Король-поэт (ЛП) - Мьер Илана С.. Страница 49

— Ты хотел увидеть место снова, — сказал Мансур. — Понимаю. Думаешь, это мудро?

Элдакар задумался. Неподалеку ухала сова. Вдали квакали лягушки в брошенных фонтанах.

— Мудро ли видеть это место таким? — сказал он. — Не знаю. Я пришел к своим старым призракам. Видишь, где мы? Тронный зал.

И теперь Намир поняла плитку и сломанные стены. Но было сложно представить зал. Он еще никогда не был открыт стихиям и небу.

— Ты ненавидел быть королем, — сказал Мансур.

— Да. Я не мог заполнить комнату, как это делал отец, — Элдакар упер руки в бока. Потом пошел снова. Намир знала, куда они шли, мог понять и Мансур. Они следовали. Они сами пошли. Они не могли указывать или судить. Намир думала, что пошла, чтобы охранять Элдакара, но теперь ощутила другой мотив. Она была с ним в самое тяжелое время. Было логично сопроводить его сюда, хотя врага тут не было. Такого врага, от которого можно было защититься мечом.

Они столкнулись с тихой скорбью в руинах Захры.

— Ты знаешь, где мы, — сказал Элдакар. Они остановились среди земли и поваленных деревьев. Виднелись скелеты кустов.

— Сады, — сказал Мансур.

— Теперь дом койотов и шакалов, — сказал Элдакар. — Честно сказать, я всегда знал, что мы не протянем долго. Хотя не знаю, откуда.

— Это твоя меланхоличная натура, дорогой брат, — сказал Мансур. — Ты всегда думаешь, что не заслуживаешь счастья, — он явно думал об этом долгое время. — Нам мало дали в этой жизни, — сказал он. — И времени мало. Не нужно отвлекаться на печаль.

В свете факела Элдакар покачал головой.

— Наш отец построил замок на крови, — сказал он. — Тут ничто не протянет долго.

Он сел среди камней. Мансур и Намир опустились рядом. Хор квакающих лягушек тут был громче. Намир казалось, что звук утешал.

Элдакар отклонился и тихо запел:

Зима пришла в руины,

Твой свет погас,

Роскошь разбита.

Зимой я вернулся,

Чтобы обнять тебя

Снова.

Намир ощущала, что Мансуру было не по себе, что он не хотел иметь дела с таким горем. Она хорошо его знала. Но он любил брата, так что остался. Она знала и это. Они оставались с Элдакаром, а огонь факела угасал, звезды становились тусклыми на небе.

ЧАСТЬ 4

ГЛАВА 23

В последнюю ночь года Лин Амаристот оказалась в деревне на юге Тамриллина в зеленой долине в дне пути от границы. Таверна, полная гостей в честь Нового года, закрыла двери на ночь. От того, что ходило снаружи.

Лин сидела в тени в углу, подняв капюшон, и смотрела. Сим Олейр дремал на стуле рядом с ней, успокоившись. Ей нужно было смотреть и думать. Ее последний разговор с Алейрой Сюзен с помощью магии дал ей много пищи для размышлений. Запахи хорошей еды наполнили комнату. Люди ели куриные пироги и рагу с овощами и бобами. Зимний пир. Эта деревня была у главной дороги, и здесь бывали торговцы, которые могли заплатить. Они хотели поесть, выпить и лечь спать, потому что в сердцах знали, что просто закрытых дверей и ставен не хватит.

Лин слушала в каждом месте, где бывала. Люди понимали опасность. Хоть они и не понимали, что это было. Напитки сегодня были с бренди, и был молочный пунш в честь Нового года. Легкий, теплый и отгоняющий ужас.

Она поела, как и Сим — потому он и был спокоен. Он съел два пирога и нечто, похожее на тушеное мясо. Лин не следила, ей хватало того, что он оставил ее в покое.

До этого она лежала в кровати, руки были по бокам, пока она говорила с Алейрой. Маг рассказала ей, что видела: два врага столкнуться в назначенном месте, откуда было видно гору Харию. Через десять дней.

Хотя Лин видела только красноватую тьму под веками, она слушала и перед глазами была маг. Они не видели друг друга со дня, когда Лин и Захир Алкавар нашли логово Танцующих с огнем. Лин помнила напряжение во взгляде Алейры. Вспомнила, как впервые ее голос проник в ее мысли, сообщил о ее службе Элдакару. Тот хриплый голос с хитрой ноткой. С закрытыми глазами Лин могла притвориться, что они были в одной комнате.

