Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий. Страница 108

— Это настоящий край дьяволопоклонников, — ответил Себастьян. — Нужно любой ценой утвердить здесь христианство. Дивлюсь, как Господь еще не сжег это место небесным огнем. Ни Содом, ни Гоморра, ни Вавилон в библейских текстах не выглядят такими порочными. Почему Всевышний терпит?

— Разве он бездействует? Разве он не прислал сюда нас? Жители Табаско быстро отказались от своих ужасных привычек. Нужно разрушить это место, сжечь свалку останков дотла.

Однако этого им сделать не удалось. Не смотря на все увещевания Кортеса, местные жители к христианству склонности не проявили, от жертвоприношений отказаться не захотели и продолжали резать людей на алтарях. Фернан предложил действовать по старому плану, испытанному в Семпоале — разрушить капища, усмирить недовольство жрецов и вождей, и воздвигнуть здесь крест. Но даже сам падре де Ольмедо, сопровождавший экспедицию, не одобрил таких действий.

— Дикари эти погрязли в столь ужасных злодеяниях, что не откажутся от них так просто. Уверен, что они лишь осквернят наши символы веры, как только мы покинем их город.

Кортес, поначалу также желавший обратить местных индейцев в католичество, прислушался к мнению священника. Он нахмурил свои черные брови и сказал:

— Нет, Фернан. Если мы будем задерживаться в каждом поселении ради утверждения истинной веры, то до столицы никогда не доберемся. Именно там главный очаг этой адской религии, именно там рекой льется кровь жертв. Нужно нанести удар в самое сердце империи.

Через несколько дней отряд покинул великолепный нарядный город, который они между собой прозвали Кастиль-Бланко — Белая Крепость.

13. На землях Тлашкалы

Тлашкала была все ближе. На переговоры с этим независимым государством Кортес отправил несколько знатных тотонаков. Те нарядились в лучшие одежды и ушли, унося с собой письмо. Текст, написанный на испанском языке, не смог бы прочитать ни один индеец, но конкистадоры решили, что сам вид удивительных знаков произведет на тлашкаланцев сильное впечатление. На словах же Кортес велел передать, что испанцы посланы сюда величайшим в мире правителем, ищут лишь дружбы, а также просят пропустить их в сторону Теночтитлана.

Солдаты встали на постой в небольшом городке, где принялись изумлять местных видом лошадей, пушек и стального оружия. Те же, в свою очередь, всячески предостерегали гостей от пути через Тлашкалу. Говорили, что жители этого горного края не знают пощады, славятся свирепостью и стойкостью в бою. И они, мол, крайне горды, так что ни за что не позволят чужому войску пройти через их территорию. Но разве не такие отважные союзники нужны были конкистадорам? Вопрос лишь в том, захотят ли тлашкаланцы к ним примкнуть?

День шел за днем, а послы не возвращались. Исчерпав все разумные сроки, Кортес понял, что мира ему так просто не добиться. Похоже, индейцы решили отсидеться в своих природных скальных крепостях, а испанцев всячески игнорировать. Отряд двинулся навстречу неизведанным опасностям. Идти приходилось с величайшей осторожностью. Радовало лишь наличие припасов, которыми обеспечили конкистадоров местные жители уже по эту сторону гор. Золота они дарили немного, но на еду не скупились.

В первые пару дней ничего примечательного не происходило. Местность становилась все более неровная. Заросшие лесом холмы выглядели очень живописно. Дичи здесь водилось с избытком. Но вскоре испанцы подошли к границе государства Тлашкала. Понять это было очень просто — долину, по которой двигался отряд, перегораживала стена. Примерно в полтора человеческих роста высотой, она тянулась вправо и влево, насколько хватало глаз. Сложенная из камня и скрепленная известью, она казалась толстой и на диво прочной. Даже выстрел из пушки вряд ли бы сделал в ней пробоину. Проход был широким — пятеро всадников смогли бы проехать одновременно. И самое странное — это отличное укрепление никто не охранял. Ожидая подвоха, держа оружие наготове, конкистадоры прошли через ворота. Перед ними расстилалась все такая же пустая долина. Местные жители затаились.

