Ход королевы - Тевис Уолтер. Страница 14

– Эти люди ужасно дотошные, – заметила миссис Уитли. – Но, знаешь ли, я полагаю, быть дотошными – их прямая обязанность.

К еде на своей тарелке она не притронулась. За те два часа, что Бет провела в ее доме, миссис Уитли то и дело вскакивала со стула и бежала проверять духовку, поправлять какую-нибудь покосившуюся репродукцию Розы Бонёр [15] на стене или опорожнять пепельницу. Болтала она почти без умолку, а Бет время от времени вставляла «Да, мэм» или «Нет, мэм», не особенно вслушиваясь. Отведенную ей комнату миссис Уитли еще не показала, коричневая нейлоновая сумка так и стояла на полу у входной двери, рядом с перегруженной журналами этажеркой, там, где Бет эту сумку и оставила в десять тридцать утра.

– Видит бог, – говорила миссис Уитли, – им просто необходимо быть дотошными, вникать во все детали жизни тех, кому они собираются перепоручить свою ответственность. Нельзя же доверить заботу о ребенке каким-нибудь негодяям!

Бет аккуратно положила вилку на стол:

– Простите, можно мне в туалет?

– О, конечно! – Миссис Уитли указала своей вилкой в сторону гостиной. Она не выпускала вилку из рук в течение всего обеда, но при этом не съела ни кусочка. – Белая дверь слева от дивана.

Бет встала из-за стола, протиснулась мимо пианино, которое заполняло собой всю крошечную обеденную комнатку, вошла в гостиную и принялась лавировать в нагромождении кофейных и журнальных столиков. Главное место здесь занимал огромный телевизор из палисандрового дерева; сейчас шел дневной киносеанс – показывали какую-то драму. Бет осторожно прошла по ковру с грубым ворсом к двери в туалет. Помещение оказалось крошечным и было полностью оформлено в голубом цвете того же оттенка, что и вязаный кардиган миссис Уитли. Там были бледно-голубой ковер, бледно-голубые полотенца и бледно-голубое сиденье для унитаза. Даже туалетная бумага оказалась бледно-голубой. Бет подняла сиденье и, после того как ее вырвало тунцом в унитаз, спустила воду.

Когда они поднялись по лестнице на второй этаж, миссис Уитли ненадолго остановилась, опершись бедром на перила и тяжело дыша, затем сделала несколько шагов по выстеленному ковром коридору и театральным жестом распахнула дверь.

– Вот, – сказала она, – это будет твоя комната.

Поскольку дом был маленький, Бет ожидала, что ее поселят в какой-нибудь каморке, но едва она шагнула через порог, у нее захватило дух – комната показалась ей огромной. На голом дощатом полу, выкрашенном серой краской, у большой кровати лежал розовый овальный коврик. Раньше у нее никогда не было собственной спальни. Она замерла с сумкой в руках и обвела взглядом все помещение. Здесь были комод с зеркалом, и столик из древесины оранжевого цвета в тон комоду с розовой стеклянной лампой, и розовое жаккардовое покрывало на кровати.

– Ты даже не представляешь, как трудно найти хорошую кленовую мебель, – пожаловалась миссис Уитли. – Но я уж постаралась, могу сказать без ложной скромности.

Бет слушала вполуха. Теперь эта комната принадлежала ей одной. Она обернулась и посмотрела на густо покрашенную эмалью дверь. Под шарообразной ручкой торчал ключ. Значит, можно запереть дверь изнутри, и никто не войдет.

Миссис Уитли показала ей туалет и ванную дальше по коридору и оставила ее в одиночестве раскладывать вещи и обустраиваться, закрыв за собой дверь. Бет поставила на пол сумку и прошлась по комнате, ненадолго задержавшись у каждого окна, чтобы бросить взгляд на улицу с двумя рядами деревьев у тротуаров. Обнаружила встроенный шкаф для одежды – больше, чем у матери, – и тумбочку у кровати с маленькой лампой для чтения. Комната была чудесная. Вот бы Джолин ее увидеть… На мгновение она до слез затосковала по Джолин, ей захотелось, чтобы Джолин оказалась здесь и можно было вместе обойти комнату, рассмотреть обстановку, а потом развесить одежду в шкафу.

