Предсказание старой ведьмы (СИ) - Верёвочкина Евгения. Страница 22

— Вы меня убьете? — тихо спросила осипшим голосом.

— Нет! Что ты! — тут же воскликнула Маша, тряхнув своей шевелюрой.

Волк лишь недовольно рыкнул и покачал головой. Посмотрев на нас долгим пронзительным взглядом, он вышел из комнаты. Видимо, решил, что девочкам нужно пообщаться наедине. У меня в это время столько вопросов крутилось в голове про оборотней, про вампиров, про их способности, хотелось узнать, что из представленному миру правда, а что воспаленные фантазии авторов и киношников… Однако, у меня имелся другой самый важный вопрос, который нужно было уже решать.

— Тогда объясни мне уже, наконец, что происходит, — устало попросила я, потерев лицо руками.

— Я начну с самого начала, Лесь, — усевшись напротив меня, произнесла Маша. — В первой части рассказа упоминаний о тебе не будет, но избежать ее я не могу. Иначе не получится донести до тебя саму суть истории.

— Хорошо, — медленно кивнула я, приготовившись слушать.

— Родилась я в 1899 году во Франции.

— В каком?! — тут же прервала ее, широко распахнув глаза от удивления. — Это сколько тебе лет?

Я пыталась в уме прикинуть возраст подруги, но устный счет всегда был моим слабым местом. Зачем напрягать мозг, если есть калькулятор? Однако сейчас его не было под рукой, поэтому посчитала очень приблизительно.

— Тебе получается около ста-ста двадцати пяти лет? — нахмурившись, уточнила у Маши.

Подруга, пытаясь скрыть улыбку, которая так и норовила появиться на ее губах, кивнула.

— Сто восемнадцать, если быть точной, — поправила она все же меня.

— Обалдеть, — только и смогла охнуть в ответ.

Теперь я уже совершенно по-другому посмотрела на Машу. Оказывается, передо мной сидела не девушка-одногодка, а взрослая женщина… Или ее правильно будет назвать бабушкой?.. Поняв, что мои мысли ушли куда-то совсем не в ту сторону, тряхнула головой и перевела взгляд на подругу. Она терпеливо ждала, пока я переваривала информацию о ее возрасте, и опять кусала губы. Сидеть на полу в перепачканном праздничном платье, подол которого, оказывается, успел ко всему прочему еще и порваться, было не очень удобно. Я порядком успела замерзнуть и отсидеть некоторые части тела. С опаской посмотрев на кровать, все же решила перебраться обратно. Тем более страх перед подругой начал немного отпускать. Она ведь не делала никаких попыток убить меня. По крайней мере, сейчас. В общем, решила не расслабляться полностью и быть готовой ко всему.

Вздохнув, я с трудом поднялась на ноги, поскольку от долгого сидения они затекли, и поковыляла к кровати, звеня цепью. Какая же она, зараза, тяжелая все-таки! Рука, на которую был одет железный браслет, начала уже побаливать. Маша проследила за моим перемещением и поднялась следом. Однако присаживаться рядом не торопилась, понимая, что прежнего доверия между нами нет. Она приставила стул к кровати, тот самый, на трех ножках, и, сев на него, продолжила:

— У моей семьи был небольшой дом и хозяйство рядом с рекой Рона. В помощь они наняли троих слуг, кухарку и конюха. Мы не были богатыми, но и не бедствовали. Даже иногда устраивали дома званные вечера с танцами для самых близких друзей. Родители очень любили нас со старшим братом, а друг в друге души не чаяли.

Маша как будто вернулась в те давние и, видимо, счастливые времена. Улыбка расцвела на ее губах, а глаза излучали столько любви, что я аж неосознанно вздохнула. Такой подругу видела впервые.

— И все было чудесно и сказочно в нашей семье, пока однажды Александр, так звали моего брата, не разбился во время охоты на лис, — погрустнела Маша. — Он неудачно упал с лошади и свернул себе шею. Мама с папой не могли прийти в себя после его гибели. Да и я тоже. Хотя и между нами была разница в пятнадцать лет, но это нисколько не мешало дружбе и взаимовыручке. Александр был для меня самым близким человеком.

