Босиком по пеплу. Книга 2 (СИ) - Мейер Лана. Страница 8

Лишь одно исключение. Всего одно.

В прошлый раз я сдерживался, старался и мне это даже нравилось, а сегодня не хочу, не вижу смысла. Трахаю её как взбесившееся животное, а у нее течет по бедрам, словно это именно то, что нужно моей маленькой сучке.

— Нравится, когда дерут, как шлюху, tatlim? — рвано бормочу я, до синяков сминая нежную кожу на бедра.  Шайтан, почему она такая адски узкая. Как это возможно, черт? — Тебе повезло, девочка. Теперь только так и будет.

— Ран, слишком сильно, — сдавленно выдыхает Алиса. Но я не слышу. Мне плевать. Перед глазами пелена похоти, в висках взрывается пульс. Спальню заполняют влажные шлепки соединяющихся тел. Горячее вожделение нарастает в геометрической прогрессии, усиливая бешеное напряжение в мышцах.

— Боже, хватит, — она всхлипывает, колени скользят по покрывалу. Обхватив её за талию, насаживаю на раскаленный член, долблюсь сильнее, стремительно приближаясь к своей разрядке. У меня нет цели доставить ей удовольствие, но она все равно его получает. Извивается, мычит сквозь стиснутые зубы. Выгнувшись, ударяет меня по рукам,

— Секунду, дай мне секунду, — умоляет пересохшими губами.  Отползает к изголовью и, приподнявшись, хватается за выступы, прижимаясь грудью к охлаждающей поверхности зеркала. Жалобно всхлипывает, заметив, что я снова нависаю за её спиной. Расталкиваю коленом дрожащие ноги.  Она снова просит остановиться, призывно выставляя назад свою бесстыжую задницу.

— Маленькая голодная сучка, — рычу я, накрывая её ладони своими, с силой толкаю эрегированный орган в пульсирующее тугое лоно, проникаю полностью. Опустив одну руку вниз, нахожу пальцами мокрый от соков набухший клитор. Прихватив зубами мочку уха, шлепаю кончиками пальцев по чувствительной плоти между бедрами, ощущая, как сильно мышечные стенки сжимают вбивающийся внутрь каменный член. В какой-то момент она напрягается всем телом, откидывая голову мне на плечо. Издает невнятный возглас, подставляя шею под мои жадные укусы.

— Боже… нет, — хриплый стон переходит в протяжный крик, вызванный первой судорогой оргазма. Я жадно сжимаю её груди, выкручиваю соски, не замедляюсь, а с каждым толчком ускоряю точные движения, устремляясь навстречу собственному удовольствию.

Я добираюсь до финала через пару минут и с глухим стоном мощно разряжаюсь в дрожащее ослабевшее тело. Острое бушующее наслаждение забирает последние силы, на мгновенье, стирая реальность. Удовлетворение в разы сильнее, чем в прошлый раз, и, черт, уверен, что это не предел.

Рухнув на спину, пытаюсь отдышаться, невидящим взглядом уставившись в высокий сводчатый потолок. Алиса лежит рядом, не касаясь меня, не двигаясь. На этот раз она не рыдает и не отворачивается, словно временно примирилась со своим положением или слишком оглушена очередным предательством своего тела. Выровняв дыхание, я жду, когда придет расслабленная ленивая лёгкость, которая накатывает после яркого оргазма, но напряжение никуда не уходит, а напротив — усиливается, концентрируясь тяжестью в паху. Злое возбуждение возвращается с новой силой, стоит мне заметить, как Алисия бесшумно соскальзывает с кровати, собираясь сбежать в ванную.

— Вернись в постель, — требовательно бросаю я, поворачивая голову и встречаясь взглядом с бездонно-голубыми глазами. Сейчас они сверкают особенно ярко. Может быть виной тому вечернее освещение в спальне.

— Мне нужно..., — нерешительно мямлит, топчась возле кровати.

— Не нужно, — перебиваю настойчивым тоном. — Иди сюда, — подзываю её, протягивая руку. Она упрямо стоит, не шелохнувшись, взгляд стекает с моего лица на плечи, скользит по груди, мышцам пресса, опускается ниже. — Направление верное, — одобряюще ухмыляюсь я и замечаю, как предательски розовеют её щеки.

— Амиран, я хочу принять душ.

— А я хочу твои губы, tatlim, — обхватываю пальцами свой твердеющий орган, наглядно намекая, где именно я хочу её губы. — Поздно изображать невинность, не находишь? — раздражаюсь, снова не дождавшись ответа. — Привыкай к новым условиям, Алиса. К тому же они приносят удовольствие нам обоим.