— Итак, — тихо сказала Лин. — Десять дней. И ты думаешь, что я могу что-то сделать.

— Ты прошла огонь и отмечена им, — сказала Алейра. — Отогнать тень. Что еще это может быть?

Точно. Она сидела в зале таверны вечером и обдумывала это.

Она всегда возвращалась к вопросу своей цели. В Башне ветров она билась с ним, когда пыталась излить куплеты, застрявшие под ее кожей. Она будто искала свет, но сталкивалась с тьмой, куда бы ни шла. Все время были потери.

Вспышка шума. Лин пришла в себя. За одним из столов кричали. Двое мужчин вскочили, юные и вспыльчивые, начали кружить. Подняли кулаки. Третий появился откуда-то и бросился на них. Еще один прыгнул на стол и бросился в кучу-малу. Она слышала треск костей.

Она не успела подумать, как уже стояла на стуле. Лира была в ее руках. Она запела:

— Слушайте! Историю темных лесов

И героев, которые

Сияющими мечами и копьями

Отгоняют опасность и ночь.

Бой продолжался. Но некоторые стали слушать. В этом была хитрость такой песни. До возвращения чар было лишь фантомное притяжение в музыке. Но теперь метка Пророка многое значила… теперь можно было тянуть силы. И песня работала иначе. Слова и ноты стали ритмом, похожим на биение сердца. Заклинание.

Лин пела, ощущала, а не видела волну тишины, что медленно пошла от нее в стороны, пока крики дерущихся не пропали. Теперь слышно было только тихий стон раненого, а потом и это утихло, другой мужчина поднял его и тихо повел прочь.

Лин пела толпе великую историю, тишина сгущалась. Музыка заполняла тишину. История о герое, который бился с демонами ночи, доносилась до крыши, и слушатели сели на свои места, словно в потрясении. Она пела им, ритм был все быстрее, она вела их через трагедию, жертву, глубокие потери, чтобы, когда солнце взойдет утром, люди, как эти в таверне, могли вернуться и работать, любить и забыть о тени, что нависала над ними.

И, пока она плела ритм, чтобы очаровать людей в комнате, она знала, что не могла быть одной из них, что, хоть она могла создавать эту мелодию, быть светом для них, ее место было в тени.

«Не все могут получить ключи к смерти», — говорил Сим.

Она вспомнила, как пела над телом Марлена, чтобы оно не разлагалось. Она делала так много раз на поле боя в Кахиши.

Ключи к смерти.

Она горела, привязанная к шесту. Она должна была умереть.

Она спустилась, люди, мужчины и женщины, стар и млад, очнулись и попросили спеть еще.

Сим Олейр проснулся. Он смотрел на нее пылающими глазами. Она не знала, смотрел он или Ифрит.

Он сказал:

— Спой об Астериане в царстве мертвых.

Она огляделась. Хоть стало тихо, люди вряд ли слышали. Он говорил ей тихо.

— Никто не хочет историю о поражении, — тихо сказала она. — Не этой ночью.

Он сжал ее плечо. Лин вздрогнула от его жеста и посмотрела на него. В его глазах был странный свет, и она снова задумалась, хорошо это или плохо.

— Миф об Астериане принимает много форм, — сказал он. — Иногда он проигрывает. В других версиях забирает любовь из мира мертвых. Или их путь продолжается. По многим мирам.

Она была в том коридоре с дверями миров не один раз.

Она склонилась к нему.

— Кто из вас говорит? — сказала она. — Сим Олейр или другой?

Он улыбнулся. Улыбка казалась глупой и грозной одновременно.

— Он хочет убить меня, — сказал он. — Другой. Он хочет, чтобы я умер — и он умер — но не помогать тебе. Так он ненавидит, — он прижал ладонь ко рту. — Он не дает мне говорить, только загадками.

— Астериан, — сказала она, и он кивнул.

Она хотела заговорить о загадке, но ощутила ладонь на своей руке. Женщина, милая, с каштановыми кудрями и голубыми глазами. Она была в милом голубом платье с кружевами. Она чарующе сказала:

— Споете еще? — она склонилась. — Мы будем благодарны, — она опустила взгляд. — Я буду.