Рассвет Ив (ЛП) - Годвин Пэм. Страница 49

— Гибриды, которые гнались за мной по лесу… — у меня сдавило грудь. — Они могли бы обогнать мою лошадь.

Почему я тогда не усомнилась в этом? Может быть, и усомнилась. Так много всего произошло в ту ночь.

— Они могли бы обогнать тебя, — сказал Салем. — Могли проскользнуть через ворота, которые окружали особняк. Могли убить тебя в любой момент. Я приказал им направить тебя ко мне, не причинив вреда.

— Некоторые из них умерли, — боль под ребрами не была сожалением. Все гораздо сложнее. Путаница. Печаль. Гнев.

— Они были обязаны мне жизнью, — произнес он без тени эмоций.

Я сунула ему свою тарелку, не в силах больше есть.

— Эребус спросил тебя, почему я еще не умерла. Я тоже обязана тебе жизнью?

Он отставил нашу еду в сторону и положил босые ступни на противоположную подушку, скрестив ноги в лодыжках.

— С тобой все иначе.

— Вот как?

— План всегда состоял в том, чтобы устранить тебя. Мои друзья пытались… — он глубоко вздохнул. — Очень долго.

Я напряглась.

— Как долго?

— С тех пор, как ты начала покидать плотину без своих отцов. Когда ты создала Сопротивление и управляла миссиями.

Мне тогда было пятнадцать.

— Они пытались убить меня четыре года? — недоверчиво переспросила я.

— Ты не легкая мишень. Всегда окружена солдатами или заперта за стенами.

— Потому что у каждого гибрида на планете есть стояк на меня. Они хотят трахнуть меня, укусить или убить, — я прищурилась. — В свете твоей сверхчеловеческой скорости ты мог бы проскользнуть мимо моей линии обороны или пробраться в мой лагерь, пока я спала, разорвать мне горло и удрать прежде, чем кто-нибудь тебя увидит.

— Я пытался.

Мое сердце сжалось, жалкое несчастное существо.

— Помнишь гнездо, которое ты устранила у побережья Орегона? — тихо спросил Салем.

Я сжала пальцы на коленях.

— Это была одна из моих первых миссий, — мои брови сошлись на переносице. — У нас не было никаких проблем. Тогда у меня было много солдат.

— Пятьдесят солдат. В ту ночь вы разбили лагерь на пустынной стоянке.

— На старой заправке.

Он кивнул.

— Твоя армия стояла на страже, защищая своего драгоценного лидера, пока она спала внутри. Одна.

— Ты там был? — мои ногти впились в ладони.

— Я склонился над тобой в задней комнате этого здания, готовый положить конец пророчеству, которое держало моих друзей в постоянном состоянии беспокойства. Я буду честен, Доун. Мне было наплевать на войну. Мне до сих пор плевать. Я блаженно не обращаю на нее внимания в безопасности моего дома. Но тогда я все еще пытался построить место для себя, с людьми, которым доверял…

— С гибридами.

— С гибридами, которых я освободил. И они были обеспокоены тем, что ты бродишь по планете. Они восприняли твои миссии как знак. О пришествии пророчества. Твоя мать покончила с тлей одной мыслью, когда забеременела. Каков твой триггер, и как ты уничтожишь гибридов? Пока ты жива, ты представляешь угрозу. Но их попытки убить тебя закончились неудачей.

— Ты решил разобраться с этим, — мой голос звучал сдавленно. — Только ты этого не сделал.

— Я не смог, — Салем наклонился ближе, так близко, что у меня перехватило дыхание. — Я почувствовал это.

Связь между нами воспламенилась в моей груди, выстреливая электричеством вдоль невидимой линии, сплавляя нас вместе на уровне, который выходил за пределы физического пространства. Его глаза вспыхнули, клыки удлинились, и на мгновение мне показалось, что он схватит меня за шею и растерзает. Попытаюсь ли я остановить его? Яростная потребность притянуть его ближе горела инстинктивным желанием в моем нутре.

Дыхание Салема участилось, пока он смотрел на меня, как будто его слабый контроль боролся с желанием трахнуть меня и укусить.

— Ты чувствуешь эту штуку? — я помахала рукой в наэлектризованном пространстве между нами, не зная, как это назвать. — Я тоже это чувствую, но с твоей стороны, — я прижала ладонь к его твердой груди, — она закрыта.

