Нарушая правила (ЛП) - Блэйкли Лорен. Страница 13

— Давай прямо сейчас на них прокатимся. Мы используем по максимуму каждую секунду в этом городе.

Я не говорю о том, что будет потом (что наступит понедельник, и мы вернемся к обычной жизни). К работе. Что-то большее, чем сегодняшняя ночь — это слишком рискованно, но сейчас я не хочу излагать основные правила. Я хочу быть в настоящем моменте сегодняшнего вечера. Кроме того, водка уже говорит моему мозгу: «а не насрать на то, что будет в понедельник?».

— Мы попробуем все, — говорю я, потому что сейчас это имеет чертовски больше смысла, чем размышление о последствиях.

— Хорошо. — Она хватает вырез моей черной футболки, когда мы останавливаемся перед «Знаменитыми хот-догами Натана» (Примеч.: американская компания, которая управляет сетью ресторанов быстрого питания, специализирующихся на хот-догах), где покупатели жадно запихивают хот-доги и чизстейки себе в рот. — Потому что я люблю «Американские горки», — говорит Натали, потираясь об меня в ярком свете коридора казино. Рядом раздается бряцание игрового автомата, сообщающего о выигрыше, и звуки вращения рулеток.

Я обхватываю ее бедра руками и прижимаю к себе, чтобы Натали почувствовала мою твердую длину. Она вздыхает, когда соприкасается с моим стояком, затем с ее губ срывается сладкий сексуальный стон. Ее реакция бесценна и совершенна.

— Насколько сильно ты любишь «Американские горки»? — спрашиваю я.

— Просто подожди, пока не услышишь, как я кричу при спуске. Тогда и узнаешь, насколько сильно.

Я приподнимаю бровь.

— Милая, я обязательно возьму тебя в чертову поездку.

Мы каким-то образом отстраняемся друг от друга.

После идем и целуемся. Следуем указателям, ведущим к аттракциону, и останавливаемся по дороге, чтобы найти нужное направление. Я прижимаю Натали к стене и целую в шею, моя щетина трется о ее мягкую кожу. Натали стонет, когда я это делаю, и эти звуки сводят меня с ума. Я хочу слышать все ее стоны и сексуальные крики, быть их причиной, а затем снова заставить ее охать и стонать.

Нам удается преодолеть еще сотню шагов или около того, затем мы поднимаемся по эскалатору, где вырисовывается вход в объединенную галерею игровых автоматов и проход к «Американским горкам».

Но мне снова нужно прикоснуться к Натали, поэтому я разворачиваю ее, прислоняю спиной к стене, держу за запястья и прижимаюсь к ней всем телом, еще раз обрушивая свой рот на ее губы. Когда удается отстраниться, я прикусываю мочку ее уха, и Натали тихо вскрикивает.

— Я так сильно тебя хочу, — говорю я ей.

— Боже, ты понятия не имеешь. Быть рядом с тобой — это пытка. Мне не терпелось к тебе прикоснуться. Я сказала своей сестре, когда села в самолет, что у меня не получится в этой поездке держать себя в руках и не хотеть тебя. — Натали произносит это на одном дыхании. Ее признание, вероятно, подпитано спиртным, и мне это подходит, потому что я тоже выпил. Хотя не настолько пьян, чтобы слова из смс-сообщения, которое я подсмотрел, не встали на свои места.

Меня осеняет: она писала сестре обо мне. Говорила Шарлотте о том, что быть рядом со мной — это пытка. Тогда Шарлотта ответила, что знает, что Натали захочет сделать это со мной в Вегасе. И, чтоб его, если это не заводит меня еще сильнее.

Исчезли все причины, по которым я должен был устоять перед ней. Все мои правила, по которым я разделяю работу и удовольствие, превратились в пыль.

Надеюсь, утром все не будет неловким, но, черт возьми, я могу думать только о том, что происходит сейчас. Завтрашний день оставим на завтра.

Мы протискиваемся через яркие огни и мигающие экраны в галерее игровых автоматов и находим дорогу к очереди на «Американские горки». Перед нами всего несколько человек. Нам ждать недолго, но я хочу, чтобы ожидание было для Натали прелюдией. Я притягиваю ее к себе, спиной к своей груди, задницей прямо к контуру моего твердого члена.

Она кладет голову на мое плечо, поворачивается к моей шее и, мурлыча, произносит мое имя.

