Красный Наполеон (СИ) - Гиббонс Флойд. Страница 40

– Мне очень жаль, что это так случилось, – ответил я, – хоть он чуть не отправил меня и Спида на тот свет.

Но послушайте, Бойер, если в намерения вашего генерала входит, чтобы я написал его биографию, то мне следовало бы быть более осведомленном о нем. Скажите, он все такой же, каким был, когда я встречался с ним в Москве? Ведь я его не видел уже два года. Он не изменился?

Разумеется, он изменился, – ответил Бойер. – Ведь ему подвластны Европа, Азия, Африка, Южная Америка, все моря и океаны, большая часть Канады… разумеется, подобный перемены не могли не повлечь перемен и в нем. Он продолжает расти и развиваться. Ведь он все еще очень молод – ему всего лишь тридцать пять лет.

– В каком отношении он переменился?

– Прежде всего перемена произошла в следующем. Теперь нашему миру понятно. что он не является случайным пришельцем и вождем. Карахан больше не сын татарки и казачьего есаула. Фенг-Хай, наш величайший ориенталист занялся родословной нашего вождя и установил, что в его жилах течет кровь Чингиз-Хана. Он прямой потомок монгольского завоевателя. И он достоин своего предка.

– Мне казалось, что Карахан не придает значения происхождению человека, что он стоит за полное равенство.

Бойер, улыбнулся.

– Это время прошло, давно прошло. Теперь в Карахане пробудилась гордость за свих предков. Чингиз-Хан быль величайшим полководцем мира, Карахан слышал о нем еще в бытность мальчиком, когда он скакал на, неоседланной лошади по уральским отрогам.

Чингиз-Хан был его идеалом еще в те годы, и нет ничего удивительного в том, что Карахан готов частично приписать сшей успех тому, что он является потомком этого величайшего полководца.

– Для меня все, что вы сообщаете, ново… Вам, должно быть, известно, что до сего времени мы объясняли себе политику Карахана прежде всего стремлением уничтожить расы. Мы знаем, что в Европе он стремился как можно больше иметь детей от белых женщин, и склонны были предполагать что в Америке он будет стремиться к тому же.

– Собственно говоря, у меня нет оснований скрывать от вас правды. И не я повинен в том, если это задевает вашу расовую гордость. Да, у него было много белых женщин и все они имели от него детей.

Миссис Рандольф Рамсей родила ему двух сыновей. Она по-прежнему живет в Харбоуре. Ее муж погиб в бою под Новым Брауншвейгом. Потом его женой была миссис Бунзен, – вам ведь знакомо это имя, – она разведенная жена, вашего бумажного короля. Она назвала своего сына. Кеннет Карахан. Они живут в Бангоре. Миссис Лилиан Элкхарт из Ньюпорта родила ему дочь. Всех не перечислить.

– Неужели американские женщины добровольно отдались ему? – спросил я. – Или они стали его военной добычей? Ведь они не могут полюбить его. Против этого должна была восстать их кровь. Американские женщины гордятся чистотой своей крови и знают, какая участь ожидает их детей смешанной расы.

– Я такт и полагал, что вас все это удавит. Но вы забываете о том, что Карахан отнюдь не простой воин. Он и не сладострастник. Эти женщины принадлежали ему потому, что они его любили.

Вспомните о том, что первой женщиной в жизни Карахана также была белая женщина, – американка… Вы ведь знаете, как любила его Лин.

Я намеренно выждал, пока мой собеседник назвал это имя. Теперь я мог ему задать вопрос, который готов был сорваться у меня с языка с самого начала беседы.

– Где находится она в настоящее время? И при ней ли находится по-прежнему Марго?

– Нет, они обе вот уже около года как находятся в Америке. Они живут в Грейстоне, недалеко от Салема.

– И Карахан с тех пор больше не встречался с Лин?

– Он встречался с ней. Прошлой осенью он вдел ее, и с той поры несколько раз приезжал к ней в Грейстон.

– Я рад за Лин, – сказал я. – Она очень страдала от того, что он не хотел ее видеть. Я рад тому, что они снова примирились друг с другом.

– Нет, нет, они не помирились, – поспешил заявить Бойер. – Они будут жить по-прежнему, как жили в Европе, раздельно. Дочь простого ирландского эмигранта не может быть подругой великого Карахана, и он это понимает.