Салем резко отстранился и провел руками по лицу, его плечи сгорбились вперед.

— Я не знаю, почему ты думаешь, что я закрыт для этого, потому что я чувствую, как эта связь освещает мои бл*дские внутренности, — он, казалось, понял, что его поза противоречит его утверждению, и сел прямо, открыв грудь и опустив руки по бокам. — Именно поэтому я сохранил тебе жизнь на той заправке. И поэтому я не убил тебя в подвале тюрьмы.

Все мое тело начало тянуться к нему, теряя связь, нуждаясь в ней снова.

«Не поддавайся на это. Он лжец мирового класса».

— Тогда зачем устраивать ловушку? — я откинула волосы с лица и наклонилась, дрожа от гнева. — К чему все эти хлопоты по поимке меня? Провожать меня обратно в лагерь, как влюбленный бойфренд? — мой голос поднялся до крика. — Тусоваться с моими отцами, как будто мы одна большая счастливая гребаная семья?

— Ты закончила?

— Нет! Я никогда не забуду, как я позорно отдала свою девственность такому лживому, скрытному, ядовитому змею. У тебя расстройство лобной доли, и ты обладаешь всей привлекательностью лоботомии. Но тебе как раз лоботомия и нужна, судя по тому, как сказываются на тебе эмоциональные и социальные тягости. Ты живешь, чтобы ублажать своих друзей? Вот почему я здесь? Моя смерть все еще в меню? Ты что, оттягиваешь этот чертов финал? Или, может быть, ты хочешь намочить свой член еще несколько раз, прежде чем разорвешь мне глотку?

Со скоростью, слишком быстрой для восприятия, Салем дернул меня под себя, грудь к груди, с рукой на моем горле и его бедрами между моих бедер.

— Я мог бы трахнуть тебя в тот же миг, когда усыпил транквилизатором в особняке. То, что я сказал тебе в пещере, было правдой. Ты заставила меня заботиться о тебе. Трахать тебя только для того, чтобы трахнуть, больше не имело значения. Тогда я захотел, чтобы ты мне доверяла, и я все еще этого хочу.

Я толкнула горло в кандалы его ладони, и каждый мускул в моем теле напрягся от резкого дыхания.

— Почему ты просто не сказал мне правду? Вот как ты завоевываешь доверие людей, говнюк ты этакий!

— Правда не привела бы нас сюда, — вскипел Салем, крепче сжимая мою шею. — Твои отцы убили бы меня, и тайна нашей связи была бы потеряна навсегда.

— Итак, мы вернулись к тому, что ты спас свою жизнь и уничтожил мою. Почему ты просто не забрал меня из особняка?

— Я хотел познакомиться с твоими отцами, — его пальцы дернулись на моем горле. — Я хотел узнать, может ли Мичио рассказать мне что-нибудь о моей генетике. Они мне нравятся, Доун. И знать, что они не ищут тебя, пока я везу тебя домой — это бонус.

Мои отцы верили, что я свободна и делаю свое дело. Они не волновались, по крайней мере, не больше, чем обычно.

Я обмякла под Салемом, весь мой пар иссяк в этом бессмысленном взрыве ярости. Я была истощена, раздавлена, и мне некуда идти. Я не могла сравниться с девяноста килограммами нечеловеческой силы.

Должно быть, Салем почувствовал, как напряжение покидает мое тело, потому что отпустил мое горло и положил руки возле моей головы, опираясь на локти.

— Когда нам было по пятнадцать, меня гипнотизировала не только наша связь, — он погладил меня по волосам, следя за каждым движением. — Я часами смотрел, как ты спишь на той старой заправке. Твои рыжие волосы скользили сквозь мои пальцы, как огонь, твоя кожа была теплой и мягкой на ощупь. Я жаждал увидеть легендарное золото твоих глаз. Ты была так молода, но выглядела устрашающе свирепой и ослепительной, даже во сне, как будто ты каким-то образом обуздала рассвет и обернула его вокруг себя.

Боль вспыхнула в моих глазах, в горле встал ком от противоречивых эмоций. Он прикасался ко мне? Следил за мной? И не убил меня.

— В ту ночь я чуть не похитил тебя, — его лицо напряглось, заострив скулы. — У меня не было безопасного места, чтобы держать тебя. Поэтому я уехал перед самым рассветом, — его пальцы вцепились мне в волосы. — Это был тот самый рассвет, который выжег цвет из моих глаз.