Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина. Страница 82

Я проходила мимо резного, витого шпиля, торчащего из громадной дюны, когда песок под моими ногами внезапно пополз, втягиваясь в невидимую воронку. Поняв, что происходит неладное, я попробовала отскочить в сторону, но точка опоры уже исчезла. Несколько секунд невнятной борьбы — и я со сдавленным вскриком провалилась в неизвестность в компании сотни галлонов песка.

Пустыня съела меня безмолвно.

Звездная ночь осталась столь же тиха, развалины — беспристрастны. Вдалеке выл койот…

Упала я в какую-то сетку, оказавшись подвешена в ней, как в охотничьем капкане. Чем резче я дёргалась, тем сильнее стягивалась петля. Наконец, я заставила себя замереть и оглядеться.

О-оу, Тинави. Поздравляю. Кажется, ты попала в лапы пустынных каннибалов.

Сетка со мной в главной роли висела в центре красивого помещения — наверное, бывшей столовой в богатом особняке. Стены, пол, потолок, редкие предметы уцелевшей мебели — из непрозрачного голубоватого стекла.

В Мудре все «сделано» из этого материала, похожего на смальту для церковных мозаик. Потому что драконье пламя оплавляет материальные объекты именно так. Ящериный огонь, будто лава, легко огибает препятствия, втекает в дома, подвалы, запертые комнаты… Остановить его можно только специально выстроенным магическим щитом — но для этого нужна сила бога-хранителя, а ни у кого в Мудре в 1147 году её не было… Вот город и погиб. Целиком. Остались только редкие артефакты с прописанным протоколом самосохранения — за ними теперь охотятся черные археологи.

Но дюжина персонажей, стоящих передо мной, археологами определенно не являлись. Это были странные, чумазые, отдаленно напоминающие людей существа с длинными когтистыми руками, круглыми глазами без век и желтыми, заточенными зубами. Заточенными на убийство, ага.

Каннибалы сгрудились вокруг сетки, как приснопамятные культисты — вокруг костра. Вот только эти красавчики, даром что тоже разожгли огонь в углу зала, отнюдь не собирались меня чествовать. Если я и была для них богиней — то богиней урчавших животов…

Дубинки с гвоздями, вертел на мощных опорах, рты, ощеренные в предвкушение редкого ужина, — ох, боюсь, я внесла в ряды каннибалов слишком большие надежды! Неоправданные, учитывая, как невкусно им будет давиться моими жилами. Им бы сюда мастера Улиуса, что ли.

Вожак пустынной стаи, что-то проорав на своём каннибальем (небось, благодарную молитву. Интересно, эти полулюди тоже обращаются к нашим гаврикам?), подошел к сетке, достал из набедренной повязки тесак и разрезал капкан. Я послушно грохнулась об пол, смягченный песком.

А потом началось веселье и то, что в Чреве Шолоха гордо именуют «светомузыкой».

Наверное, слова Карла о том, что за год я не продвинулась в изучении магии, задели меня. Так бывает. Тебе говорят правду, обижаться не на что, а всё равно — неприятно. Возможно оттого, что сам ты от себя эту правду старательно скрывал.

Так или иначе, в отсутствие синеглазого мальчишки я решила доказать свою магическую состоятельность этой горстке придурков.

Ну, поехали!

Ладони вместе, рывок руками вверх, выверт кистей, удар левой ногой об пол — блики, вы тут? отлично, фэа'га! — разворот!

И обеденный костерок в углу превратился в страшный пожар, деморализуя противника.

Вожак каннибалов бросился на меня с тесаком. Правой рукой я выставила жемчужный щит — машинально, моя тема, — левой, меж тем, сплела короткий резец Бьорка — примитивное заклинание-пощечина, которому магистр Орлин научил нас еще на первом курсе («немного дворовой практики, чтоб не пропал интерес к кабинетной теории»). Трое каннибалов, оглушенные, пошлепались на стеклянный пол, как рыбы.

Когда щит угас, я плюхнулась на пол сама, кувырнулась; еще раз, — от удивленного вскрика противников вспомнила — точно! маскировочное заклятье не выветрилось! — и с этого момента нарочно превратилась в невидимого палача.

