Красный Наполеон (СИ) - Гиббонс Флойд. Страница 18

А на этот раз у союзников не было своего Першинга, который мог бы настоять на том, чтобы стороны пришли к соглашению.

План союзников сводился к терпеливому и слепому выживанию, то есть к тому же, к чему сводился план союзников в последние три года мировой войны. План Карахана сводился к быстроте, натиску, огромной подвижности и эластичности. Его наступление уподоблялось неудержимому потоку, в который беспрестанно вливались все новые и новые силы из тыла.

В первые из пяти дней у Карахана было выбито семьдесят тысяч человек. Французы, потерявшие в первый день сражения всего лишь двадцать тысяч человек, потеряли в последний день боя свыше ста тысяч людей.

Пал Реймс – и снова, во второй раз, собор превратился в груду развалин.

Желтые орды продвигавшиеся по тем же путям, по которым в 1918 году продвигались германские армии наводнили Францию.

Во второй раз взлетел на воздух мост Шато-Тьерри. Французская армия была сломлена, – красные занимали долину Марны.

9 апреля войска Карахана заняли Париж.

Победы Карахана, одержанные во Франции вызвали, в мире еще большее изумление, чем одержанные им победы в центральной Европе и в Италии.

Третья битва при Марне дала ему имя, под которым его знают и по сие время – его стали именовать „красным Наполеоном“, хоть и следует признать, что область, завоеванная им, превышала земли, попавшие под власть французского императора.

Французское правительство сделало тщетную попытку бежать в Бордо и было свергнуто. Во главе города, стал Наварр, король апашей, впервые всплывший на поверхность общественной жизни и объявивший, что принимает власть от имени Третьего интернационала.

Карахан занял город 3 апреля и расположился во дворце на Елисейских полях.

Я был свидетелем того, как, уверенный в своей безопасности, Наварр вздумал представиться Карахану и как пятью минутами спустя он был расстрелян. Эта расправа положила конец беззастенчивому хозяйничанью французских радикальных политиков, но не смогла положить конец диким сценам, продолжавшим разыгрываться на улицах Парижа.

Ужаснее всего было положение в портовых городах западной Европы.

По мере того, как войска Карахана продвигались вперед, все сколько-нибудь обеспеченные жители бросались в бегство и пытались найти спасение в портовых городах.

Сотни тысяч беженцев скопились в Париже, и после того, как битва на Марне была проиграна, бросились на Запад – на этот раз число беженцев возросло еще сильнее – за счет французских буржуа.

Все дороги к морю и к испанкой границе были запружены беженцами, передвигавшимися при помощи самых разнообразных средств сообщения. Тысячи людей пытались пробраться в Америку, и за место на палубе платили огромные суммы.

Европейские бумажные деньги утратили на этом последнем этапе бегства какую бы то ни было цену. Тысячи американских туристов застряли в этой человеческой лавине. Американские пароходы получили приказ принимать на борт только американцев, и сплошь и рядом от соблюдения этого правила администрация пароходов уклонялась.

Первый декрет, изданный Караханом в Париже, гласил о возвращении итальянских и французских войск из Северной Африки, что привлекло на его сторону симпатии всех цветных рае.

Одновременно этот декрет вынуждал англичан и испанцев также отозвать из Африки свои войска, так как держать их, там теперь на имело смысла.

Возвращение испанских войск на родину повлекло за собой революцию. Король Альфонс разделил судьбу остальных низложенных европейских монархов и бежал.

Революция перекинулась и в Португалию. Через неделю примеру испанского короля последовали один за другим и все скандинавские монархи, поспешившие укрыться в Америке. Пребывание в Англии не представлялось надежным, потому что островное королевство близилось в величайшему кризису, который когда-либо суждено было ему переживать.

В течение четырех месяцев Карахану удалось овладеть всем европейским континентом. Следом за армией Карахана придвигался Маликов, политический организатор карахановских побед. В завоеванных странах устанавливалась диктатура пролетариата – страны присоединялись к советскому союзу, причем им обещалась автономия.

Долги государств были аннулированы. Банки всех государств объявил мораторий. Все это было проведено в порядке приказом диктатора.

В то время, как Карахан не прекращал продвижения своих войск, перебрасывая германские войска в Италию, а итальянские – в Испанию, он обратил все свое внимание на восстановление европейской промышленности и ее мощи. Особое значение придавал он промышленности, работающей для нужд войны.

Чтобы изжить продовольственный кризис, были предприняты массовые обыски и реквизиции. Гражданское население начало испытывать все прелести лишений. Тысячи английских, французских, бельгийских и итальянских солдат, отнюдь не согласных с режимом Карахана, очутившись без средств к существованию и без самого необходимого, оказались вынужденными поступить в армию Карахана. Появляться на улице без красной повязки на рукаве было рисковано – это означало немедленную отправку на принудительные работы или арест.

Неожиданно всему миру пришлось узнать, что следующим народом, которому суждено было почувствовать на себе прикосновение руки Карахана, был народ, родственный ему по крови.

Парижское издание „Чикаго Трибюн“ сообщило о том, что правительство Филиппинских островов не рискнуло отменить известный, закон о ведении бухгалтерских книг, предусматривавший для японских в китайских купцов ведение бухгалтерии на испанском языке.

Постоянно натянутые отношения между Японией и Филиппинами еще более ухудшились после того, как правительство Филиппин оказало гостеприимство японской императорской семье. Япония истолковала позицию, занятую филиппинским правительством в вопросе об употреблении японского и испанского языка как враждебную, и Карахан дал приказ, о выступлении японского воздушного и морского флотов в Манилу.

Американские пацифисты развили в сенате сильную деятельность и тем самым, добившись нейтралитета Америки, создали для Карахана благоприятную обстановку.

Лишь Австралия выступила с протестом по поводу занятия Филиппин Японией, но красное правительство не обратило внимания на проест.

Бойер ежедневно информировал меня о ходе событий. От него я узнал о переброске японских войск на транспортах и десанте. Милиция Филиппин состояла из двадцати двух тысяч туземцев, бывших под командованием американских инструкторов. В течение двух дней она оказывала наступавшим японцам мужественное сопротивление и принуждена была прекратить сопротивление под нажимом более сильного противника.

Манила пала.

Над Филиппинами взвился красный флаг, и в гавань вошел японский флот, сопровождавший французский дредноут „Париж“, на котором находился представитель Карахана.

Карахан провозгласил на Филиппинских островах диктатуру пролетариата и назначил главой правительства Хуана Эспинозу, в течение ряда лет представительствовавшего в Коминтерне, от имени Филиппинских островов.

Предсказание Бойера, что эпизоду на Филиппинах не придадут особого значения, оказалось правильным. О нем совершенно забыли, потому что надвигались более крупные события. В Англии отныне все внимание было устремлено на Джоэ Кука, лидера рабочих, и на рост влияния рабочей партии в парламенте.

Рабочая партия Англии использовав разногласия либералов и консерваторов, добилась отозвания английских войск из Египта и удаления флота из Средиземного моря.

1 мая кабинет Черчилля попытался добиться объявления всеобщей мобилизации, но коммунисты, поддержанные и рабочей партией, покинули заседание палаты общин.

Через полчаса, экстренные выпуски газет объявили о всеобщей двенадцатичасовой забастовке. Под угрозой всеобщей забастовки правительство Черчилля предпочло выйти в отставку.

Через три дня Джоэ Кук составил новый кабинет, и королю не осталось ничего другого, как утвердить составленное им правительство.