Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере (СИ) - Кальк Салма. Страница 26

Домик существовал на самом деле и это был мой собственный домик. Наследство от покойной бабушки. Бабушка была дамой широкого кругозора, и я подумал, что она на том свете не обидится на меня за то, что я ее домик использую как сцену для спектакля о жестокой мести. Домик был трёхэтажный, небольшой, но отлично обставленный, и сейф со всякой всячиной в нем был на самом деле. В домике в тот момент никто не жил.

Я поломался для виду, но потом согласился идти туда прямо сейчас. Пошли. Перелезли через стену — в одном месте она и вправду слегка посыпалась, а может быть, уже кто и лазил там через неё, не знаю. Входные двери Скарпо отпер отмычкой, зашли, затворили за собой, чтобы с улицы ничего особенного не было видно, и пошли наверх, ибо кабинет с сейфом был на втором этаже. В гостиной, через которую шли, он вдруг увидел бар, сунул туда свой нос и не смог пройти мимо дорогой выпивки. Хватанул коньяка, потом ещё, стал смелый и болтливый. И тут я его и спросил — а правда ли, вот слухи-то ходят про него и Терезу, девушку Лодовико Сан-Пьетро? Ему было море по колено, и он легко сказал, что да, это все он, потому что и девушка ему очень нравилась, но никак на его уговоры не соглашалась, и друг этот надоел до смерти — надо же, где-то там, за тридевять земель, в иностранной армии, приезжает весь такой блестящий, с деньгами и вообще. Тут, скажу я вам, совесть моя успокоилась, потому что раз он признал свою вину, то и Лодовико в своем праве.

Лодовико, надо сказать, сидел в том самом кабинете и ждал. Услышал, что мы пришли в гостиную, подошел к двери и прислушивался к нашему с ним разговору, в том числе и про его Терезу. Я только молился, как бы у него хватило выдержки дождаться условленного момента и не вылезти из засады раньше времени после всего услышанного, но он был молодцом, не вылез, дождался. Я Сандрино говорю — ну как, сейф-то ещё нужен? А как же, говорит тот, конечно нужен. Идем в кабинет. А там в кресле за столом Лодовико. Тут наша жертва всё мгновенно поняла, он, правда, хотел сбежать, но я ему не дал. Ты, говорю, рассказывал, что девушку для тебя двое держали, а я теперь тебя для Лодовико подержу. И, знаете, подержал. Лодовико, правда, издеваться над этим нелюдем не стал, просто сначала избил, а потом — нож в сердце, и все было кончено.

Мы посмотрели, чтобы не осталось ни пятен крови, ни там каких других следов, открыли сейф, набили карманы убитого деньгами из него, выволокли из дома и сбросили со стены наружу. После чего оставили в доме легкий беспорядок — ну там, бутылка с отпечатками пальцев, отмычка возле сейфа, сейф открыт, входную дверь притворили и сами перелезли через стену. Тут у Лодовико немного снесло крышу, он хотел отрезать у трупа некоторые части и положить их на могилу своей Терезе, но я его отговорил. Если, говорю, хочешь, отнеси туда нож со следами его крови, только рукоятку давай хорошенько обработаем, чтобы отпечатков не осталось. А лучше вообще его там закопай.

Так мы и сделали. Оставили труп Скарпо валяться под стеной домика моей бабушки, рукоять ножа помыли, тут же отнесли на кладбище и Лодовико его там закопал, где было нужно. После чего вернулись к нему домой, нашу одежду, в которой ходили на дело, сожгли в камине, и до утра покинули город. Как и велел нам генерал — с победой.

Конечно, убийство лидера мелкой преступной группировки полиция расследовала. Но — списали на межклановые разногласия. Версия была такая — Скарпо подкараулили, когда он покидал свежеограбленный дом, и убили. А поскольку не ограбили, то явно убили за что-то. Нож не нашли.

Мы же быстро убрались самолетом сначала в Вену, потом в Париж, потом уже к генералу. О том, что в момент убийства Лодовико был в городе, его семья никому не рассказала. Ну а сам он следующим же вечером поклялся страшной клятвой быть мне другом на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, я решил, что сентиментален, и ответил ему тем же.