В машине, по дороге сюда, миссис Уитли сказала, как они счастливы взять к себе «такого взрослого ребенка». «Почему бы вам тогда не удочерить еще и Джолин?» – подумала Бет, но ничего не сказала. Она посмотрела на мистера Уитли – на его угрюмо сжатые челюсти и бледные руки на рулевом колесе, – затем на миссис Уитли и поняла, что они никогда не удочерят Джолин.

Бет села на кровать и выбросила из головы эти воспоминания. Кровать была восхитительно мягкая, пахла чистотой и свежестью. Бет, наклонившись, сняла туфли, а потом завалилась на спину и вытянулась во весь рост на этом просторном уютном ложе; счастливая, повернула голову к надежно запертой двери, которая превращала всю спальню в ее единовластное владение.

Той ночью она много часов пролежала без сна, не желая засыпать. Под окнами стояли уличные фонари, но тяжелые плотные шторы перекрывали путь свету. Перед тем как пожелать спокойной ночи, миссис Уитли показала Бет собственную спальню в другом конце коридора. Ее комната оказалась такого же размера, но там были телевизор, кресла в чехлах и голубое покрывало на кровати. «Это перестроенная мансарда», – сказала миссис Уитли.

Бет, лежа в постели, слышала, как миссис Уитли покашливает, а позже – как она прошлепала босыми ногами по коридору в туалет. Но ночные звуки ее больше не тревожили – дверь спальни была закрыта и заперта. Никто не откроет эту дверь, и свет не ударит ей в лицо. Миссис Уитли в своей комнате спала одна, так что можно было не бояться ругани и разговоров – до Бет доносились лишь приглушенная музыка и ненатуральные голоса из телевизора. Было бы здорово, окажись здесь Джолин, но тогда бы эта спальня уже не принадлежала ей одной, она не смогла бы растянуться во весь рост прямо посередине этой здоровенной кровати на прохладной простыне и единолично наслаждаться тишиной.

В понедельник она пошла в школу. Миссис Уитли отвезла ее на такси, хотя до школы было не больше мили. Бет записали в седьмой класс. Здесь все было как в той старшей школе в другом городе, где она давала сеанс одновременной игры в шахматы. Бет понимала, что неправильно одета, но никто не обращал на нее особого внимания. Несколько учеников какое-то время рассматривали Бет, когда учительница представляла ее классу, но тем все и ограничилось. Ей выдали учебники и внесли фамилию в классный журнал. Пролистав учебники и послушав учителей на уроках, она поняла, что все будет легко. Правда, ее немного пугали громкие голоса в коридорах на переменах, и когда другие ученики смотрели на нее, она порой робела, но это было не так уж невыносимо. Бет чувствовала, что сумеет пережить все, что может случиться с ней в этой залитой солнцем, шумной городской школе.

В столовой она взяла сэндвич, картонный стакан с молоком и попыталась уединиться за столиком, но напротив тут же села другая девочка. Обе поначалу молчали. Другая девочка была такой же невзрачной, как Бет.

Расправившись с половиной сэндвича, Бет подняла глаза на соседку и спросила:

– В этой школе есть шахматный клуб?

Девочка взглянула на нее с удивлением:

– Чего?

– Здесь есть кружок, в котором играют в шахматы? Я хочу туда записаться.

– А, – сказала девочка. – Вроде нет ничего такого. Можешь попробовать записаться в младшую команду черлидерш.

Бет доела сэндвич.

– Ты слишком много времени проводишь за учебой, – сказала миссис Уитли. – У тебя есть какие-нибудь увлечения?

Вообще-то в тот момент Бет и не думала учиться – она сидела в своей комнате в кресле у окна и читала роман, который взяла в школьной библиотеке. Перед тем как войти, миссис Уитли постучала. Она была в розовом пушистом банном халате и розовых атласных тапочках. Вошла и присела на краешек кровати, рассеянно улыбаясь Бет, как будто думала о чем-то совсем другом. Бет прожила в этом доме уже неделю и успела заметить, что у миссис Уитли часто бывает такой отсутствующий вид.

– Мне нравится играть в шахматы, – ответила Бет.

Миссис Уитли недоуменно заморгала: