Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина. Страница 51

Честно говоря, в Хозне особо нечем было восхищаться. Склад он и есть склад: высокие шкафы подпирают сводчатый потолок, испещренный девизами на стародольном языке; вокруг некоторых ящиков парят облачка проклятий («не вскрывать!»); в сундуках с «органическими материалами» кто-то рычит. Разве что маг-сферы, потрескивающие из-за дождя, не висят на крючьях, как по всей столице, а парят прямо в воздухе, дрожа на сквозняке.

Но Кадия и Дахху всё равно были довольны экскурсией. Когда сбываются детские мечты, пусть и задним числом, глаза волей-неволей затягивает пелена восторга.

Я почувствовала укол совести оттого, что мы с Горди, и впрямь, никогда не звали ребят в наши вылазки… Некоторые свои поступки сложно понять по прошествии времени. И сложно простить. Отпустить. Но нужно — тот человек, что совершал их, уже ушёл, уступил место тебе нынешнему. Помни о нем, но не осуждай его: ведь он подарил тебе сегодня.

Когда я отрыла-таки нужный пакет — наработки Марцелы были упакованы в бумагу, перевязанную бечевой, — Кадия резко зажала мне рот ладонью.

На складе раздались шаги…

Дахху развел руками со своей наблюдательной позиции. По губам я прочитала:

— Дверь не открывалась.

— Может, и впрямь привидение? — также беззвучно, яростно артикулируя, удивилась Кадия. Я же, вывернувшись из-под дружеской ладони, припала глазами к щели между полками. И тотчас задергала подругу за рукав.

В двух рядах от нас мимо стеллажей брёл, подрагивая и озираясь, Гординиус Сай. Черная колдунская мантия, белый хвостик.

Ребята тоже его увидели. И — главное — узнали. Все втроем мы растерянно переглянулись. Значит, мне не чудился запах парфюма!

Сейчас маг-альбинос, поминутно оглядываясь, копался в ящике с лекарсками зельями. Бутылочки деликатно звенели, приветствуя Горди.

— Покажемся ему? — предложил Дахху.

— Нет, — без объяснений возразила я, вспомнив нападение на болоте. — Лучше проследим.

Горди выбрал какой-то пузатый пузырек и, таясь, двинулся всё к тому же кат-ши. Мы, выдерживая дистанцию, крались за ним — сначала по складу, а потом по тайному коридору.

И все было бы хорошо, если бы Кадия опять не споткнулась о ту прахову решетку.

— ПРИЗРА-А-АК! — со счастливой готовностью возопили снизу юные маги.

— ЧТОБ ВА-А-АС! — взвыла Кадия в ответ, прыгая на одной ноге и баюкая мизинчик.

Гординиус впереди изумленно обернулся. Его до жути прозрачные глаза стали квадратными, когда он увидел всю нашу троицу.

— М-м-м, здравствуй, Горди! Я так рад тебя видеть! — тепло улыбнулся Дахху, раскрывая объятья.

— ЩИ-И-ИТ! — завопила я, ибо господин Сай, ничтоже сумняшеся, кинул в нас серо-черное облако заклинания.

— ЕЩЕ ОДНО ПРИВИДЕНИЕ! — торжествовали новички внизу.

Дахху, очевидно не ожидавший подлянки от старого друга, все-таки успел выбросить в ответ размазанный сгусток унни. Не сфера, а черновик: нас вместе с ней откинуло назад, когда серая стрела, похожая на кобру, ужалила препятствие.

Гординиус уже мчался прочь, лихо заворачивая по тайным коридорам. Мы, с трудом распутав неверный пазл собственных ног, рванули следом, сталкиваясь в особо узких местах.

Выпрыгнув сквозь водопад портрета, мы пролетели на нижний этаж, мимо удивленного смотрителя, сквозь Трапезную (там никто не обратил на нас внимания: как раз принесли сладкое — скудное желе из мухоморов) и общие залы.

Мы по диагонали пересекли двор Башни Магов — как всегда, тут творилось что-то невообразимое с погодой; кажется, кто-то опять завалил экзамен по Атмосферике. Мы проскакали по проспекту Старых королей; по широченному мосту Незабудок — обители ювелиров; вдоль цветных и бедных домиков Метелочного квартала.

— Гординиус… Меня… Расстроил… — на бегу поделился Дахху.

— Так швырни в него заклятьем тогда! — Кадия взбодрилась.

— Ты… Меня… С кем-то… Путаешь… Я не бью в спину, никогда, — воспротивился друг, задыхаясь.

Я, уже нащупывавшая в кармане летяги какой-нибудь снаряд поувесистей, смущенно достала пустую руку.

