Тень разрастается (СИ) - Крейн Антонина. Страница 78

Честно говоря, я никак не ожидала, что Иноземное ведомство сохранит камень с заключенной внутри него «халявной» энергией. А Полынь не только ожидал, но и знал, где этот камень — в два Прыжка — раздобыть. Хорошо все-таки, когда есть куратор!

Пока я размышляла над всем этим, Анте Давьер положил ладони на кровавик. Нежно-нежно, будто синицу хотел приласкать. Под его пальцами камень завибрировал и чуть ли не замурчал. Маньяк тихонько вздохнул, неверяще, счастливо, когда его кожа засветилась прозрачным голубым цветом…

Теннет начал плести заклинание. Он разводил руки все шире и шире, будто открывал кому-то объятья. В пространстве между его руками вдруг начали появляться золотые, лиловые и синие шары планет с бисеринами спутников, плоскими кольцами, туманностями каких-то блестящих точек… Не настоящие планеты — а будто образцы из университетской библиотеки.

Планеты крутились вокруг Теннета, приближаясь и отдаляясь, и Теннет вглядывался в них, выбирая какую-то конкретную, нужную ему.

Наконец, выбрал. Золотую, чуть приплюснутую, с нарисованной на ней схематичной рожицей: один глаз открыт, один закрыт. Хранитель щелкнул по планете пальцем, и она вдруг обернулась огромным полупрозрачным пузырем. Остальные планеты, отвергнутые, растворились в воздухе…

Синеватый пузырь дробился и множился. Получавшиеся пузырики склеивались друг с дружкой, лопались и вырастали вновь. Они напоминали одновременно мыльную пену и смоляную жвачку дорогого сорта. Сложная конструкция из пузырей — хоть сейчас ставь инсталляцией в музей современного искусства — разрослась и величаво поплыла на Лиссая и поглотила принца вместе с порталом и лезущими из него насекомыми.

Теперь пузыри начали активно склеиваться, пока, в итоге, не превратились в один-единственный, большой пузырь вокруг Его Высочества. Лиссай оказался будто заключенный в прочное стекло имаграфа.

Теннет что-то протянул нараспев и, неожиданно упав на колени, стукнул ладонями по мраморному полу Лазарета. Свет в магических сферах замигал, будто передавая кому-то послание на морской азбуке.

Полынь с любопытством уставился на свои болтавшиеся на цепочке часы. Стрелки у них бешено, с жужжанием, закрутились. Закрутилась и вся комната, закрутилась я, закрутились сбившиеся в стайку приспешники Зверя, пушечное мясо в армии Небытия… Я подумала, что меня сейчас стошнит от подобного насилия над вестибуляркой. Полынь жадно оглядывался, запоминая, что к чему, и смотрел на маньяка с тщательно скрываемым уважением.

Теннет проорал какое-то многосложное слово с превалирующими в нем звуками «тс» и «ш», а потом снова ударил ладонями об пол.

Кружение остановилось.

Комната вернулась в свое нормальное состояние: белое и унылое.

Лиссай, портал и кучка насекомых в зеленом пузыре живописно замерли в центре палаты. Уменьши всю эту композицию раз в тридцать — получится симпатичный такой кулончик на шею… Только и надо что металлической проволокой оплести, да на цепочку надеть. Это вам не банальность с мухой в янтаре. Тут все куда изысканнее.

Давьер поднялся с пола, кивнул нам с Полынью:

— Советую вам поскорее разобраться с теми, кто уже проник в Шолох. Это неприятно. Хотя главное зло я притормозил, — и он горделиво блеснул глазательно.

— Обязательно. Но у вас же осталась еще энергия после колдовства, я чувствую ее поле, — Полынь вздернул бровь. — Так что присоединяйтесь к уборке.

Давьер развел руками:

— Простите, но это для меня. За хорошую работу.

И маньяк, блаженно прикрыв глаза, чуть-чуть подлетел над полом… Буквально сантиметров на пятнадцать. Чуть-чуть покрутился туда-сюда, подставил лицо воображаемому солнцу… А через секунд десять уже опустился обратно. Энергия кончилась.

Анте Давьер вздохнул и, ничего не говоря, отмахиваясь от насекомых, вышел из палаты.

— Эй, Теннет! А сколько дней будет работать ваша заморозка? — я обеспокоенно высунулась в коридор.

— Двое суток. Максимум трое, — не оборачиваясь, ответил он. Но, мне показалось, горизонтальная линия его плечей чуть смягчилась при звуках родного имени.