Я шепчу ей на ухо ее имя, и то, как произношу эти три слога, похоже, ее заводит. Натали прижимается ко мне спиной, ее сексуальная маленькая попка трется о мою длину. Прямо сейчас мы — чертово определение «демонстрации чувств на публике». Мы — те, кому адресовано «снимите себе номер», но удивительно, что никто ничего не говорит.

Это Вегас, детка. Я люблю этот город.

Пальцами играю с поясом ее юбки.

— Скажи мне, насколько сильно ты этого хочешь. Я хочу услышать, как ты это говоришь.

— Насколько сильно я хочу покататься на «Американских горках»?

Я впиваюсь руками в ее бедра.

— Нет. Насколько сильно ты хочешь, чтобы я трахнул тебя сегодня вечером.

Натали поворачивается, взгляд ее голубых глаз встречается с моим. Сначала она ничего не говорит, просто меня рассматривает. Ее глаза темнеют от желания, и она ни не сводит с меня взгляда. Воздух со свистом покидает мои легкие из-за напряженности ее взгляда.

— Уайат Хаммер, разве ты не знаешь?

— Разве я не знаю что? — хрипло говорю я.

Каждое слово, покидающее ее рот, пропитано желанием:

— Я страстно тебя желаю.

Никогда не было такого, чтобы четыре слова, поставленные вместе, звучали так горячо. Хотя мы и не одни, но это не имеет значения. Я прижимаюсь к ее губам и в первый раз за весь вечер нежно ее целую. Это длится секунду или две, затем я шепчу:

— Ты меня просто убиваешь, Нат.

Наша очередь подходит, и мы отстраняемся друг от друга. Наша группа направляется к цепочке из желтых вагонов, стилистически похожих на такси.

Я не рискую. Беру Натали за руку и целенаправленно веду к последнему вагончику. Сначала в него садится Натали, ее юбка задирается на сантиметр или два, показывая больше гладкой кожи ног.

Я присоединяюсь к ней, и как только мы оказываемся на месте, моя рука отправляется на миссию. Когда вагончики заполняются людьми, мои пальцы перемещаются к краю ее юбки и под нее, затем вверх по бедрам между ногами, устремляясь к влажной ткани трусиков.

Затем внутрь.

— Боже, — вздыхает Натали.

И у меня есть две минуты сорок пять секунд, чтобы заставить ее произнести это снова. И громче.

Глава 9

Натали раскрывает для меня свои ноги, настолько широко, насколько это возможно, учитывая, что в вагончике мало места, и на наших коленях лежит перекладина, которой мы надежно пристегнуты к месту.

Но именно настолько, насколько мне нужно.

Она гладкая, мягкая и такая чертовски шелковистая. Мой рот наполняется слюной, и могу поспорить, что она удивительна на вкус. Вагончик со скрипом отъезжает от места посадки, и я скольжу пальцами по всей этой чертовски фантастической влажности. Мы смотрим вперед, и здесь немного места для движений, но все, что мне нужно, это руки и слова. Мы начинаем подниматься. Даже с ремнем безопасности, удерживающим плечи, я могу повернуться лицом к Натали, и мой рот оказывается у ее уха.

— Ты не врала, дорогая, — говорю я, скользя пальцем по ее восхитительному клитору.

— Врала, — говорит Натали, прерывисто и тяжело дыша, — о чем?

— О сладкой пытке быть рядом друг с другом. Это на самом деле сладкая пытка.

Она качает головой, и с ее губ срывается резкий вздох.

— Никакого вранья. Просто я реально заведена.

— Я вижу. Мои пальцы покрыты доказательством, — говорю я, быстрее лаская ее клитор. Он практически пульсирует под подушечкой моего пальца.

Угол изменяется, мы начинаем подъем, и нас приветствует бодрящий ночной воздух. Механизмы стучат, и металл со скрипом трется о металл, пока вереница из вагончиков медленно поднимается вверх. Такое чувство, что мы находимся под углом в сорок пять градусов. Черт, возможно, так и есть. Так или иначе, это работает в нашу пользу. Натали извивается и толкается навстречу моим пальцам, когда мы поднимаемся.

Я двигаюсь быстрее, в то время как вагончик медленно с пыхтением поднимается выше. Я поглаживаю киску Натали, решительно скольжу вверх и вниз по ее клитору, ловлю ее реакцию. Мой взгляд падает на толстую перекладину. Натали с силой вцепляется в нее, словно от этого зависит ее жизнь, и, возможно, ее удовольствие. Даже в этом ограниченном пространстве она настойчиво приподнимает бедра, чтобы прижаться к моим пальцам. Я провожу ими вверх-вниз, и Натали становится все мокрее с каждым поглаживанием.