Воинство болот - Колд Рональд. Страница 34

Артив помнит, что подхватил ее с холодного каменного пола танцевальной залы на балу, а за право носить находку на берете трижды дрался на дуэли. Одного противника, какого-то тощего маркиза с побережья, убил. Другого, кажется, это был сын главного ловчего королевства, искалечил на всю жизнь. Третий противник неожиданно занемог и прислал секундантов с извинениями, а также великолепного хоппера под роскошным седлом в придачу.

Молодое лицо практически без шрамов, аккуратно подстриженная бородка, воинственно топорщащиеся усы, горящие глаза еще не уставшие от красок мира.

Отражение в зеркале щелкнуло каблуками и изящным движением сместив шпагу, развернулось спиной к антикварной древности.

Артив двинулся по узкому коридору родового гнезда, увешанного битыми молью гобеленами, старинными портретами и ржавыми доспехами, в сторону доносящейся музыки. На самом деле галерея обязана была привести его в кордегардию, где обычно скучали за игрой в кости и кислым деревенским вином пара-тройка стражников, но во снах свои законы. Музыка и звуки веселья надвинулись, а стены коридора, напротив, раздались в стороны. Исчезли расписной потолок и мозаичный пол, а в лицо Артиву ударил яркий свет сотен свечей и десятков факелов.

Он очутился в пиршественном зале королевского охотничьего замка, что на лесистом востоке Д’Алви, облюбованного молодой принцессой. Здесь, вдали от именитых зануд и стареющих матрон веселилась молодежь голубых кровей. Только тут консервативные фигуры классических бальных танцев сменяли вычурные позы и разнузданный ритм плясок, за одно созерцание которых в каком-нибудь Чизпеке или Каллине можно было запросто очутиться за решеткой, а то и в лапах весьма умелых костоломов. Здесь носили рискованные наряды и рассказывали сомнительные анекдоты о вельможных особах из столицы, тут молодежь обсуждала не войны прошлого, а баталии будущего.

Только в охотничьем доме Лучар можно встретить одновременно му’аманского солдата, безродного офицера пограничной стражи, известного торговца и отпрысков вельможных фамилий со всего Лантического побережья, причем вперемешку с бродячими музыкантами и акробатами.

Пространство сна, бездонная яма, населенная тенями давно канувшего в водовороте времени прошлого…

Артив, только что выигравший в карты золоченную шкатулку с тремя алмазными глазками и забавным серебряным зверем на крышке, приближается к принцессе, чтобы сделать свой первый подарок.

Бездонные девичьи глаза, два колодца, в которые проваливается душа молодого офицера.

Время скручивается немыслимой алмазной спиралью, и разум командора проскальзывает несколько ничем не примечательных лет, заполненных бессмысленными праздниками и военной муштрой в отдаленном спивающемся гарнизоне, скуку которого изредка прорезает вспышка молнии — незначительное столкновение на границе королевства.

Как известно, в глобальных сражениях, во время которых решаются судьбы величавых государств, в столкновениях, где с обеих сторон воюют тысячи и тысячи воинов, мало места личному подвигу. Зато генеральные баталии на века остаются в летописных хрониках, увековечивая имена полководцев. Отдельные эпизоды остаются на страницах учебников по тактике, испещренных разноцветными стрелочками и колонками мелких цифр. А в авангардных стычках, засадах, пограничных стычках, в которых участвует пара десятков человек, и упоминание о которых редко попадает даже в полковую реляцию, поданную в канцелярию, часто имеет место личное мужество, захватывающие схватки, проявляется индивидуальное мастерство бойцов, сглаженное в массовых столкновениях маневрами и перестроениями.

Лицо Артива украшают первые шрамы, он становится сдержан в суждениях, в углах глаз залегают морщины.

Молодой офицер рвется в столицу, не в силах существовать в отдалении от своей принцессы, образ которой отнюдь не тускнел в гарнизонной скуке и в запале лихих атак и засад на лесных тропах.

Принцесса выросла, и из нежного полевого цветка превратилась в пышную розу. Как выясняет провинциальный офицер, роза отнюдь не лишена шипов.

