Красный Наполеон (СИ) - Гиббонс Флойд. Страница 19

Первым действием нового премьер-министра явилось назначение нового первого лорда адмиралтейства. На этот пост был назначен матрос Билл Брандон, коммунист по убеждениям, получивший в Ютландском бою крест Виктории.

Брандон тут же приказал всему английскому флоту прибыть в порты Англии, и предоставить флоту Карахана возможность свободного прохода через Ламанш.

Это распоряжение вызвало возмущение и привело к первому столкновению между коммунистами и сторонниками старого порядка.

Почти весь офицерский состав флота отказался признать власть Брандона, и вместе с небольшими группами оставшихся верными старому порядку матросов, оказал сопротивление. Но оно было тщетным, Брандон предвидел его и своевременно подготовил на всех судах красных к этой возможности. В ответ на выступление офицеров началась отчаянная бойня.

Не прошло и нескольких часов, как все крупные суда британского флота перешли в руки красных.

А по прошествии сорока восьми часов, приказ Брандона был выполнен, и вес английский флот, некогда бывший красой и гордостью страны, встал на якорь в портах.

На борту пароходов осталась лишь охрана, – что касается до всего личного состава флота, то он получил отпуск. Министр-президент Кук объявил этот акт Брандона величайшим актом, гарантирующим стране и миру мир и спокойствие.

На самом же деле действия эти гарантировали как раз обратное, что ему и было известно.

Разоружение величайшего в мире флота, отказ от обороны Англии, отказ Великобритании от морского могущества был радостно встречен английским пролетариатом, тогда как вся остальная часть населения Англии так же, как и население Америки, узнало об этом с ужасом.

На следующий день я сидел в ложе журналистов в палате общин и был свидетелем того, как Кук произнес неслыханные слова:

– Товарищи, парламент Англии распущен.

Тяжелое молчание повисло в зале заседаний. А затем это молчание разрешилось ликованием левой части парламента.

Консерваторы, – некоторые из них продолжали еще носить цилиндры, – направились к дверям. Но двери оказались запертыми – это был государственный переворот.

Специально приготовленные для этого случая полицейские охраняли все выходы и пропускали лишь левых членов парламента. Остальные депутаты были арестованы. До моего слуха с улицы донеслись выстрелы, и мне удалось через боковую дверцу выбраться с отведенных для журналистов мест и выбежать на площадь.

Со всех сторон к зданию парламента стекались массы народа. Над толпами реяли красные флаги и портреты Ленина, Карахана и Джоэ Кука.

Перед Уайтхоллом толпы разделились – часть направилась к Трафальгар-сквер, остальные к Кнайт-бриджу. Я последовал за первыми и попытался пробраться в лондонское бюро „Чикаго Трибюн“, помещавшееся на Флит-Стрит 72.

На цоколе мавзолея стоял какой-то портовый рабочий. Брюки его были засучены до колен, красный носовой шаток охватывал его шею – он приглашал собравшихся идти на Трафальгар-сквер. Голос его был хриплым голосом завсегдатаев уличных митингов.

– К дворцу! Бирмингемскому дворцу! Четыре года я проливал во Франции кровь за короля? Чего ради? Для того чтобы потом в течение пятнадцати лет голодать и мучиться! Миллион наших братьев погиб ради их империалистических замыслов, десятки тысяч продолжают гнить и по сие время в Египте, в Китае, в Индии. Во дворец!!

Лицо оратора, стало от напряжения совсем фиолетовым, злобно поблескивавшие за стеклами очков глаза придавали ему сходство с жестоким гномом.

Толпа подхватила, его вопль, и затем по рядам пробежал слух о бегстве короля.

Массы поспешили к Пелль-Меллю, минуя ворота Адмиралтейства, Выло темно. От Пикадилли и цирка приближались колонны демонстрантов, заливавшие Геймаркет, Реджент-Стрит и Сент-Джемс-Стрит.

Шотландская гвардия у дворца открыла огонь как раз в то мгновение, когда чернь достигла памятника Виктории.