— Я так не могу! — взрывается она, поднимая с пола платье и лихорадочно прикрываясь им. — Мне нужно знать, что будет дальше. Что ты собираешься делать со мной, с Нейтаном, с нашими семьями. Почему ты не предохраняешься, черт бы тебя побрал? — Алиса срывается на истеричный крик, трясется от переполняющих эмоций. А меня рвет изнутри очередное упоминание имени её любовника. — Я не хочу детей. Мне рано! — она продолжает орать, наблюдая, как я, молча, поднимаюсь с кровати и направляюсь к ней. — Мне нужно получить диплом. Я хочу работать. Ты лжец, Амиран аль-Мактум. Ты обещал, что я буду свободной, а теперь… Что теперь? — её голос хрипит, срывается.

— А теперь ты моя жена, tatlim, — глубоким голосом произношу я, дотрагиваясь костяшками до её пылающей щеки. — И будешь делать все, что я скажу.

— Ты не ответил ни на один вопрос, — она начинает хлюпать носом, с досадой ударяя кулаком в мою грудь.

— Я озвучил главную мысль, которую ты должна уяснить и запомнить, — бесстрастно отвечаю, трогая её губы большим пальцем, погружаясь взглядом в штормовые глаза.  — Я хочу твой рот, Алиса. Дай мне его. Сама…, — требовательно надавливаю ладонью на хрупкое плечо, вынуждая девушку опуститься на колени. Она смотрит на меня с беспомощной яростью, выпуская из рук скомканное платье. — И, может быть, я проясню некоторые важные для тебя моменты.

— Зашибись. Минет в обмен на ответ, — огрызается Алиса, вызвав у меня мимолетную улыбку. Дикая. Рычит, хотя знает, что давно проиграла. Где-то внутри болезненно щелкает, и я невольно вспоминаю те несколько раз, когда ей так легко удавалось меня рассмешить. Сейчас я не вижу ничего забавного в её дерзости. Именно она привела нас к тому, что мы имеем.

Видит Аллах, я хотел, чтобы все было иначе.

— Оближи, — властно обхватив её затылок, притягиваю к своему полностью затвердевшему члену. Она медлит долю секунды, и шумно выдохнув сквозь зубы, открывает рот и касается языком налившейся кровью головки. Я шиплю, дернувшись от вспышки удовольствия, вызванного всего одним влажным движением.

Алисия поднимает на меня горящий вызовом взгляд и, взяв возбуждённый член в руку, скользит языком вдоль ствола и снова возвращается к головке, обводит её по кругу, погружает в рот, издавая вибрирующий горловой звук. Выпускает с хлюпающим хлопком. А потом снова лижет и всасывает.

Потянув её за волосы, я инстинктивно толкаюсь бедрами вперед. Готовый приказ тонет в рычащем стоне, когда она делает то, что я еще её успел потребовать — плотно обхватывает пульсирующий член губами, двигаясь в идеальном темпе.

— Сука, — хриплю я, глядя в бесстыжие глаза, сжимая у корней белокурые локоны. Мышцы каменеют от напряжения, вены вздуваются, в голове шумит от бешеного тока крови. Сквозь туман животной ярости я смотрю, как она с каждым разом все глубже заглатывает мой член, ритмично двигая по стволу рукой. Расслабляет горло, когда я сам начинаю трахать её резкими грубыми толчками. Никаких слез, соплей и рвотных позывов. Даже когда я кончаю с глухим шипящим стоном, Алиса не уклоняется, послушно глотая сперму. Все это время мы испытывающе смотрим друг на друга, ни на секунду не разрушив молчаливого зрительного противостояния.

— Ты делала это не в первый раз, — мои слова звучат ровно, хотя внутри все горит и клокочет от звериной ярости.

— Ты знал, что я не девственница. Это твой выбор. Тебе что-то не нравится? — севшим голосом спрашивает Алиса.

— Нет, мне не нравится, что твой рот сосал чужой член, — я рывком поднимаю её на ноги, какое-то время сверлю тяжелым взглядом, ища на дерзком лице признаки лицемерия или  фальши. Но их нет.

— Если хочешь развращать невинную девушку, найди себе другую жену, — запальчиво бросает Алиса.

— Однажды я непременно это сделаю, tatlim, — холодно обещаю я. — И ты сильно пожалеешь о своих словах. И не только об этих.

— Мне все равно, Ран, — Алисия нервно смеется, глаза лихорадочно блестят на бледном лице. —  Я тебя не люблю и ревновать никогда не буду. Даже не надейся, что у меня что-то дрогнет в один прекрасный момент и воспылаю к тебе чувствами. Так не бывает! Ты разрушил мою жизнь, мои мечты, отнял все, о чем я мечтала. Любовь не зарождается во лжи и принуждении. Так что ты можешь делать все, что хочешь и с кем хочешь. Только меня не трогай, — выдохнув, она замокает, обессиленно оседает на край кровати, ожесточенно трет вновь намокшие от слез щеки. — Теперь мне можно в душ?