И впрямь.

Гонка продолжалась аж до Морской площади. Там мы потеряли Гординиуса. Он на ходу накинул капюшон черной куртки, скрывая от прохожих свою необычную внешность, и очень ловко растворился среди так некстати митингующих кентавров. Те столпились перед приземистым зданием Гильдии Перевозчиков и шумно требовали бесплатной весенней переподковки. В руках кентавры сжимали — собственно — подковы, тяжеленные, и я задумалась: это просто символ или, заодно, оружие?

Мы с друзьями переглянулись.

— А где ты видела Гординиуса на днях? — Кадия с размаху плюхнулась на борт фонтана и умылась ледяной водой из него. Волосы подруги стояли дыбом, как печная труба.

— В Терновом замке. Это приют на болотах.

— Странно, — нахмурилась подруга.

— Ничего странного, — вдруг возразил Дахху, севший вообще так на мостовую. Осевший, точнее. — Гординиус там вырос, это его дом.

— Что?! — мы изумленно к нему повернулись. — Откуда ты знаешь?!

— Он говорил мне.

— А мне почему не говорил? — обиделась я.

— Как и Горди, я сирота, — Дахху пожал плечами. — Мне он мог довериться. А вам… Не знаю. Зачем говорить двум красивым девушкам, что ты вырос в неблагополучном детском доме? Если есть шанс показаться лучше, чем ты есть — такие как Горди его не упускают.

Я поняла, что надо срочно подкинуть Мелисандру Кесу еще фактов для расследования.

— Ой, деточки! Вы чего такие запыхавшиеся! — вдруг окликнула нас госпожа Пиония из-за своей чайной телеги — аккурат по другую сторону фонтана. — Идите-ка сюда!

— Прах, — выругалась я.

Из-за Ноа мне было стыдно встречаться с Пионией. Однако старушка отнюдь не считала меня виновной.

— Тинави, милая, спасибо, что спасла моего мальчика! Поймаешь преступника — цены тебе не будет! Ты ведь поймаешь?

Я только крякнула, получив эту благодарность-обязательство.

— Чувствуешь, как на шее затягивается петля? — хохотнула Кадия. Подруге определенно нравилось, что она не одинока в своих печалях.

— Знаете, — я вздохнула. — Давайте разбираться со всем этим бедламом по очереди. Наш сегодняшний день посвящен Марцеле, — я помахала выкраденной диссертацией. — Пойдем к Полыни, прочитаем при нем. А то он убьет меня, если мы сами раскроем тайну.

— А еще давайте не говорить при нем о Гординиусе, — вдруг заявила Кадия. — По-моему, Ловчему не нравится, что у нас с вами есть еще один эксцентричный товарищ.

— Нехорошо ставить под сомнение мужскую уникальность, — серьезно согласился Дахху.

Солнце уже миновало верхушку неба — всю в серых хохолках облаков, бывших канистрах дождя, — и медленно, обреченно стало заваливаться к западу — эдакий великан-колобок из тилирийской сказки, когда мы с ребятами, голова к голове, раскрыли магистерскую диссертацию Марцелы.

Мы увидели ее заглавие — красивую южную вязь на плотном картоне — и в пещере воцарилась долгая тишина.

«ДЕРЕВЬЯ ИНГРАСИЛЬ — ПУСТЫННЫЕ МАСТЕРА ТРАНСФОРМАЦИИ.

ПРАВДА ИЛИ ЛОЖЬ?»

Под титулом — небрежно шлепнутая башенная печать в виде семиконечной звезды: «Отозвано». И к корешку пришито объяснение: «Во время командировки Марцела из Дома Парящих не смогла собрать необходимые для исследования экземпляры. По ее просьбе диссертация отозвана от защиты».

— Вы думаете о том же, о чем и я? — тихо спросил Дахху, листая подшитые в папку страницы исследования.

Там были карты Пустыни Тысячи Бед с отмеченными на них крестиками — местами предположительного произрастания инграсилей. Были изображения дерева — один-в-один как рисунок на нашем гербе; точь-в-точь как живое древо в Зале Совета — то, что под стеклянным куполом. Были строчки из старых сказок: «Дерево инграсиль ест путников, подобравшихся слишком близко, и забирает их память, чувства и лицо. Время спустя дерево обретает прежнюю форму. Так, на человечьих ногах, инграсили бродят по пустыням».

— Сколько лет живут эти деревья? — задумался Полынь, вертя между пальцев свой значок Ловчего. По ребру монеты чеканилась гирлянда из белоснежных цветов инграсиля — тот элемент шолоховского герба, что присутствует на всех ведомственных удостоверениях.