Лодовико же рассказал, что на следующую ночь после расправы ему во сне привиделась Тереза с ангельскими крыльями. И сказала, что пусть он не сомневается, она навсегда его заступница в делах небесных и защитница в земных. И что вы думаете — он реально с тех пор как заговоренный. Уже столько случаев было, когда думали, что не выкарабкается — а он всегда выкарабкивался. Мне самому доводилось пару раз его вытаскивать в таком виде, что уж и не надеялись, а он потом приходил в себя, раны заживали, и все было хорошо. Он говорит, что накануне каких-то серьезных вещей или опасности он всегда встречает Терезу во сне, а если всё совсем тяжело — то и наяву. Говорит, что видит краем глаза где-то за правым плечом серебристо-белые отблески и слышит шелест крыльев. Как-то раз я его разыскал часов через пять после окончания операции, он был совсем никакой, и пока везли до врачей, все со своей Терезой разговаривал. А потом рассказал, что она пришла к нему, как наяву, крыльями раны накрыла и помогла дождаться меня, и была с ним все время, пока ему операцию не сделали. Поэтому я и говорю — до гроба, и немножечко дальше.

* 22 *

— Ничего себе! Вот так история, — восхитилась Элоиза.

Она забыла и про остывший насмерть кофе, и про вино, и про недоеденное пирожное, она сидела и слушала.

— Вам понравилось? — он внимательно глянул на неё.

— Конечно! Очень захватывающая и таинственная история. Лодовико прямо герой, и вы тоже. Скажите, кто еще знает об этих событиях?

— Кроме нас с ним и семейства Сан-Пьетро? Генерал знает. Ему все-таки пришлось рассказать, он не удовлетворился рассказом о смерти девушки и о посещении могилы.

— И… как он отреагировал?

— Спокойно. Сказал, что отлично нас понимает. Еще Шарль знает, кстати. Когда мы оба пришли к нему поговорить про работу, то он спросил в числе прочего, чего от нас вообще можно ждать, мы, помнится, переглянулись, усмехнулись, а потом я предложил ему нас исповедовать. И уже по результатам решить, подходим мы ему или нет. И мы рассказали ему в числе разного другого эту историю, а он решил, что мы ему, всё же, подходим. Карло еще знает, ему рассказали в какой-то момент.

— А Карло появился в вашей компании позже?

— Да, лет через пять после той истории. Он тот еще фрукт, если не знать, кто он есть, ни за что не догадаться.

— Вы о чём?

— Вы не знаете, чем занимался Карло до того, как бросить все и уйти в военное училище?

— Даже не представляю.

— Он необыкновенно талантливый физик-ядерщик. Без пяти минут доктор в весьма молодом возрасте.

— И… стал он доктором?

— Нет. Все бросил и больше к физике не возвращался. Нам его выдал генерал в качестве подопечного. Он был удивительно несуразен, ничего не умел, такой, знаете, мальчик-ботаник в очках. Потом прооперировал свою близорукость, накачал мускулы, научился давать в глаз в ответ на неудобные вопросы и решать проблемы, свои и чужие, а также приобрел привычку болтать без умолку.

— А я думала, что он от рождения такой… разговорчивый, — рассмеялась Элоиза.

— Ничего подобного! Он был тих, скромен и молчалив. А потом почувствовал себя в силе и из него полезли самые низменные стороны его натуры, — рассмеялся Марни. — А вот Лодовико раньше был весел и развязен, кстати, до той истории с Терезой. Потом же как отрезало.

— Он потому и один? — осторожно спросила она.

— Да просто нет никого, кто сподвиг бы его распрощаться с одиночеством. Девушки на одну ночь, и даже на одну неделю не считаются, конечно же. Я так понимаю, что Анна одно время пыталась…

— Она и сейчас у него сидит, — пожала плечами Элоиза.

— Вот и пусть посидит. Я вижу в этом только плюсы, — улыбнулся в ответ он.

— Мне прямо жаль, что я не могу рассказать вам в ответ ничего равноценного, — заметила она.

— Какие еще ваши годы, — усмехнулся он. — Глядишь, и вспомните что-нибудь. Знаете, мне, наверное, пора откланиваться, а вам — ложиться спать. Завтра-то рабочий день. Хотя я не исключаю, что мы начнем его с совещания, с того же самого места, на котором прервались сегодня.

— Да, вы правы насчет ложиться спать. Спасибо вам за чудный ужин, за рассказ, за компанию.