Нелюбимый (ЛП) - Регнери Кэти. Страница 29

Я возвращаюсь к проходу, где у них дезодоранты и зубные щётки, и, хотя хорошо снабжён медикаментами дома, беру ещё несколько вещей: большую бутылку спирта, йод, несколько не прилипающих повязок, медицинскую ленту и маленькую бутылочку ибупрофена. Я думаю, что Бринн должна прекратить принимать «Перкоцет» через день или два, и она, возможно, будет рада иметь контроль над своими собственными обезболивающими.

К тому времени, как я добираюсь до кассира, моя корзина довольно полна. К счастью, работает мужчина. Я считаю, что женщины гораздо чаще пытаются со мной поговорить, в то время как мужчины просто хотят рассчитать меня и продолжить. Импульсивно я добавляю два шоколадных батончика в кучу, расплачиваюсь и беру сдачу.

Когда я собираюсь поднять свои два пакета с прилавка, я вспоминаю, что весь смысл этой поездки состоял в том, чтобы позвонить родителям Бринн, а я почти забыл.

— У вас есть телефон? — спрашиваю я.

— У тебя что, нет мобильника?

— Эм. Сломался.

— Хммм.

Кассир поворачивается к ресторану и кричит:

— Мэгги, у этого парня сломался сотовый, и ему нужно позвонить.

«Черт возьми!»

Всё, чего я хочу, это оставаться незаметным, а теперь все в магазине смотрят на меня.

— Куда именно? — кричит Мэгги.

— Куда тебе надо позвонить? — спрашивает продавец.

В обычных обстоятельствах я бы сказал ему забыть об этом, схватил бы свои продукты и убежал. Но это не нормально. В постели моей матери лежит раненная девушка, и я обещал ей помочь.

— Эм… в Аризону

— Аризона. Чёрт. Дальний междугородний. Это будет дорого стоить, сынок.

— Я, эм, я был бы очень признателен, если бы я мог только…

— Аризона! — орёт он своему боссу.

— Ни за что! — кричит она в ответ. — Скажи ему, чтобы починил свой телефон.

Я вздрагиваю от этого отказа, чувствуя, как во мне поднимается разочарование. Посмотрев на кассира, я тихо говорю:

— Я готов заплатить за звонок.

— Сколько? — спрашивает он.

— Десять долларов?

Он смотрит на меня с любопытством, но ничего не говорит.

Я добавляю с отчаяньем:

— Двадцать?

— Двадцать баксов за телефонный звонок?

Он тянется назад и достаёт что-то из заднего кармана, протягивая мне.

— Ты можешь воспользоваться моим.

Конечно, я видел людей на туристических тропах, пользующихся своими мобильными телефонами, но я, на самом деле, никогда не держал их в руках, и я понятия не имею, как ими пользоваться. Он немного больше, чем кредитная карта, но когда я касаюсь экрана, он загорается маленькими картинками.

— Спасибо, — говорю я, уставившись на него.

— Ты можешь пойти вон туда, — говорит он, указывая на скамейку между дверьми туалета. — Я присмотрю за твоими вещами, пока ты звонишь.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, он спрашивает:

— Ты ничего не забыл?

Я пялюсь на него.

— Те двадцать?

Я лезу в карман, достаю двадцатидолларовую купюру, кладу её на стойку между нами, затем направляюсь к скамейке.

Я сажусь и снова прикасаюсь пальцем к экрану.

Он загорается множеством разноцветных квадратов с изображением на каждом. Хмм. Ох. Окей. Карты. Погода. Часы. Контакты. Верно. Ладно. Я смотрю на каждую картинку ради той, что выглядит правильно, и наконец, нахожу её: телефон.

Я нажимаю на зелёный ящичек, и появляется клавиатура. Я быстро достаю записку из заднего кармана и набираю номер родителей Бринн, прижимая телефон к уху. Слышать звук звонка — странно знакомо, хотя я не пользовался телефоном с девяти лет.

— Привет…

— О, здравствуйте! — говорю я, моё сердце нервно колотится. — Я звоню по поводу…

— …вы дозвонились до Кадогонов. Дженнифер и Колина сейчас нет. Пожалуйста, оставьте своё имя и сообщение, и мы свяжемся с вами, как можно скорее. Спасибо за звонок!

Ох. Автоответчик.

Бииииииип.

