Свет между нами - Скотт Эмма. Страница 13

Мое собственное жилое пространство. Мое, и ничье больше.

Я чуть не прыгала от радости, идя рядом с Люсьеном, хотя от нервов сводило живот. Предстоящая встреча с Ноем пугала до чертиков… по разным причинам.

Так же ли он красив, как на промофото «Планеты Х», или изменился после пережитого? Будет ли он со мной так же груб, как в нашу первую «встречу», или его зловредность – всего лишь игра? В конце концов, тогда я была незнакомым человеком в доме слепого. Могла прихватить с собой хрустальную вазу, а он даже не узнал бы об этом. Возможно, так он пытается себя защитить.

Но больше всего меня волновал вопрос, согласится ли он на все то, о чем мы договорились с Люсьеном. Хоть я и видела первый этаж мельком, но уже считала его своим.

– Дом принадлежит родителям Ноя, которые постоянно проживают в Коннектикуте, – объяснял мне Люсьен, покуривая сигарету. – Когда вчера вечером я рассказал им, что ты хочешь жить в этом доме, они пришли в восторг. Помимо постоянного волнения о сыне, они не без оснований беспокоятся о поддержании их собственности в надлежащем состоянии.

– Они редко навещают Ноя?

Губы Люсьена вытянулись в тонкую линию.

– Боюсь, что да. Сначала они виделись с ним часто, регулярно навещали в больницах и реабилитационном центре в Уайт-Плейнс. Однако когда они отдали ему свой дом, якобы для восстановления сил, он ясно дал понять, что не желает видеть никаких посетителей.

– Даже членов семьи?

– Он не хочет видеть ни родителей, ни сестру, ни многочисленных друзей, которых завел, как он сам выражается, в «другой жизни».

Мне сразу расхотелось подпрыгивать, и шаги стали тяжелее.

– Если он не встречается даже с семьей, то вряд ли позволит мне жить в этом доме.

– Это не ему решать. Последнее слово в этом вопросе останется не за ним. Давай пока не будем поднимать эту тему. Я сказал Ною, что ты просто придешь на собеседование. О совместном проживании я умолчал.

Я закусила губу.

– По-моему, это не совсем честно. Я думала, вы обсудите это с ним.

– Если бы я поднял этот вопрос, то Ной сразу ответил бы отказом и даже не стал бы встречаться с тобой.

– Оу.

Люсьен остановился и мягко похлопал меня по руке.

– В жизни бывают времена, когда мы должны делать так, как будет лучше, и чаще всего это «лучше» не значит «легче».

Мы подошли к таунхаусу Лейка, и я подняла взгляд на трехэтажный дом, стараясь не думать обо всем, что стоит на кону. Люсьен снова ободряюще похлопал меня по руке.

– Веди себя так, словно проходишь собеседование на обычную должность. Будь честной, будь собой. Дай ему смягчиться в отношении тебя, насколько это возможно, а остальное предоставь мне.

Люсьен отпер переднюю дверь и посторонился, давая мне пройти.

– Ной? Nous sommes arrivés [10].

В ответ тишина.

Люсьен рукой показал мне первой подняться по лестнице. Он делал это из вежливости, но я ощущала себя человеческим щитом, пока не вспомнила, что Ной меня не увидит. Будь я в сомбреро или в балетной пачке, это не имело никакого значения. Первое впечатление обо мне сформируется, когда я заговорю.

Не очень утешительная мысль.

В кухне на втором этаже справа от меня немного прибрались. Наверное, на выходных сюда заглядывал Люсьен. Стеклянный кофейный столик, очищенный от мусора, теперь стоял между бежевым кожаным диваном с одной стороны и таким же креслом с другой.

В кресле сидел Ной Лейк.

На секунду все разумные мысли покинули мою голову. Осталась лишь одна: промофото «Планеты Х» не передавало всей его красоты. Ни капли.

Ной был одет в черную футболку с V-образным вырезом, серые спортивные штаны и новые беговые кроссовки. Его торчащие из кресла бесконечно длинные ноги подтвердили мое предположение: он высокий. Точно выше ста восьмидесяти сантиметров.

