Спорим, мы поженимся ? (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна. Страница 23

— Да ты издеваешься надо мной, да? — вскипела я. — Конечно, помню! И кстати, утром у нас будет небольшой, но серьёзный разговор про свадьбу и твою сестру! А пока иди спать на кровать, потому что я прекрасно помещусь на кресле!

— Нет-нет, я не могу позволить тебе спать в кресле, — он развернулся на сто восемьдесят и схватил меня за руки. Я принялась вырываться. Так мы и пыхтели посредине комнаты, борясь друг с другом, пока не осознали полный дебилизм ситуации и не замерли, глаза в глаза. В голове мелькнула мысль спросонья: «Если он опять меня поцелует, я затащу его в постель сама!»

И он, помедлив, наклонился, коснулся губами моих губ, а руки скользнули по плечам, щекоча и лаская, зарылись в волосы, сгребая их на затылок, запрокидывая голову назад. Губы стали жадными и властными, но я не отдалась им, как любят писать в любовных романах. Я захватила власть сама, приподнялась на цыпочки, чтобы не упустить ни миллиметра, чтобы получить всё, что хочу, и чтобы Гоша не вздумал меня оттолкнуть.

Он не оттолкнул.

Он обнял меня за спину, поднял в воздух и плавно опустил на кровать. И мы потерялись в простынях, запутались в одеяле, яростно ища друг друга и упиваясь этой борьбой.

А когда я, уставшая и довольная, засыпала, устроившись в сгибе его локтя, ещё одна гениальная мысль посетила меня. Теперь я самая настоящая секретарша, которая спит с боссом.

Утром меня разбудили собаки. Они лаяли во дворе — настойчиво, как кукарекающие петухи. Гоша вытянул руку из-под моей шеи и протянул недовольно:

— Ну что там случилось. Неужели никого нет, чтобы собак утихомирить?

— А сколько времени? — спросила я будничным тоном и только потом осознала, рядом с кем лежу. Господи боже мой! Я провела ночь с Гошей! Рука сама потянулась за одеялом, чтобы прикрыться, отделиться, больше не чувствовать жаркое бедро рядом со своим. Но меня уведомили:

— Девять. Пора завтракать.

— Тебе завтрак в постель? — не удержалась я от ехидства. — Или спустимся в столовую?

— А ты принесёшь? — прищурился он, и на щеках появились ямочки. Моё сердце возмущённо стукнуло в грудь — ну нельзя быть красивым таким, как мне с ним себя вести теперь? Гоша придвинулся ближе и обнял меня, шепнул перед тем, как поцеловать:

— А, подождёт завтрак.

Но я сломала всю романтику о колено, выскользнув из его объятий, потянув одеяло на себя:

— Нет-нет, не стоит злоупотреблять гостеприимством твоих родителей! Завтрак — это очень важно!

— Яна, вернись, — застонал обманутый в своих ожиданиях Гоша, но я была непреклонна. Нашла джинсы и принялась за акробатику — натянуть их на себя и не показать боссу голое тело. Господи, конечно, я дура, ведь он его целую ночь видел! Ну и пусть, а теперь шиш. Хватит. Как будто я чурбан бесчувственный! Ему просто секс, а мне теперь жить с ощущением, что меня используют по полной программе!

— Георгий Асланович, то, что произошло между нами, больше не должно происходить,

— забормотала, застёгивая ширинку. — Я очень извиняюсь за своё непрофессиональное поведение, в будущем подобных ситуаций не повторится.

— Твою дивизию, Яна, о чём ты?

Он приподнялся на локте и с интересом посмотрел на меня. Я смутилась:

— Вообще-то вы... ты... чёрт! Ты сам вчера сказал, что мы притворяемся, а вот это вот всё на притворство не похоже!

Гоша покачал головой и одним резким рывком притянул меня к себе, опрокинув обратно на кровать. Я взвизгнула, отбиваясь, забарахталась, сдавленно протестуя:

— Вообще-то ты собирался жениться на Лере!

— Она далеко, — пробормотал Гоша, ища застёжку на джинсах. А я взбрыкнула:

— Ну уж нет! Так не пойдёт!

Освободившись из-под тяжёлого тела, вскочила и отбежала к окну:

— Я тебе не запасной аэродром! Я на тебя работаю ассистентом, а не ночной грелкой!

