Кнут (СИ) - Демин Игорь. Страница 25

— Про голод не знаю, но мне хреново, как никогда.

— Это у всех. Покушай хорошенько и ложись спать. Сейчас мы с тобой закончили, но, скорее всего, разбудим посреди ночи.

Уснуть оказалось непросто. Весь второй этаж, отведенный под жилые помещения, превратился в госпиталь после боя. Оторванных рук, ног и огнестрельных ран не было, но люди страдали едва ли меньше.

Стоны, вскрики, испуганный шепот и плач раздавались изо всех углов. Слепой благодарил бога за то, что семейные боксы оказались закрыты — страдания детей приносили бы слишком много боли. Роман шепнул, что им выдали сильное снотворное и вкололи весь ассортимент укрепляющих препаратов, но проверять, плачут дети, или крепко спят, не хотелось.

Роман растолкал чуть за полночь, указал на дверь, потянул за ворот футболки и, склонившись к уху, прошептал: «Вставай. Пойдем».

Короткий сон не принес отдыха. Туман в голове при малейший встряске отдавался разрядами боли. Свернуться бы клубком и проснуться дома, во вчерашнем дне, но машина времени еще не изобретена, а потому придется подняться и тащиться в лабораторию. Вставать не хотелось.

Товарищ еще раз тряс за плечо, пожалуй, настойчивее, чем требовалось. Седой с трудом разлепил глаза и понял, в чем дело. Вокруг кровати стояли люди. С трудом различимые в сумраке силуэты подсвечивались из коридора тусклым светом, из-за которого вокруг тел образовывались тонкие желтоватые ауры. Сколько их? Десять? Пятнадцать?

Роман прижал палец к губам и показал руками: «Вставай! Вставай!», помог товарищу подняться, расчистил плечами проход между застывших тел, и вдруг тихо, но отчетливо ругнулся. От одного из толчков с тумбочки с пронзительным в тишине металлическим звоном упала настольная лампа.

Люди бросились разом, со всех сторон, опрокинули Седого на кровать, навалились сверху. Толпа ощетинилась десятками рук. Пальцы цеплялись за одежду и кожу как когти: сильно, цепко, прочно и уже не отпускали. Отрывали лоскуты материи, выщипывали кусочки кожи, и тут же цеплялись заново, стараясь вырвать из тела кусок пожирнее.

Седой закрываллицо свободной рукой, но нападавшие хватались за кисть, оттягивали, вгрызались в пальцы зубами. Конец должен был наступить очень быстро, но озверевшие люди мешали друг другу, отталкивали, били и кусали более успешных собратьев.

Если бы не прочная двухслойная куртка, не термотрико под толстыми джинсовыми штанами, жертву тут же бы разорвали на волокна, но надеяться на ресурс одежды бесконечно было нельзя. Бой с десятками озверевших от голода жертв был проигран, только начавшись, но инженер еще дергался, пытался ужом выскользнуть из-под завала тел, раз за разом вдыхал, перебарывая навалившийся на грудную клетку вес. Сознание стала охватывать паника, хотелось кричать, но звуки застревали в горле, рождая только сдавленный хрип, неразличимый в многоголосом урчании изголодавшихся хищников.

Кровать не выдержала. Ножки сложились вовнутрь, и кучу извивающихся тел тряхнуло от падения. Седого развернуло. Барахтаясь на границе сводящей с ума паники, он почувствовал, что одна из рук освободилась и тут же ощутил крепкую дружескую хватку. Воспользовавшись неразберихой среди нападавших, Роман тянул товарища из этой «кучи-малы» и делал это с силой, что польстила бы чемпиону мира по тяжелой атлетике.

Над ухом раздались выстрелы. Ученый тащил и одновременно стрелял из пистолета по каждому, кто мешал, цеплялся слишком сильно или тянулся за выскальзывающей добычей. Над лицом инженера дважды взорвались чьи-то мозги и непрерывно мелькала нога Романа, старательно утрамбовывающая врагов внутрь кучи тел.

Сколько уже длится борьба? Почему не приходит подмога? Время для Седого измерялось не в секундах, а в количестве щипков, уколов, укусов, оторванных кусков кожи. Роман стрелял уже куда-то в сторону, ругаясь во весь голос, но все же тащил и наконец инженер почувствовал возможность шевелить ногами. Завертелся ужом. Вырвался и тут же вскочил.