— Да. Алло. Я звоню по поводу вашей, эм, вашей дочери. Эм. Бринн. То есть… у меня ваша дочь. Ну… — я сглатываю. У меня не очень хорошо получается. — Бринн находится со мной, эм, здесь, в Мэне. Она, ну, она получила ранение, поднимаясь на Катадин. Но не волнуйтесь. Я подлатал её, и теперь она идёт на поправку, эм, так что вам не нужно волноваться. Она не хочет, чтобы вы беспокоились. Эм. Да. Это всё, я полагаю. Она, эм, позвонит вам, когда сможет. Хорошо? Ладно. Тогда до свидания.

Я убираю телефон от уха и смотрю вниз на клавиатуру. Под цифрами находится красная кнопка завершения, так что я нажимаю её, и главный экран, со всеми красочными маленькими квадратиками, возвращается.

Так просто. Почти безумно просто.

Взглянув на часы на стене напротив меня, я понимаю, что нахожусь в магазине полчаса, а это значит, что я был вдали от Бринн уже больше часа.

Я вскакиваю и возвращаю телефон продавцу с поспешной благодарностью. Затем я хватаю свои пакеты, привязываю их к заднему сиденью квадроцикла, заправляюсь и направляюсь на север, к дому.

***

Через два часа я, наконец, возвращаюсь в свою хижину.

Это не должно было занять так много времени, но я стал дерзким на обратном пути, стремясь вернуться, и вместо того, чтобы объехать грязевую ванну, я попытался проехать через неё. К сожалению, я также застрял, что означало, что мне пришлось использовать лебёдку — закреплять её вокруг дерева и вытягивать квадроцикл из грязи. Теперь я покрыт грязью, и, по крайней мере, половина вещей, что я купил. Но, чёрт возьми, я думаю, что это всё можно отмыть, включая меня.

Я паркую квадроцикл в неиспользуемом стойле рядом с Энни, ставлю грязные пакеты с продуктами на переднее крыльцо и иду в душ на открытом воздухе. Я раздеваюсь и смываю грязь, быстро намыливаясь и ополаскиваясь, потому что мне не терпится проверить Бринн. Я уверен, что она спит, но мне станет легче, когда я увижу, как её грудь легко поднимается и опускается под маминым одеялом.

Проскользнув голышом обратно в дом, я несусь через гостиную и дальше по коридору, в свою комнату. Я надеваю чистые джинсы и футболку, затем возвращаюсь к маминой комнате.

Я понимаю, что-то не так — очень неправильно — сразу же.

Бринн живёт со мной уже четыре дня, и я знаю, что она не разговаривает во сне. Но когда я подхожу к её комнате, я слышу её бормотание.

— Джем. Джем. О, неееет, — бормочет она, её голос задыхается от паники, срываясь на слёзы.

Отодвинув занавеску, я нахожу её в постели, лежащей на спине. Но её лицо ярко-красное, а волосы вокруг лица влажные и прилипли к её блестящей коже.

— Нет, — бормочу я, бросаясь вперёд, чтобы прижать руку к её лбу. — Чёрт! Нет!

Её кожа горячая. Такая горячая. Пугающе горячая.

— Джем? — говорит она, открывая тяжёлые глаза. — Я должна… была… быть там.

— Я принесу тебе холодную тряпку, — говорю я, оставляя её, чтобы сбегать в ванную. Хватаю полотенце для рук и обливаю его холодной водой, затем спешу обратно к Бринн.

Я не должен был оставлять её. Проклятье, я не должен был оставлять её.

Опустившись на колени рядом с её кроватью, я прижимаю полотенце к её лбу.

Одна из её ран, должно быть, заражена. Мне нужно взглянуть на них, а затем дать ей немного ибупрофена для борьбы с лихорадкой.

— Джем, — бормочет она, закрыв глаза. — Мой… аккумулятор. О, неееет…

Я не знаю, кто такой Джем, но глубокая печаль в её голосе заставляет мои внутренности сжаться от сочувствия. Её голос звучит как мой после того, как я потерял маму. Лишенный. Потерянный. Одинокий.

— Бринн, — мягко говорю я, приблизившись к её уху. — Это Кэссиди. Ты в безопасности. Ты не одна. Я присматриваю за тобой, помнишь?

— Джем, — тихо всхлипывает она, в то время как слёзы текут по её щекам.

Оставив холодный компресс на её лбу, я бегу на кухню и открываю шкафчик над холодильником, где я храню медикаменты в пластиковой коробке для снастей. Я хватаю её и кладу на стойку. Мне также нужно вскипятить воду, что я обычно делаю в камине или на улице, над костром, но у меня нет времени разводить огонь. Вместо этого я решаю использовать газовую плиту. Понадобиться много газа, чтобы вода стала достаточно горячей, но мне всё равно. На следующей неделе я вернусь в магазин «Золотой мост», чтобы запастись большим количеством пропана, если понадобится.