На этих словах Маша замолчала и горько усмехнулась. Мне стало ее очень жаль. Ведь терять кого-то из тех, кого любишь, невыносимо больно. Уж я-то знаю это не понаслышке. Подавшись порыву, обняла подругу и положила ей голову на плечо. Маша вздрогнула, не ожидая ничего подобного с моей стороны, а потом все же обняла в ответ. А я подумала: вот как может эта ранимая девушка быть вампиром? Как? Такое двоякое ощущение меня сейчас терзало… С одной стороны, Маша — моя лучшая подруга. Она ни разу не предала, не заставила усомниться в своей искренности, а с другой… По ее вине я оказалась здесь, в этом полуразвалившемся доме или сарае прикованной в кровати тяжеленой цепью. Как к Маше в итоге относиться — не понимала. Она тем временем сама отстранилась от меня и, стерев рукой выступившие на глазах слезы, глубоко вздохнула.

— А сколько тебе было, когда не стало твоего брата? — тихо спросила, закутавшись в тонкое одеяло.

— Десять, — тихо ответила она. — Всего десять. А затем, спустя лишь четыре года, умерла мама. Врачи сказали, что у нее было слабое сердце… Папа заботился обо мне, как мог и умел, а я о нем. Правда, в нашем доме стало все больше появляться спиртное и любители выпить. Хотя эти гости не были бедняками, скорее, наоборот. Благородные дамы и господа — так папа их называл. Мне не нравились новые друзья отца, о чем не раз об этом ему говорила. Но меня он предпочитал не слушать, полностью погружаясь в азартные игры. Когда мне исполнилось двадцать, папа значительно приумножил наше имущество, выиграв большой городской дом, коллекцию картин, столовое серебро и много другого. И я уже за это время смирилась с его пагубным увлечением, но как оказалось зря… Однажды рано утром ко мне в комнату влетел хорошо подвыпивший мужчина лет пятидесяти. Он бесцеремонно залез на кровать, сняв только сапоги, и заявил, что теперь я его собственность. От мужчины пахло перегаром и сигарами, так что даже дышать рядом с ним было практически нереально. Казалось, что еще немного и меня стошнит. В тот день я проснулась, конечно, моментально. Даже убежать практически смогла. Но этот ублюдок поймал около двери и, с силой кинув на постель, надругался надо мной. Так я лишилась невинности. — Маша покачала головой, явно пребывая в воспоминаниях, и затем с горькой усмешкой добавила: — Я так кричала… Но никто, никто не пришел ко мне на помощь. Хотя в доме было достаточно народу, как обслуживающего персонала, так и гостей.

Я слушала рассказ подруги, открыв рот от удивления. Никогда бы не подумала, что у нее настолько тяжелое прошлое! Это надо же пережить предательство родного отца. Просто немыслимо! Я всегда думала, что такое пишут только в слезливых женских романах, а тут…

— Оказалось, что папа проиграл меня графу. Он был довольно богат, не женат и детей у него тоже не имелось. Я ему, собственно, оказалась нужна для продолжения рода. Поскольку никто не соглашался выдать за него своих дочерей. Ходили слухи, что граф убивал каждую девушку, которая не беременела в течение месяца после совместной жизни. И теперь его сторонились. Граф сразу забрал меня к себе в поместье, не дав даже собрать вещи и поговорить с отцом. И с этого момента жизнь превратилась в один полнейший ад!

Даже сейчас спустя столько лет я видела, как Маше тяжело вспоминать тот период своей жизни. Глаза ее потускнели, а лицо значительно побледнело. Мне так стало жаль подругу! Что, казалось, я могу простить ей похищение и цепь, к которой была привязана. Чудом приглушила порыв опять обнять Машу и вместе с ней расплакаться.

— Каждую ночь граф насиловал меня, причем довольно жестким способом. Он, совершенно не стесняясь, пускал в ход кулаки, плетки, ремни и все, что подворачивалось под руку. Прислуга, когда заходила утром сменить простыни и помочь принять мне ванну, даже глаза от пола не поднимала. А чтобы заговорить… Никогда! Так избитая, искалеченная, я продержалась где-то две-две с половиной недели, которые показались вечностью. Этот изверг даже врача не соизволил пригласить, представляешь!

И вдруг глаза Маши полыхнули тьмой. А я поняла, что совершенно не хочу становиться ее врагом. Порвет же вмиг! Сглотнув, я облизнула пересохшие губы, выражая полное внимание. По внутренним ощущениям понимала, что подруга приближается к важному переломному моменту своей жизни. Но также для меня оставалось загадкой, почему Маша со мной так откровенна.