Перегрузка - Хейли Артур. Страница 40

Ним проигнорировал эту колкость. Он повысил голос:

— Ты не ответила на мой вопрос. Куда ты едешь и зачем?

— Не нужно кричать. — Он чувствовал, что Руфь настроена необычайно решительно. — Я слышала твой вопрос, но при том, как складываются наши отношения, я не считаю нужным отвечать.

Ним молчал, прекрасно понимая, что имеет в виду Руфь. Если Ним решил нарушать правила брака, заводить интрижки и проводить многие вечера в собственное удовольствие, почему же Руфи не пользоваться той же свободой и тоже без объяснений?

Да, отказываясь отвечать на его вопросы, Руфь была права, но Ниму от этого не стало легче. Он почувствовал укол ревности, ибо теперь уверился в том, что у Руфи есть другой мужчина. Раньше Ниму такая мысль и в голову не приходила. Теперь же он был убежден. Конечно, он знал, что в некоторых семьях есть подобные договоренности типа “дай и возьми”, но согласиться на то, чтобы и в его семье жизнь шла по такому же принципу, он не мог.

— Мы оба знаем, — сказала Руфь, прервав его мысли, — что уже давно ты и я только воображаем, что мы женаты. Мы об этом не говорили. Но думаю, нам следует это сделать… — Она старалась говорить твердо, но голос ее дрогнул.

Он спросил:

— Ты хочешь поговорить сейчас?

Руфь покачала головой.

— Вероятно, когда вернусь.

— Хорошо.

— Ты не доел свой завтрак.

Он отодвинул тарелку:

— Я больше не хочу есть.

Неожиданное объяснение с Руфью занимало мысли Нима всю дорогу, пока он ехал в центр города, но происходящее в штаб-квартире “ГСП энд Л” быстро заставило забыть обо всем личном.

Решение Комиссии по коммунальному хозяйству обсуждалось на всех уровнях.

Сотрудники финансового и юридического отделов устроили настоящее паломничество в кабинет президента. Прошел целый ряд совещаний, на которых обсуждалось, как “ГСП энд Л” сможет осуществить необходимые планы по строительству и остаться платежеспособной, не увеличивая тарифы. Общее мнение склонялось к тому, что без серьезного и немедленного сокращения расходов это просто невозможно.

В какой-то момент Эрик Хэмфри, расхаживая по ковру в центре кабинета, задал риторический вопрос:

— Почему, когда из-за инфляции растет цена на хлеб, на мясо или на билет в кино, никто не удивляется и все соглашаются с этим? А когда мы честно говорим, что не можем продавать электроэнергию по старым тарифам, ибо наши издержки тоже возросли, никто нам не верит?

Оскар О'Брайен, юрисконсульт компании, ответил, закурив одну из своих неизменных сигар:

— Они не верят нам, потому что на нас их натравливают политики, старающиеся подлизаться к избирателям. Коммунальное хозяйство всегда было удобной мишенью для нападок.

Президент фыркнул:

— Политики! Они не переваривают меня! Они придумали инфляцию, создали ее, вырастили и поддерживают с помощью федерального долга — ведь только так они могут покупать голоса, чтобы удержаться на своих местах. И теперь они винят в инфляции кого угодно, кроме себя, и в особенности бизнесменов. Если бы не политики, мы бы не просили увеличить тариф, нам это попросту не было бы нужно.

Шарлетт Андерхил, исполнительный вице-президент по финансам и четвертый человек в офисе президента, пробормотала “аминь”. Миссис Андерхил, высокая брюнетка за сорок лет, обычно уравновешенная, сегодня выглядела возбужденной. Ним ее возбуждению не находил объяснений. Какие бы решения по финансам ни были приняты в результате отказа ККХ, они будут жесткими и Шарлетт Андерхил придется их выполнять.

Эрик Хэмфри, прекративший расхаживать по ковру, спросил:

— Есть ли у кого-нибудь предположение, почему все, чего мы добивались, отклонено? Может, не правильной была наша стратегия? Или допустили ошибку, составляя наше досье?

— Не думаю, что наша стратегия была неверной, — сказал О'Брайен. — Мы совершенно правильно составили досье и действовали согласно ему.

