Греховные тайны - Хейз Мэри-Роуз. Страница 50

И тем не менее… Их улыбающиеся лица смотрели на него со всех газетных полос. «Это любовь», — якобы заявил Стив, по сведениям одной из газет. Не важно, правда это или только измышления газетчиков, но Дэвису они причиняли неимоверные муки. И ведь он заранее все это предвидел.

Наверное, еще и поэтому он испытывал благодарность к Стюарт за ее нетребовательное, успокаивающее присутствие. По возможности он старался избегать встреч с Изабель, сведя практически все деловые контакты к телефонным переговорам.

С того момента, как фильм был запущен в производство, они вообще перестали видеться. До того как наступил канун отъезда съемочной группы в Сан-Бласе.

Изабель позвонила в воскресенье рано утром.

— Дэвис, ты умеешь управлять катером?

— Да, конечно.

— Вот и хорошо. Я взяла напрокат лодку с каютой.

Для нас с тобой. Беру все для пикника. Дэвис, я должна тебя увидеть. Мы не встречались уже столько времени…

Дэвис согласился прежде, чем успел что-либо сообразить. Он так и не узнал, какие надежды связывала Изабель с этой прогулкой и как долго не решалась ему позвонить.

Изабель встретила его на пристани, ослепительно улыбаясь. Выглядела она потрясающе и совсем непохоже на кинозвезду — в джинсах, простой рубашке и темно-синей мягкой шляпе из хлопка. В одной руке она держала матерчатую сумку, в которой лежали свитер, теплый жакет, купальный костюм и полотенце, в другой — плетеную корзину, полную продуктов. Рядом качался катер — двадцатипятифутовый «крис-крафт» с небольшой каютой и удобной задней палубой. Погода идеально подходила случаю: голубое небо, спокойная гладь океана, мягкий западный бриз.

Изабель сама вывела катер от причала.

— Погода такая тихая, и это не труднее, чем водить машину.

В последнее время у нее развилась настоящая страсть к автомобилям. Она стала первоклассным водителем, хотя и любила слишком быструю езду. «Мустанг» она продала.

— Очень не хотелось. Я его любила. Это ведь была моя самая первая машина.

Зато новую свою машину, «мазератти», она просто обожала.

Да, с горечью подумал Дэвис, а благодарить за нее следует, вероятно, «Выкуп» Стива Романо.

Через полчаса Дэвис встал за штурвал и повел катер в открытое море. Вскоре Лос-Анджелес превратился в темное пятно на горизонте, а горы исчезли в туманной дымке.

Он стоял на покачивающемся мостике, на самом солнцепеке, с развевающимися от ветра волосами. Повинуясь мгновенному импульсу, запустил мотор на полную мощность. Катер шел не слишком ровно, но ощущение все равно было восхитительное. Как все-таки это здорово — с силой разрезать волны, ощущать вибрирующую палубу под ногами, смотреть, как пенится вода внизу. Все напряжение последних месяцев куда-то ушло, все его подозрения теперь казались смехотворными. Слава Богу, что у Изабель хватило ума устроить эту прогулку. Вот если бы у них хватило топлива, чтобы доплыть до Гавайев.

И плевать на «Выкуп», на славу, на успех и на деньги.

Кому это все нужно? День изумительный, еды и питья у них достаточно, он в лодке в открытом океане, вместе с Изабель. Дэвис чувствовал себя молодым, беспечным и вызывающе счастливым.

— Пусть все катится к черту!

Он выпустил руль, потряс сжатыми кулаками в воздухе. Он уже давно не испытывал такого удовольствия.

Слишком давно…

Так они неслись по волнам еще полчаса. Изабель стояла рядом с ним, без шляпы, с развевающимися по ветру волосами. Через некоторое время она объявила, что голодна. Дэвис замедлил ход и выключил мотор. Внезапно наступила полная тишина. Лодка легко покачивалась на волнах.

Изабель распаковала еду — французский хлеб, салями, ветчину, яблоки, шесть пакетов пива. Уселась, скрестив ноги, на белых пластиковых подушках, разложила еду. Беззастенчиво сняла верх купальника, раскинула руки навстречу солнцу.

Дэвис, не отрываясь, смотрел на нее.

Господи, как она прекрасна! Он уже почти забыл, насколько она прекрасна.