Выстрел! Слева дернулась от попадания пули в лицо одетая в розовую ночнушку блондинка. Красивые ноги подломились, и тело опустилось на пол, глухо стукнувшись головой.

Выстрел! Шагавший в сторону инженера мужик остановился, как будто наткнулся на стену. Роман добил его рукояткой пистолета и Седой понял, что с патронами ситуация не лучшая.

Удар ногой в живот. Их что там, в институте, учат боевым искусствам? В сторону, как от тарана, отлетел невысокий лысеющий мужичок.

Роман ударом снизу выбил дужку кровати, передал ее Седому, и тот, наконец, сообразил, что пора бы и самому вступить в бой за собственную жизнь.

Выстрел! Очередная полуголая девица окрасила стены комнаты фаршем из мозгов. Вот видно же, были у нее мозги. А зачем тогда силиконовые сиськи делала?

Инженер перепрыгнул через две кровати, зашел за спину толстому мужику в белой футболке и врезал дужкой по затылку. Огромная масса поглотила энергию удара, даже не содрогнувшись. Еще удар. И еще.

Седой никогда не чувствовал в руках такой силы. Развернул дужку и начал бить острой частью трубки, отдирая куски скальпа, выбивая щепки из обнажившегося черепа. Кровь бурым потоком лилась на белоснежную ткань, но мужик все еще стоял и даже продолжал двигаться. Роман с разбега врезался в толстяка, сдвинул его на пару шагов и, наконец, опрокинул.

Оба, не сговариваясь, ломанулись в открывшийся за упавшим телом проход. Снесли пару зазевавшихся зомби, но выскочили из спального помещения, едва не выбили дверь на лестницы и с помощью пульта наглухо закрыли этаж, заблокировав вероятность открытия изнутри.

В лабораторию ввалились как после тяжелой дистанции. Одышка, пересохшее горло, бешенный перестук в висках. Боль в груди от попыток вдохнуть больше, чем способны вместить легкие.

Седой повалился на стул и взял протянутый кем-то стакан воды. От куртки остались только порванные рукава. Футболку сорвали совсем — вместе с воротом, оставив через всю шею глубокую красную царапину. Штаны, на удивление, сохранились до колен, а вот ниже ноги представляли из себя сплошную кровоточащую рану. Организм действительно изменился под действием спор, раз он может не только сидеть с такими повреждениями, но и спокойно себя осматривать.

Елисей встретил с большим наполненным красной жидкостью шприцом наперевес.

— Закатай рукав.

Инженер решился не сразу, но все же подставил руку.

— Это моя кровь, — объяснил доктор наук, — Хотя ее можно было брать у любого из бункера.

Слова дошли до Седого, но тут же потеряли свое значение. Чужая кровь растекалась по вене как кружка горячего кофе. Обжигала, бодрила, разгоняла по мышцам кровь, развеивала туман в голове. Вот она поднялась по руке, пронеслась по плечу, взбежала по небольшой дуге к ключице, хлынула в сердце, а оттуда разлетелась дарующими жизнь осколками по всему телу.

Седой зачем-то вскочил на ноги, просто потому, что нужно было совершать движения, отвернулся от заинтересованного взгляда Елисея, оперся на стол, заставил себя сконцентрироваться на ощущениях и едва не упал от резкой, как шторм, накрывшей эйфории. Каждый звук раздавался в голове симфонией отражений и отголосков. Краски стали ярче, сверкали короткими световыми бликами. Вдох. Сознание захлестнул запах шквального морского ветра, соленого, хлестко бьющего по лицу мелкими брызгами с верхушек обрушивающегося на скалистый берег прибоя. Откуда такие ароматы в лаборатории?

Елисей прохрипел с нескрываемой завистью:

— А вот нам твоя кровь помогает не так хорошо, — подождал, когда взгляд Седого снова станет осмысленным и добавил, — И все же ты нам нужен, чтобы протянуть хотя бы еще немного.

Седому резко захотелось обратно на второй этаж.

— Не беспокойся, — усмехнулся ученый, — Резать тебя на кусочки мы не собираемся. Нам нужна только кровь. Ее у тебя много, а будет еще больше.

Махнул головой: «Пойдем» — взял под локоть и подвел к странному горизонтальному контейнеру, наполненному принимающим форму тела пузыристым материалом. Раньше его тут не было. Притащили, видать, из одной из кладовых.