В вопросе и ответе речь шла о хорошо охраняемом секрете всех компаний коммунального хозяйства.

Каждый раз, когда назначался специальный уполномоченный по коммунальному хозяйству, компании, которых касались его решения, втайне начинали тщательное наблюдение за ним. Выискивались факты, которые можно было бы впоследствии использовать против него, слабости в характере или складе ума, которые компании могли бы обернуть себе на пользу.

Обычно компания поручала кому-нибудь из своих служащих сблизиться с уполномоченным. Все происходило как по сценарию: приглашение домой, предложение сыграть в гольф или посмотреть спортивное соревнование с престижных мест, на которые трудно достать билеты, поездка на рыбалку в укромное горное местечко. Развлечения всегда были приятными и неутомительными и не требовали много денег. В разговорах могла завязаться и беседа о делах компании, но об открытом одолжении не просили: влияние было более умным. Часто такая тактика срабатывала на пользу компании. Но иногда и нет.

— Мы знали, что два уполномоченных в любом случае проголосуют против нас, — говорил юрист, — и нам было точно известно, что двое из оставшихся трех были “нашими”. Поэтому голос Си Рида был решающим. Мы работали с Ридом, думали, что он посмотрит на дело нашими глазами, но ошиблись.

Ним знал о специальном уполномоченном Сириле Риде. Он когда-то читал лекции в университете, получил звание доктора экономики, но его опыт практического бизнеса был равен нулю. Однако Рид тесно сотрудничал с губернатором Калифорнии во время двух кампаний по выборам, и осведомленные люди считали, что когда губернатор переедет из Сакраменто в Белый дом, на что он питал надежды, то Си Рид уйдет вместе с ним руководителем президентского аппарата.

Согласно конфиденциальному материалу, который прочитал Ним, уполномоченный Рид одно время был ревностным сторонником кейнсианской экономической модели, но отрекся от нее и теперь считал, что доктрина Джона Мейнарда Кейнса привела во всем мире к экономической катастрофе. Последнее сообщение главного вице-президента “ГСП энд Л” Стюарта Ино, обрабатывавшего Рида, гласило, что уполномоченный “повернулся лицом к реалиям отчетов о хозяйственной деятельности и балансовых таблиц, в том числе и компаний коммунального хозяйства”. “Но, видимо, — думал Ним, — Си Рид-политик над всеми ними посмеялся и продолжает смеяться поныне”.

— Когда дело было еще в подвешенном состоянии, — настойчиво продолжал президент, — наверняка ведь проводились закулисные обсуждения с членами комиссии? И компромиссы не были достигнуты?

Ответила Шарлетт Андерхил:

— На оба вопроса один ответ — “да”.

— Но если мы договорились о компромиссах, то что же с ними произошло?

Миссис Андерхил пожала плечами:

— Ничего из делающегося за кулисами не является обязательным. Трое уполномоченных, включая Рида, проигнорировали рекомендации комиссии.

О переговорах, проходивших где-то за кулисами во время и после публичных слушаний, никто из широкой публики не знал.

Компании типа “ГСП энд Л”, стараясь получить крупный доход за счет увеличения тарифа, часто запрашивали больше необходимого и больше того, что сами же ожидали получить. И начиналась игра, в которой участвовали и уполномоченные ККХ. Они урезали некоторые из запрашиваемых сумм, дабы показать бдительное выполнение своих обязанностей. Компания, вроде бы тоже обиженная, фактически получала то, что хотела, или около того.

Необходимые детали вырабатывались членами комиссии на закрытых переговорах с сотрудниками Комиссии коммунального хозяйства. Ним однажды присутствовал на таких переговорах в маленькой закрытой изнутри на ключ комнате и слышал, как работник ККХ спросил:

— Так какое же увеличение вам и в самом деле необходимо? Только давайте без всей этой чуши насчет публичных слушаний. Просто скажите нам, а мы скажем вам, на что мы сможем согласиться.

Потом обе стороны откровенно объяснялись, и соглашение, выработанное тайком, занимало куда меньше времени, чем на публичном слушании.