Во время еды они весело болтали, хотя Дэвис не мог бы сказать, о чем они говорили и что ели. Единственное, что он запомнил, — как она выглядела, как сильно он ее хотел и как он ее любил.

— Не желаю думать ни о чем, кроме сегодняшнего дня! — воскликнула Изабель и протянула к нему руки.

Со стоном он бросился в ее объятия, с таким чувством, будто вернулся домой.

— Я хочу тебе что-то сказать… — прошептала Изабель.

Сегодня она наконец скажет Дэвису, как сильно его любит. Она поняла, что больше не выдержит. Никакой фильм не стоит разлуки с ним, жизни вдали от его рук, его чудесных прикосновений. Даже если он посмеется над ней, она все равно ему об этом скажет.

Но он не дал ей такой возможности. Не отрывая от ее рта губ, он со стоном наслаждения вошел в нее, а затем наступил дикий неконтролируемый оргазм.

— Слишком долго мы не виделись, — пробормотал он, спрятав лицо на ее груди.

— Слишком долго, — согласилась Изабель.

Она торжествовала победу — она его вернула. Теперь все будет хорошо.

— Извини, все произошло слишком быстро, ты не успела…

Он поцеловал нежную кожу у нее за ухом.

— Не важно. Все еще впереди.

Она гладила его волосы, плечи, загорелую спину.

Он повернул голову, с обожанием заглянул ей в глаза.

Потом его янтарные глаза потемнели от нарастающего желания.

— Господи, как я тебя хочу…

Губы Изабель изогнулись в счастливой торжествующей улыбке.

— Ну вот, я здесь, к твоим услугам.

Он приподнялся на коленях, обхватил руками ее голову, наклонился, поцеловал ее грудь. Легонько провел кончиками пальцев по ее телу, раздвинул бедра и стал целовать ее с нарастающим возбуждением. Изабель извивалась под ним, впившись руками в его плечи.

Он поднял голову.

— Постой, Иза. Подожди, я не хочу, чтобы опять…

Внезапно он смолк. Она лежала с поднятыми ногами.

Высоко на правом бедре, там, где она не могла этого увидеть, он разглядел четыре синяка. И еще один, чуть подальше.

Свежие знаки, оставленные чьими-то чужими пальцами. Он прекрасно знал чьими.

Дэвиса пронзила дрожь. В глазах потемнело от гнева.

Ярость затмила любовь. Он и не знал, что в состоянии испытывать такую ненависть. Ему хотелось убить ее, сейчас же, на месте. Руки его, лежавшие на теплой нежной коже ее бедра, задрожали. Он представил себе эти руки на ее шее. Представил, как они сжимаются, как выкатываются ее глаза. Потом эту сцену заслонили образы Изабель и Стива Романо. Как они со смехом совокупляются — как животные. Он представил себе Изабель с Холлом Дженнингсом. А иначе зачем бы ему одалживать ей деньги, оплачивать ее квартиру, покупать ей этот чертов «мустанг»? Наверняка и «мазератти» тоже он ей купил.

Грязная шлюха! Всех она использует. А его самого она все это время держала за дурака. Подумать только, он собирался сказать ей, что любит ее…

Ярость, распиравшая его, требовала выхода. Он снова приподнялся на коленях, схватил Изабель под мышки, резко перевернул лицом вниз, пригвоздил рукой и яростно овладел ею сзади. Он ненавидел ее и ненавидел себя за то, что причиняет ей боль, но не мог остановиться.

В конце концов это все-таки лучше, чем убить ее…

Через три дня Изабель, мрачная и подавленная, села в самолет мексиканской авиакомпании «Мексикана эрлайнз», следовавший до Гвадалахары. Она никогда не бывала в Мексике и до последнего времени с нетерпением ждала этой поездки. Теперь же ей было плевать, даже если бы вся Мексика внезапно затонула в океане и исчезла навсегда.

Она прислонилась горячим лбом к окну салона первого класса и бессмысленно смотрела на бесконечные .пески и скалы внизу, пытаясь не думать ни о чем. Не думать о Дэвисе.

Однако ужасный обратный путь до Марина-дель-Рей не выходил из головы. Холодное лицо Дэвиса, отвернувшегося к штурвалу. Его холодный голос:

— Извини, Изабель. Это была излишняя грубость.

Но синяки не мои, можешь поверить.

Дома она внимательно осмотрела свое тело и все поняла.