Мой старый приятель, майор Обрей Купер, был подхвачен толпой у бронзового портала дворца и буквально разорван на куски.

Выстрелы гвардейцев лишь усилили гнев толпы. Она отпрянула, назад, и на улицах стали расти баррикады из опрокинутых автобусов, скамеек – перед ними росли горы вывороченного голыми руками булыжника.

Подобные же сцены разыгрались в этот день во воем Лондоне. Повсюду, где полиция или войска вздумали оказать сопротивление, неизвестно откуда появлялось оружие. Неизвестно откуда появившиеся организаторы-коммунисты руководили ходом уличных боев.

После обеда к восставшим подоспело подкрепление – из Парижа прибыл отряд Карахановской армии тут же переброшенный на остров, как только там стало известно о происходивших событиях. Этому отряду, участвовавшему не в одном европейском сражении, уличные схватки в Лондоне показались лишь чем-то шуточным, и они вмешивались в ход событий лишь там, где сила восставших оказывалась недостаточной.

Бои в Лондоне длились три дня. Шотландцы, защищавшие Букингемский дворец, были перебиты до последнего человека, а дворец разграблен – его сокровища стали достоянием рассвирепевших женщин и подозрительного люда.

Впоследствии мне стало известно, что вея Англия и Шотландия пережили применю то же самое, что выпало на долю Лондона. Консервативные представители власти, мэры и члены муниципалитета были убиты, та же участь постигла большое количество помещиков.

В течение двух недель не было никаких сведений о судьбе королевскиой семьи. Потом стало известным, что ново-зеландский крейсер „Манагануи“ доставил их вы Галифакс.

Спиду Биннею удалось, при помощи взятки в двадцать пять фунтов золотом, получить в свое распоряжение аэроплан, принадлежавший раньше „Чикаго Трибюн“, и вылететь с моим сообщением, в Париж.

На обратном пути он доставил, ко мне в Лондон Бойера и Марго.

Бойер помог мне добиться интервью у Кука ныне представлявшего в Англии рабоче-крестьянское правительство и сообщившего мне, что английский флот снова, снабжен личным составом и отныне находится в распоряжении ставки Карахана.

Кук сообщил мне, что вот уже десять лет, как на каждом английскиом судне имелась тайная коммунистическая организация.

20 июня Карахан обнародовал закон, об образовании Пан-евразийского Союза Социалистических Республик и предложил пролетариату несуществовавшей более Великобритании присоединиться к этому союзу.

Англия, Шотландия и Уэльс должны были образовать автономную республику.

Впервые в истории северная и южная Ирландия оказались едины в своем суждении – обе части отказались от сделанного им предложения.

Канада, Новая Зеландия и Австралия самым энергичным образом протестовали против проекта Карахана.

Английские радикалы сказали мне, что они, очень удивлены тем, что наиболее резкия возражения проект Третьего интернационала встретил со стороны рабочего правительства Австралии.

Неожиданно я получил телеграмму от своего австралийского приятеля Тима Клаппа, которому довелось прочесть в „Бюллетене Сиднея“ мои корреспонденции.

– Англия быть может и сошла с ума, но Австралия разума не утратила. Мы все – американцы, канадцы и австралийцы – сражались во Франции. Если понадобится, мы снова пойдем в бой. У нас, в Австралии – рабочее правительство, но мы никогда не принесем в жертву своей чести и достоинства.

Австралийская радиостанция разослала обращение к немногим уцелевшим северном полушарии консервативным правительствам. Эти обращения были адресованы в Ванкувер, Онтарио, Вашингтон, Дублин и Белфаст.

На улицах Брисьена и Сиднея происходили демонстрации, и правительство объявило, что отказывается принять предложение Карахана.

Это решение определило дальнейшую судьбу Австралии.

Карахан вылетел в Лондон и предписал адмиралтейству направить в Австралию в помощь японскому флоту эскадру из двадцати линейных судов.

В первых числах июня, под охраной судовых орудий, неприятель высадился в Сиднее. Десанту предшествовал бой в воздухе, в котором японские воздушные силы одержали победу над австралийцами.