Шёлковая тишина (ЛП) - о'. Страница 34

— Тебя-то за что?

— Я не рассказала тебе всего, — отвечаю я тихо, очень тихо, но она слышит.

— Он рассказал.

Ее слова выбивают из меня воздух. Я, словно рыба на берегу, изумленно открываю рот и хлопаю глазами.

За спиной Киры появляется Антон. На его лице капельки воды — он умылся и привёл себя в порядок. Я не к месту вспоминаю, что он и раньше умывал лицо после секса, и меня начинает тошнить от тех давних подробностей, которые всплывают на поверхность сознания, разбуженные увиденной сценой. Как он умеет ласкать, как скользит языком по коже, как сжимает в руках бёдра, как двигается, как ощущается внутри. На меня давит понимание, что мы с Кирой обе знаем этого мужчину одинаково хорошо. Теперь знаем. Можем даже обсудить.

Нервный смешок вырывается из меня наружу, и я не своим голосом сообщаю:

— Я просто за вещами, ребят.

— Лиля, — встревоженно говорит Кира, но я прерываю ее взмахом руки.

— Всё в порядке, правда! Тебе же есть 18, так что главное — про презервативы не забудьте.

Я проталкиваюсь мимо них в квартиру, достаю чемодан из шкафа и начинаю бездумно закидывать в него вещи. Конечно, я не собиралась набирать чемодан, но какая разница? Я бросаю в него ноутбук, зарядку, какую-то одежду — просто охапкой из шкафа, пару блокнотов, фотографию родителей в рамке.

Кира наблюдает за моими действиями расстроенно. Я знаю, она чувствует вину за то, что переспала с моим бывшим, и за то, что она знает, что он — мой бывший. Мне бы ее успокоить, но я и себя привести в чувство не могу, поэтому молча собираю свои вещи и качу чемодан в комнату сына.

Антон стоит в коридоре и хмуро следит за мной. Он плохо знает меня, но сейчас мое состояние для него не секрет. Однако он молчит — секс выбил из него слова или он не хочет довести меня до явной истерики? Я не знаю. Ведь я тоже плохо знаю его.

Вот Макса я знаю — и эта мысль разливается во мне желанным спокойствием. Его я знаю, с ним живу, к нему поеду.

А здесь…

Я не смогла сберечь Киру от повторения моей ошибки. Теперь говорить с ней об этом, запрещать ей что-то уже поздно. Надежда лишь на ее здравомыслие и на везение.

Возможно, это моя позорная капитуляция? Нежелание брать на себя ответственность за жизнь двоюродной сестры? Что ж, может быть.

Не буду притворяться сильной.

Я застегиваю молнию на чемодане и тащу его в коридор. Только сейчас понимаю, что я даже не сняла балетки, когда зашла домой. Но это меньшая из сегодняшних проблем.

Я поворачиваюсь к Кире. Она кусает губы с виноватым видом.

— Созвонимся, Кирюш, — как можно мягче говорю я ей, называя так, как звала ее давным-давно.

Она чувствует по моим словам, что я не злюсь на неё, и несмело улыбается.

Я поворачиваюсь к Антону, и мой мягкий взгляд меняется на суровый.

— Если, не дай Бог… — я многозначительно молчу и добавляю. — Я своими руками прикончу тебя.

Антон ухмыляется, но, к счастью, по-прежнему молчит.

Я подхватываю чемодан, свою сумку и выхожу из квартиры. Я не оглядываюсь, это ни к чему. Дверь за мной закрывается, и я с грохотом спускаю чемодан вниз.

Моя алая Альфа легко заводится, и я газую прочь от этого места, от этого мотоцикла, что стоит рядом, от этих людей, которые уже творят свою историю в полутемном коридоре квартиры.

Глава 31

Дорога до дома родителей Макса проходит как в тумане. Я соблюдаю все правила, торможу на красный, включаю поворотники — но всё это механически. Во мне буйствуют сотни эмоций одновременно, и я даже не успеваю подумать о случившемся.

Перед моим взглядом мелькают картинки настоящего и прошлого в перемешку. Как комикс, где я — главная героиня с совершенно ненужной суперспособностью к творчеству. Изломанная карикатура моей жизни могла бы быть смешной, но не вызывает и тени улыбки. Макс представляется в ней устойчивой горой, Антон — дрейфующим айсбергом. На этот белый холодный кусок льда — даже не земли — забирается пингвинчик, и ему нравится там, но я-то знаю, что стоит ему доплыть до тёплых вод, как морозная сказка закончится. А дальше… дальше одиночество, страх и суровая реальность.