Дальше двигались со всеми возможными предосторожностями. Конные разъезды выезжали на разведку, но поначалу ничего не обнаружили. Селения покинуты, в жилищах не осталось никакой еды. Этот край был явно не рад чужакам. Но пройдя две-три лиги, испанцы все же увидали вдали группу индейцев. Их оказалось человек тридцать, и они чувствовали себя в полной безопасности, думая, что успеют отступить. Тлашкаланцам до сих пор не приходилось сталкиваться с лошадьми, и они не представляли себе скорости хорошего скакуна. Кортесу любой ценой нужно было поймать кого-нибудь из местных жителей, чтобы узнать обстановку, а затем освободить пленников и отправить их на переговоры.

— Педро, бери с собой четверых всадников и захвати хотя бы двух дикарей. Остальные пускай разбегаются.

Изнывавший от безделья Альварадо воодушевился. Он тут же помчался во главе маленькой кавалькады в сторону индейцев. Пара минут бешеной скачки и вот до местных жителей уже рукой подать. Это оказались не просто селяне, а настоящие воины. Ярко раскрашенные хлопковые панцири защищали их тела, лица пестрели узорами из разноцветной краски, в ушах сверкали золотые серьги. Копья, круглые деревянные щиты, мечи с обсидиановыми лезвиями составляли их вооружение. Вид скачущих к ним наездников вовсе не испугал тлашкаланцев. Они и не подумали разбегаться. Поначалу укрывшись в нагромождении скал, где верхом сложно было сражаться, они тут же атаковали, стоило испанцам лишь подъехать поближе.

Альварадо вскинул щит, защищаясь от брошенного дротика. Из расселины справа вдруг выскочил индеец и двумя руками вцепился в древко копья. Испанец дернул, пытаясь освободить оружие, но безрезультатно. Раздосадованный, он резко развернул коня, пытаясь стряхнуть надоедливого противника, но тот повис на древке, как приклеенный, болтая ногами и упорно не разжимая пальцев. Педро был куда как силен, но даже ему оказалось трудно одной рукой удержать вес взрослого мужчины. Копье пришлось бросить.

Слева подскочил еще один тлашкаланец, метя каменным топором в шею жеребца. Вскинув коня на дыбы, всадник избежал атаки. Со всех сторон высыпали индейцы. Ситуация изменилась. Попытка захватить пленников оборачивалась битвой не на жизнь, а на смерть. Настало время думать о том, как бы самим уцелеть.

Здесь, в тесноте, среди скалистых утесов, длинные кавалерийские копья лишь мешали. Конкистадоры выхватили мечи. Капитан Алонсо де Авила, резво рубя клинком направо и налево, уложил уже троих противников. Тут сбоку подскочил еще один индеец. В руках он сжимал вполне обычный для местных воинов деревянный меч, усаженный по краю бритвенно-острыми обсидиановыми осколками. Только рукоять у него оказалась весьма длинной, почти в человеческий рост, что делало оружие похожим на алебарду. С размаху он ударил лошадь Алонсо по шее. Та даже не успела заржать. Животное рухнуло, как подкошенное — шея оказалась наполовину перерублена. Авила выдернул ноги из стремян и ловко соскочил на землю. Он выбросил клинок на всю длину вперед и индеец, сумевший его спешить, тут же упал с рассеченным горлом.

Альварадо пришпорил своего жеребца и опрокинул троих неприятелей, нанося рубящие удары сверху вниз. Конь его заржал и дернулся — кто-то из тлашкаланцев попал ему в бок дротиком. Рядом одного из наездников индейцы сумели вытащить из седла и лишь своевременное вмешательство другого всадника спасло его от смерти. Испуганный жеребец, лишившись седока, шарахался из стороны в сторону, брыкался, ржал, внося еще большую сумятицу в сражение.

О пленных уже никто не думал. Обе стороны бились насмерть. На помощь испанцам поспешило еще несколько всадников и вскоре все индейцы оказались перебиты. Но победа далась дорогой ценой. Две лошади погибли, все остальные были ранены. Конкистадоры и сами пострадали от вражеского оружия. Альварадо наспех перевязывал полосой материи рассеченное предплечье, у кого-то оказалась пробита стрелой рука или нога, один из воинов, весь израненный, еле держался на коне. А многочисленные индейцы, до того скрывавшиеся в засаде, стали выбегать из зарослей, заполняя собой долину. Они вполне могли отрезать кавалерии дорогу к спасению.