Рассвет Ив (ЛП) - Годвин Пэм. Страница 54

Я не простила его. Дело вовсе не в этом. Мое желание к нему было бесстрастным животным, которое я держала отдельно от своего сердца. В основном.

Осторожно, чтобы не разбудить его, я медленно убрала мягкие чернильные волосы с его лба. Он никогда не стриг пряди, никогда не нуждался в бритье. Он сказал мне, что его фолликулы перестали расти после полового созревания. Если он брился или подстригался, волосы возвращались к прежней длине. Вечно застывший во времени. Ни мои отцы, ни гибриды не разделяли с ним этой черты. Что, если он бессмертен? Что, если я укушу его, и ничего не случится?

Каждый раз, когда я думала о его смерти, мазохистская боль сжимала мою грудь, как будто мое сердце заботилось больше о его защите, чем о своей. Я подавила это чувство напоминанием о том, что он заставил меня солгать в письме, которое я послала своим отцам. Я счастлива и в безопасности. В Альберте холодно. Салем потрясающий, бла-бла-бла, чушь собачья и еще раз чушь собачья.

Я переместила свое прикосновение к его горлу. Его дыхание оставалось ровным, темные ресницы неподвижно лежали на щеках. Вены на его шее вздулись и бугрились под моими пальцами, а в ушах гудел шум его крови. Он не шевельнулся, когда я проследила путь сосудов к его сердцу, удивляясь лентообразным потокам яда в его артериях.

Через неделю после того, как я приехала сюда, он привел меня в гараж, где его друзья держали трех диких гибридов. Он не солгал насчет последствий своего укуса. Пока он осушал безмозглых тварей почти до смерти, я смотрела, как серебряные ленты скользят по его горлу. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы гибридный яд вышел из его пищеварительной системы и проник в вены на груди.

Когда несколько часов спустя гибриды очнулись от коматозного сна, они были так же благодарны и преданны Салему, как и все остальные. Салем был их спасителем, их богом. Богом, который мог видеть и слышать собственные вены. Но он не мог заставить свою кровь трепетать под его рукой, как я.

Я провела ладонью по его груди, призывая яд в его кровеносных сосудах. Серебристые инородные тела роились навстречу моему прикосновению, как статические блестки, умоляя меня вскрыть его вену и извлечь их. Я без тени сомнения знала, что именно это я должна сделать. Яд в его венах отреагировал, когда я укусила Кипа. Яд был самой сутью гибридной инфекции. Самим ее сердцем. То, что Дрон ввел в нерожденное тело Салема, связывало его с гибридами, а я была связана с Салемом.

У моей матери имелась прямая связь с тлей. Моя связь с гибридами была через Салема. Если я впитаю яд в его крови, я убью его и разорву связь навсегда. Может быть, это уничтожит всю гибридную расу или… если в мире осталась хоть капля милосердия… вылечит их.

Но я отказалась от попыток укусить Салема без его согласия. Мои постоянные попытки заканчивались полным провалом. Это также не помогало мне завоевать его сердце.

Притворяться, что я люблю его, было крайне важно. Существовала опасная грань между притворством и реальностью. Если я влюблюсь в него снова, если я отвечу хоть на одно из тех чувств, которые вызывала в нем, я не смогу уничтожить его.

Я прижалась губами к его горлу. Не имея намерения кусать его, я просто хотела попробовать его кожу, лизнуть сильные линии его шеи. От него пахло чистотой после душа, и он был таким греховно мужественным, что я не могла удержаться, чтобы не потакать этой слабости. Только прикосновение моих губ, нежный поцелуй. Я осторожно, бесшумно отодвинулась на дюйм…

Его глаза распахнулись, и одним незаметным движением я уже очутилась под ним на спине, глядя в яростный огонь его взгляда.

— Ты готова убить меня? — жестокий кнут его голоса оставил царапающее эхо в моих ушах. — Ты уже продумала, каково это будет? Твоя кожа покрыта моим пеплом? Твои клыки покраснели от моей смерти?

В горле у меня образовался комок. Я не позволяла себе воображать такие вещи. Я не могла.

— Я просто хотела поцеловать тебя, — прошептала я, наполняя свои глаза правдой.

Половиной правды. Я хотела, чтобы поцелуй привел к чувствам. К его чувствам, не моим.