Несчастный случай никак не отразился на его внешности, хотя кожа стала бледнее и волосы отросли. Точеные скулы покрывала легкая щетина. Если уж на то пошло, вживую Ной был еще привлекательнее, чем на фото, – потрясающий образец мужской красоты. Вот только чего-то не хватало.

«Улыбки», – осознала я. Трагедия лишила его этого. Мужчина на фотографии сиял, был полон жизни и joie de vivre [11], как сказал бы Люсьен. С красивого лица Ноя, сидящего передо мной, казалось, никогда не сходило хмурое выражение. Оно словно въелось в его черты. Все эти месяцы он, наверное, и помыслить не мог об улыбке.

Я смутно ощутила, что Люсьен положил ладонь на мою поясницу и мягко подтолкнул меня вперед, чтобы я дала ему пройти. Он подвел меня к дивану напротив Ноя. Я молча села и положила футляр со скрипкой возле ног.

– Ной, comment ça va? Bien? [12]

Ной неопределенно хмыкнул. Он не сводил своих потрясающих ореховых глаз со столика.

– Ной, это Шарлотта Конрой, – представил меня Люсьен.

Я заметила, что он не сел рядом с нами.

– Рада познакомиться, – сказал я Ною. Слава богу, мне хватило ума не протянуть руку.

Ной вскинул голову и повернул лицо, пытаясь найти меня по голосу. Его взгляд мельком прошелся по мне и остановился на шее.

– Свинья, – произнес он глубоким, ровным, но холодным голосом.

Я вздрогнула.

– Простите?

– Ной! Tiens-toi bien [13]! – одернул его Люсьен, но тот не обратил на него внимания.

– Это ты на прошлой неделе приносила мне заказ. Я узнал твой голос, – Ной изогнул уголок губ в усмешке. – Обостренные чувства – своеобразный утешительный приз при слепоте, – он повернул голову в сторону Люсьена. – И она, по-твоему, станет мне хорошим помощником?

Возвышающийся надо мной мужчина устало потер глаза.

– Mon Dieu [14], Ной…

– Удивлен? – фыркнул Ной. – Ты же знаешь меня. Можешь идти, Люсьен. Давай поскорее с этим покончим.

Люсьен нахмурился и опустил ладонь на мое плечо.

– Вернусь через сорок пять минут. У тебя есть мой номер на случай, если вы закончите раньше. Ной, s’il vous plaît être gentil [15].

– Toujours [16], – пробормотал Ной. Его акцент был почти столь же идеален, как и у Люсьена.

Карон вздохнул, одарил меня на прощание обнадеживающей и одновременно сочувствующей улыбкой и пошел вниз. Входная дверь захлопнулась, и мы с Ноем Лейком остались одни.

Полуденное солнце заливало комнату теплым светом, и в нем в глазах Ноя вспыхивали золотые искорки. Я могла бы смотреть в эти глаза вечно и потеряться в их невероятной красоте. Уму непостижимо, что теперь они служат чем-то вроде украшения.

– Манеры у тебя не очень, м-м-м? – выдернул меня из мыслей Ной.

– Прошу прощения?

– Глазеть на бедного слепца неприлично, – медленно произнес он, словно объясняя это неразумному ребенку.

– Я не глазела, – поерзала я на диване. – Ну, может, немного. Ты не такой, каким я тебя представляла. И потом…

– И потом что?

– Ничего, – я велела себе прикусить наконец свой длинный язык.

– И потом что?

Я скрестила руки на груди.

– Если тебе так хочется это услышать, то я собиралась сказать, что не тебе жаловаться на плохие манеры, – я напряглась, приготовившись быть изгнанной с собеседования еще до его начала.

– С этим не поспоришь, – пожал Ной плечами, – но ты сказала, что представляла меня другим. Каким же? – на его губах снова заиграла усмешка. – В солнцезащитных очках и с тростью?

– Я начала работать в «Аннабель» до того, как ты стал заказывать там еду. Я представляла тебя гораздо старше – и гораздо менее привлекательным.

– Но я ведь старше тебя? У тебя юный голос. Тебе около двадцати?