Неуклюжие попытки ухаживания вызывают колкие насмешки. После очередной шутки Лучар, повторенной одним богатым бездельником, Артив попадает под новый королевский указ о запрете дуэлей в столице. Счастье еще, что он не убил соперника. Вновь ссылка, на этот раз на южную границу, в полные зловредной лихорадки джунгли.

Здесь, доведенный до отчаяния безнадежной любовью к принцессе, Артив случайно встречает Фуалу, знаменитую на все Лантическое побережье светскую даму, за которой тянется шлейф из разбитых сердец, дуэлей, стихов и политических интриг.

Фуале понравился угрюмый запойный командир маленького пограничного гарнизона. Для нее он был очередной игрушкой. Светская дама, утомленная воздыхателями из среды именитых аристократов, скоробогатых купцов и придворных поэтов, снизошла до простого рубаки.

На несколько месяцев Артив забыл принцессу Лучар, и забылся сам. То была, конечно, не любовь, а животная страсть. Из грязного постоялого двора в богом забытом безымянном поселке Артив, после нескольких часов безумной скачки по джунглям, попадал в охотничий домик Фуалы, ничуть не похожий на гнездышко Лучар. Здесь в глубине зеркал дрожали таинственные тени, несуществующие ветры шевелили шторы в наглухо закрытых залах, а по стенам висели трофеи, вызвавшие бы оторопь у любого высоколобого ученого, мнящего себя специалистом в зоологии или демонологии.

Фуала принимала своего молчаливого любовника в полумраке алькова, где бронзовые когтистые руки, растущие прямо из стен, держали огненные шары, внутри которых плясали огни, словно добытые в геенне подлинного ада.

Ненасытная в любви Фуала была щедра. Бедный офицер купался в роскоши, устраивал попойки для знакомых офицеров, удовлетворял малейшие свои прихоти, кроме одной: его тигрица оказалась дьявольски ревнивой.

Незаметно для самого себя Артив катился вниз. В стычках с дикарями, тревожащими юг королевства, он стал проявлять такую необоснованную жестокость, что заслужил кличку Ворона Пограничья. Фуала пристрастила его к наркотическому зелью, вдыхая дым которого Артив становился отважным до безумия. Не раз он один отправлялся в джунгли, выслеживая дикарей, словно голодный тигр-людоед. С каждым разом его отлучки в леса становились все более длительными, а принесенные трофеи смущали даже видавших виды пограничников королевства. Он начал снимать скальпы с дикарских вождей, а вокруг своей палатки ставил колья, на которых солнце белило черепа врагов королевства.

Слухи о безумствах Ворона доходили до столицы, но долгое время Лучар не знала, что кровавый безумец, любовник ведьмы Фуалы и Артив, одно и то же лицо. Наконец один из тех дворян, кого Артив оставил в живых после поединка на мечах, «открыл принцессе глаза.»

Лучар добилась от отца расследования странной деятельности офицера, ведущего свою собственную войну с соседними племенами. Артив был вызван в столицу. На суде он сидел мрачнее тучи, с остекленевшими глазами и, как показалось принцессе, мало что понимал из того, что читал обвинитель.

Карьера военного оборвалась. Артив, пожав плечами и без сожаления сняв нагрудный значок командира пограничного гарнизона, помчался на хоппере к Фуале. По дороге ему пришлось выдержать форменное сражение с дикарями, устроившими на него настоящую охоту. Прорвавшись к домику своей любовницы, он застал там соперника — Каримбала. Из короткого разговора с ведьмой Артив понял, что эти двое встретились отнюдь не вчера. По мрачным коридорам особняка бегал светловолосый мальчишка по имени Амибал, сын кузена короля.

Разумеется, отвергнутый любовник потребовал объяснений.

Во сне командор вновь переживал самое большое унижение своей жизни: драку с телохранителями Каримбала, смех Фуалы, оскорбления торжествующего соперника.

Холодный пот выступил на лбу командира войск Нечистого, когда перед его мысленным взором встала картина, словно увиденная с птичьего полета: озеро возле особняка Фуалы, на берегу которого лежит избитое и окровавленное тело.