Я нарезала по залу круги, как будто на матче по тринапу, и безостановочно швыряла во врагов проклятья. Как вслух, так и магией. Очень скоро у парочки каннибалов руки превратились в кошачьи лапки; два других уматывали от рассерженного роя пчёл; пятый верещал, как резаный, когда я жахнула по нему частичным заклинанием невидимости — бедолага подумал, что я отрезала ему пальцы, хотя они всего-то исчезли на три минуты…

Поворот — удар! Кик ногой — проклятье! Сорвать с волос новую склянку с кровью — удар, удар, а тебе, дружок, давно пора поскользнуться! И, конечно же, разве ж я зря ношу с собою лассо?… Подсечка; пинок неоформленной унни — и толпа каннибалов, озверевших, голодных и огорошенных, валятся все за одним, как кегли.

Не прошло и двух минут, как некогда величественный зал превратился в филиал Лазарета. Каннибалы, успокоенные, лежали рядком под вязью карланоновой золотой сети.

Я с неожиданным удовлетворением выдохнула — спустила пар, ничего себе! — перешагнула через ближайшего злодея, и, мурлыкая под нос заевшую театральную песенку, пошла к изумительно стеклянным, голубым дверям.

Впрочем, они раскрылись мне навстречу до того, как я успела схватиться за дверную ручку.

— Йоу, вот это бойня! — обомлела вошедшая Андрис Йоукли, обведя глазами зал. И тотчас Ищейка поспешила закинуть за спину арбалет, который успела наставить на меня до того.

— Луноликая ж моя подруженька! — глаза Кадии блестели восторгом. — Мы искали тебя для души, а получилось — для зрелищ!

Блондинка сунула меч в ножны, подошла к ближайшему каннибалу и, профилактически потыкав его ногой (он недовольно замычал, упакованный), по-братски протянула мне ладонь — чтобы, значит, я уважила её рукопожатием.

— Ребята где-то с вами? — спросила я, когда мы втроем вышли обратно в коридор, заперев бедолаг-пустынников в оприходованном ими зале.

— Не-а! Мы с Андрис друг дружку-то только с полчаса назад нашли, — объяснила Кадия. — А потом видим: бархан, и прямо сквозь него магические вспышки хреначат. Очевидно, что под ним утопло в песке какое-то строение, а в нём — какая-то битва.

Андрис вмешалась:

— Мы сначала подумали, что это кто-то на Тишь наткнулся… Бросились искать вход, нашли попуприкопанную дверцу…

— Пока поднатужились, раскопали нормально, совсем обалдели без нормальной магии! А тут оказалась всего лишь ты, ужасная и беспощадная! — хохотнула Кад и по-матерински потрепала меня по щечке. У-у-у, мол, горжусь тобой, деточка!

Мы снова вышли в пустынную ночь. Видимо, через ту самую дверцу. Снаружи я оглянулась и увидела на дверном стекле буквы — снова на стародольнем, как же иначе: «Владения Хинхо из Дома Умелых, Аллея Вечности, 33».

Совпадение?

Конечно.

Но совпадение из тех, что стоят доброй улыбки.

— Вообще, нам надо убраться отсюда подальше. И поскорее, — спохватилась я.

— П-ф-ф! — возразила Кадия. — Я уверена, ты этих длинноруких еще не раз так же круто раскидаешь. Ну, пока склянки не кончатся.

Я покачала головой:

— Не в каннибалах дело. Вдруг госпожа Тишь чувствует чужую магию? Или тоже всполохи увидела… Пока мы не найдем Полынь и Лиссая, вряд ли нам стоит пересекаться с богиней.

— Йоу, а я бы вообще предпочла Мелисандра и девочку тихонько выкрасть, — призналась Андрис. — Насколько это возможно.

— Я тоже, — вслух согласилась я.

И про себя продолжила:

«Рэнди, если ты не хочешь, чтобы мы бились насмерть с облагодетельствованной тобою дамой, дай знак. Любой. Хоть рекламную смску, что бы эти слова ни значили».

В ответ — ни слова, ни мысли, ни карты.

Эх.

Тогда действуем по плану!

ГЛАВА 26. Седьмой день

Опыт — отличное приобретение, но большинство за него переплачивает.

Мастер Личико Цойрах,

Казначей Шолоха

Как оказалось, ночь в пустыне — самое «горячее» время.

Потому что холодное. Парадокс!

Пробираясь, как три тени, по развалинам Мудры, мы так и не нашли тех, кого надеялись, — то есть принца и Ловчего. Зато другие формы жизни и смерти встретились нам в изобилии.