— А потом?

— А потом портал откроется опять.

— Надо что-то придумать!

— Надо, — кивнул маньяк и свернул за угол.

Я цокнула языком и вернулась в палату — прибираться. Там Полынь уже активно пулял в мелких приспешников Зверя крохотные огненные пульсары — мельчайшую единичку магического боевого заклинания, как раз под размер таракану.

— Бедный Лис… — пробормотала я, грустно обходя вокруг сферы с замороженным временем. Принц так и стоял с закрытыми глазами. Бледные губы чуть приокрыты, тонкие полукружья рыжих бровей вздернуты вверх. — Вечно ему достается.

— Ничего-ничего, — подмигнул мне развеселившийся Полынь и с любовью погладил холодный, застывший бок камня-кровавика. — Мне кажется, характер несчастий Лиссай — поспать тут, поспать там — вполне соответствует избалованной принцевой жизни…

Я только головой покачала.

И присоединилась к очистке комнаты от тварей.

Да здравствуют субботники!

Раз уж в Иноземном Ведомстве у меня с ними не сложилось.

ГЛАВА 26. Гойи на вас не хватает

Этой ночью мы с Полынью всласть наигрались в войнушку.

Мы быстро очистили палату от насекомых. Оружием Ловчего были прицельные огненные пульсары, я же ограничилась колотьбой врагов при помощи любимых сандалий с пестрыми веревочками.

Распалившись в процессе боя, по итогам я всерьез хотела было посчитать, кто из нас унес больше вражеских жизней. А еще приступила к сочинению романтической баллады о наших «санитарных победах»: «Как-то вечером в июне, В Лазарете, у Лиссая, Двое смельчаков безумных тараканов убивали…»

Но Полынь инициативы не оценил. Превратив последнего диковинного сверчка (переросток с лошадиными ушами) в шашлык, куратор выставил меня из палаты. Он был непреклонен. Впрочем, уголки губ у Ловчего чуть-чуть дергались, старательно заминая улыбку. Полынь вновь окружил комнату магическими щитами, чтобы никакой любопытный знахарь не смог зайти внутрь, и прибавил табличку на казенной плашке: «Не беспокоить!».

— Если знахарь действительно любопытный, то он просто треснет тебя по голове по примеру Дахху, и войдет, — задумчиво протянула я. Полынь машинально приложил пальцы к запекшейся на виске крови:

— Кстати, об этом! — голос у него нехорошо понизился. Я тяжело сглотнула, коря себя за некстати поднятую тему.

— Я хочу попросить господина Смеющегося заехать к мастеру Улиусу, проверить здоровье шефа. Мне стоит упоминать в ташени, чтобы он не волновался из-за инцидента с горшком? Или новая версия господина Дахху и так не будет испытывать угрызений совести?

— Будет-будет, — я старательно закивала, — Ну, я надеюсь… Но их дружбе с маньяком поскорее надо положить конец.

Это Полынь никак не прокомментировал.

Щиты были возведены. И впрямь долгий процесс оказался. После мы двумя ловкими тенями ускользнули прочь из слабо освещенных коридоров Лазарета, и миссия по уничтожению насекомых возобновилась в ночных чащобах Пятиречья.

Судя по всему, у приспешников Зверя был четкий приказ: пройдя сквозь портал, двигаться вперед и только вперед. Срочно разведывать обстановку. Рассеяться — и собираться только для семейных обедов с одинокими путниками в роли главного блюда…

Иномирные тварюги шугались нас, потенциальную закуску, как прокаженных. Одна только зубастая гусеница-дура, которую спугнул Давьер, посмела на меня позариться. Остальных интересовало лишь скоростное познание внешнего мира.

Такой пофигизм со стороны противников превратил нашу потенциально героическую миссию в несмешной цирк…

Искать в Смаховом лесу отдельных насекомых оказалось ничуть не проще, чем пресловутую иголку в стоге сена. Мы пробовали разные тактики. Полынь запускал поисковые импульсы. Я просила помощи у унни, но унни то ли не врубалась, то ли просто брезговала участвовать. Куратор плел какие-то дикие заклятья, выжигающее всех насекомых на пятьдесят квадратов вокруг. Но первая же попытка обернулась крахом: на нас со всех окружающих деревьев осыпалось такое количество вполне невинных, но оттого не менее симпатичных муравьев, тлей, жуков-короедов, личинок и червяков, что я долго не решалась сдвинуться с места по новообразовавшемуся шуршащего ковру трупиков…