Я знаю, что вы в хороших с ней отношениях, и что поэтому вы стоите на несколько иной точке зрения, чем я. Но я всецело согласен с Караханом. Его брак был целесообразен в первую пору русской революции. Но эта пора миновала. Этот брак был ошибкой.

– А что с Марго? – спросил я. – Она по-прежнему неразлучна с Лин? Как они коротают время? Видел ли ее Карахан?

– Да, Карахан не раз встречался с ней. Они не раз совершали втроем прогулки верхом. Ваша бывшая секретарша очень хороша и прекрасная наездница. Но что сталось с Уайтом Доджем? Мне кажется, он был влюблен в нее.

– В этом нет ничего удивительного. Она изумительная женщина.

– Могу вас поздравить – вам суждено увидеть ее не позже, чем через час. Она приезжает сюда с Лин, на автомобиле из Грейстона. Я сообщить им по телефону, что вы и Спид находитесь здесь. Я оставлю вас наедине с ними, чтобы вы могли достойным образом отпраздновать эту встречу.

На соседней койке Спид продолжал метаться в бреду. Бойер ушел, и я снова уснул, но через час мня разбудила сиделка и сообщила, что меня хотят видеть две дамы.

Сиделка привела в порядок мою постель и ночной столик, и затем в палату вошли Лин и Марго с хризантемами в руках.

Я попытался улыбнуться с риском сдвинуть наложенный на нос бандаж и протянул им перевязанную руку.

Мои гостьи приветливо улыбнулись, но, заметив неподвижно лежавшего Спида, испугались и притихли.

– Слава Богу, вы живы, – сказала Лин.

– Он выживет? – спросила Марго, с опаской поглядывая па Спида.

– Я убежден, что он поправится, сказал я, пожимая ее руку.

Глаза ее увлажнились слезами, но она сдержала себя. На мгновение губы ее задрожали, но потом она овладела собой.

Обе женщины присели около моей кровати – Марго заняла место между мной и Спидом.

– Когда, мы услышали о том, что случилось, – сказала Лин, – я стала молить Бога, чтобы вы оба остались в живых. Да, я стала молиться Богу, я – атеистка, и радикально настроенная Лин Ларкин стала молить Бога. Прошедшие два года изменили во мне многое. Я снова возвратилась к тому, от чего я ушла – к религии.

Марго коснулась руки Спида, и губы ее зашептали:

– Спид, Спид, дорогой мой мальчик!

Веки Спида дрогнули, и он открыл глаза. В них засветилась усталость, недоверие, и потом все это сменилось радостью. Улыбка промелькнула, на его израненных губах, и он прошептал:

– Мегги!

Сознание вернулось к Спиду лишь на одно мгновение. Потом глаза его снова закрылись, но ровное дыханье свидетельствовало о том, что теперь он спал глубоким и здоровым сном.

У меня не было возможности поговорить с Марго наедине, но меня успокоило то, что я снова увидел ее. Прежде чем покинуть госпиталь, они взяли с меня слово, что я и Бинней как только сможем покинуть постели, приедем поправляться в Грейстон.

И действительно, через два дня Биннею стало несколько лучше, что мы могли занять места в санитаром автомобиле и нас отвезли в виллу, расположенную на окраине стоявшего на берегу Атлантического океана городка Салем.

Бинней продолжал быть прикованным к постели, а я, по прошествии нескольких дней оправился настолько, что мог разгуливать при помощи палки.

В доме находились несколько слуг американцев, но в большинства своем служебный персонал состоял из молчаливых китайцев, безмолвно выполнявших приказания желтолицего дворецкого. Несмотря на то, что у ворот стояли часовые и сад был обнесен высокой стеной, мы себя не чувствовали пленниками. Мы были вправе располагать временем по своему усмотрению, и никто не следил за нами и не докучал нам. Наши тюремщики были уверены в том, что нам некуда убежать из этого дома.

Миллионы солдат Карахана, сражавшиеся на этом фронте, лишали нас возможности мечтать о бегстве по суше. Красный флот бдительно следил за побережьем и водами, и все же в моей голове, неустанно роились различные планы бегства. С Биннеем я не говорил об этом, – прежде всего ему следовало восстановить свои силы.