Я сжимаю зубы и обещаю самой себе не забывать о сестре. Я должна быть рядом, если вдруг…

Мысли мои перескакивают на фразу Киры. Она сказала, что Антон ей всё рассказал? Зачем он это сделал? Хотел подставить меня таким странным образом? Или хотел быть с ней честным? И если так, то, возможно, его планы на Киру настоящие?

В сердце разгорается искра надежды. Конечно, я писатель, я ещё и не такое могу выдумать, но, может быть, всё-таки есть хоть малейший шанс, что Антон и впрямь серьёзен в отношении девушки? Это многое усложнит, но при этом…

Я скрещиваю пальцы, не отрывая рук от руля.

Мой телефон звонит, и на экране мои любимые цифры. Мне так нравится знать наизусть номер Макса, что я так и не добавила его в список контактов.

— Макс, ты вовремя, я должна тебе рассказать о…

— Ты зовёшь его просто Максом? — слышу звонкий голос Майи и перестаю дышать. — Поверь, милочка, это скучно. Впрочем, неважно. Приезжай в своё издательство. И поскорее.

— Что? — оторопело спрашиваю я. — Где Макс?

Но она бросает трубку.

Я буквально силой заставляю себя сконцентрироваться на дороге. Нахожу ближайший разворот и одновременно звоню на телефон Макса, но гудки идут и через минуту сбрасываются автоматически. Я звоню, наверное, раз десять подряд прежде, чем оставляю эти бесплодные попытки.

До издательства ехать минут двадцать, и я извожу себя вопросами, на которые не могу ответить. Как телефон Макса оказался у Майи? Почему она позвала меня в издательство? Почему, вообще, именно она, а не, скажем, Тамара?

Ответов нет, но зато в голову приходит идея, и я набираю Тому.

— Не могу говорить, Лиль, — раздается громкий шёпот моего литературного агента. — Перезвоню тебе.

И снова короткие гудки.

Я проезжаю Т-образный перекрёсток у ледового дворца и звоню главреду. Он не берет трубку. Что за чертовщина происходит у них?

В телефоне есть ещё номер ресепшна, и я набираю его.

— Издательство «РомПаблишинг», меня зовут Полина, чем могу помочь?

Я вздыхаю с облегчением. Хоть кто-то ещё отвечает на мои звонки.

— Полина, добрый день, — я стараюсь унять свой голос и говорить не слишком быстро. — Я — Лилия Страстная, ваш автор. Не могу дозвониться до главного редактора. Вы не могли бы соединить меня с его секретарем?

— Добрый день, Лилия. Минуту.

В трубке раздаётся отрывок какой-то мелодии, которая должна успокаивать, но меня она нервирует ещё больше.

Я проезжаю городскую центральную библиотеку, когда слышу наконец жеманное:

— Алло? Приемная Доромирова, я вас слушаю.

— Кристина Игоревна? Это Лилия Страстная, автор. Я никак не могу дозвониться до вашего шефа. С ним…

— Ой, Лилия, — перебивает меня она. — Тут такое творится! Вы не представляете.

Вот уж точно.

— Какое — такое? — настороженно уточняю я.

— Все с утра стоят на ушах, носятся туда-сюда, как будто завтра в печать номер журнала отдаём… Ах да, вы, наверное, с журналами не работали?

— Нет.

— Напрасно. Ну, так, значит, все носятся, а начальника полдня на месте не было, и я просто уже падала от усталости. Один звонок туда переведи, другой — сюда, — секретарь тяжело вздыхает и продолжает. — А с час назад приехали телевизионщики и оккупировали зал для презентаций. Шеф там, куча народу там, а меня заставили тут сидеть.

Кристина заканчивает свой монолог недовольным голосом, а я всё сильнее хмурюсь. Конечно, возможно, что Майя, Макс и журналисты в издательстве никак не связаны друг с другом, но что-то мне подсказывает, что это всё — части целого. Я крепче цепляюсь за руль и наконец приезжаю на место.

Перед высоким зданием издательства стоит несколько фургонов с названиями телевизионных каналов на них. Их водители прохаживаются рядом и что-то обсуждают, глядя по сторонам. Я выискиваю свободное место и паркую машину.