Слаем посмотрел мне в глаза, и выражение его лица смягчилось, зрачки расширились. Его руки нашли мои волосы, и он зарычал низким рокочущим звуком удовольствия. Вибрация проникла в мою грудь и собралась между ног, пульсируя обещанием.

Он опустил голову. Наши губы скользнули друг по другу. Прикосновение языка, обоюдный выдох. Потом мы целовались, медленно и нежно, руки ласкали, ноги сплетались друг с другом. Салем снова зарычал, на этот раз громче, резонируя в моих венах и пробуждая мою кровь. Пульсации теплой влаги наполнили мою киску, мои внутренние мышцы содрогнулись, открывая меня, готовясь для него.

Он набух на внутренней стороне моего бедра, горячий и твердый, как камень. Его язык схлестнулся с моим, но поцелуй шел своим чередом, размеренный и глубокий, горящий неспешной страстью. Когда Салем пристроил свой член и погрузился в меня, я почувствовала себя настолько одержимой им, задыхаясь, что связь между нами словно мурлыкала электричеством. Он не торопился, одурманивающе плавно двигая бедрами, вплетая пальцы в мои волосы и целуя мои губы, шею.

За этим последовал его укус, оплавляющий мои вены жидким огнем. Затем он обхватил мое лицо ладонями, посмотрел мне в глаза и толчками вогнал нас в рычащую, раскачивающуюся, глубоко проникающую кульминацию, которая оставила меня дрейфовать в облаке темного экстаза. Не существовало ничего, кроме Салема.

Он смотрел на меня так, словно я была его восходом, его закатом и всем, что существовало между ними. Его большой палец рассеянно погладил мою щеку, его пристальный, но все же обожающий взгляд остановился на моих губах, провел по линии носа и остановился на глазах. Его радужки мерцали от хрупких эмоций, и именно в такие моменты, как сейчас, я думала, что заполучила его.

Я взглянула на его шею, на соблазнительную жилку, которая вызвала боль в деснах и умоляла меня укусить его.

— Нет, — он отстранился от меня и перекатился на спину, глядя на резные балки в потолке. — Ты чертовски одержима своей решимостью убить меня.

— Вовсе нет! Я… — черт, я испортила момент. Что, черт возьми, я должна сказать? Частичная честность была бы лучше лжи. — Я жажду тебя, — я села и склонилась над ним. — Представь себе, что ты не можешь кусать во время секса. Вот что я чувствую. У меня есть эта безумная непреодолимая потребность в твоей крови, и я никогда не утоляла ее. Ни разу.

Он стиснул зубы и натянул одеяло до пояса.

— Ты хочешь убить меня, чтобы унять давний зуд?

— Это не зуд, черт возьми. И мы не знаем, убьет ли тебя мой укус, — я обхватила его напрягшуюся щеку, заставляя посмотреть на меня. — Открой свое сердце, Салем. Дай мне свою вену. Если ты впустишь меня, это не будет…

— Никогда, — Салем вскочил с кровати и зашагал через комнату к стене шкафов, роясь в нашей одежде.

Его великолепная задница изгибалась в свете свечей, и мне пришлось отвести взгляд, чтобы сосредоточиться.

Мои клыки были запретной темой. Прямо там, с его отношениями с другими женщинами. С момента моего прибытия сюда я насчитала трех человеческих женщин, пятнадцать гибридных женщин и по меньшей мере шестьдесят гибридных мужчин. Женщины-гибриды были охранниками, но я также замечала их, когда они были свободны от дежурства, трахая и кусая мужчин-гибридов в общей комнате — вестибюле, который я называла комнатой оргий.

И еще эта Макария, которая бродила по коридорам в нижнем белье. После того, как сообщение Салема разошлось в первый же день, она даже не взглянула на меня. Я не знала, были ли две другие человеческие женщины так же дружны с Салемом, как Макария. Все женщины держались на безопасном расстоянии, когда я была с ним.

Салем отказался говорить о жителях женского пола, но моя злобная ревность не унималась.

Я соскользнула с кровати и подошла к нему.

— Ты трахался с женщинами-охранницами?

Он натянул хлопковые шорты, не отрывая глаз от своей задачи и поджав губы в тонкую линию.