— Яна, откуда такая пошлость? — удивился он, ничуть не смутившись. Впрочем, я могу ошибаться, и в глазах его промелькнуло какое-то странное выражение. Словно он понимал, что я права, но ведь никогда же не признается в этом! Я дёрнула плечом, натянула майку на грудь и ответила с лёгким оттенком мстительности в голосе:

— С Алтая мы, университетов не кончали, самоучки мы.

Откинув одеяло, Гоша встал, и я снова узрела его в полном мужском достоинстве, покраснела, опустила взгляд. И услышала:

— Не знаю, что на меня нашло. Но признайся, этой ночью тебе было хорошо, ведь так? Нет, я сплю и вижу сон!

Он извинился?

Ну, почти извинился... Типа того. Мне-то было хорошо, но вот теперь мне плохо. Я не знаю, как мы сможем дальше работать вместе и не думать о сексе. Не представляю, как он будет звонить своей Лерочке и сюсюкать в телефон зайчиков и котиков... А я всё это непотребство буду слушать. Бр-р-р! Нет, точно нет!

— Гоша, давай сразу проясним все спорные моменты, — решительно ответила. — У нас с тобой. романтические отношения?

— Не начинай, — пробормотал он.

— Конечно, я начну! Потому что романтические отношения сразу с двумя женщинами — это не комильфо. Это приравнивается к измене. То есть, я прекрасно понимаю, что ты изменяешь Лере со мной, и не хочу быть причастна к. разрушению вашей идиллии!

Гоша шагнул ко мне, но я выставила руки перед собой:

— Стой! Сначала ответь!

— Яна. Ты мне.

Он замолчал с мучительным выражением лица, и я прищурилась:

— Что?

— Ты мне нравишься, — выдавил, словно под страхом смертной казни.

Мой звонкий фейспалм услышали, наверное, в Москве.

— Гоша, что за пятый класс?

— Я запутался, — беспомощно признался он.

— Ничего, — кровожадно пообещала я. — Я тебя распутаю. Вот только ты оденешься — и сразу распутаю!

Он подумал и решил возмутиться:

— Это похоже на угрозу!

— Это и есть угроза. И не пустая. Ты меня знаешь, — осеклась — знакомы-то мы без году неделя, но добавила: — Изучил уже. Надеюсь.

— Изучил, — усмехнулся Гоша, подняв свои брюки. — На свою голову.

— А я предупреждала.

— Предупреждала она.

Пока одевались, умывались, молчали. Потом, когда я уже собралась выйти из комнаты, взявшись за ручку, Гоша остановил меня. Его пальцы показались мне холодными, как лёд, а в глазах застыла упрямая чертовинка — та самая, что появлялась, когда я ему перечила. Я всмотрелась в тёмные маслины, окружённые веером умопомрачительных ресниц, и вдруг пожалела, что на свете в принципе существует некая Лера. Если бы её не было, мы смогли бы пожениться по-настоящему...

Ну скажи, скажи, что ты влюбился, скажи, что я важна для тебя!

— Ведь ты доиграешь свою роль до конца? — спросил Гоша тихо.

Первым рефлексом было найти что-нибудь поувесистей. Но, к сожалению, поблизости не было ничего, кроме дверной ручки, а её пока вывинтишь. Поэтому я только вздёрнула нос, старательно делая вид, что никаких таких мыслей в моей дурной башке не было, и ответила:

— Куда ж я денусь с подводной лодки?!

Когда мы спустились в гостиную, там было пусто и чисто. Ни следа вчерашнего праздника. Гоша кивнул на сад:

— Наверное, они кофе пьют в беседке, пошли посмотрим.

И даже под ручку меня взял, чтобы наше поведение больше походило на влюблённую парочку, чем на босса и подчинённую. Мать моя женщина, если бы вы знали, как мне хотелось в этот момент повиснуть на Гоше целиком, как обезьянка, обнимать, вдыхать запах его парфюма — холодный океан и сладкая весна. Но я сдержалась. Что я, в самом деле. Проще надо быть, Пчёлкина, и люди к тебе потянутся. Может и Гоша поймёт, что я лучше его певички с ногтями.

В беседке, увитой виноградной лозой, царила атмосфера всеобщего отчуждения. Айша держалась царицей, Вадим Петрович всячески пытался подмазаться к жене, Денис, по своему обыкновению, отмалчивался, потягивая кофе из чашки в уголке, и только смотрел на домочадцев с прищуром. Малика выглядела не очень. Под глазами её залегли тени, выдающие бессонную ночь или даже слёзы.

Гоша первым делом поцеловал матери руку и спросил тихонько: