ИЧЖ— 9 (СИ) - Рус Дмитрий. Страница 30

Трехпалые, четырех, пяти и шестипалые… Крохотные — как след ящерицы, и огромные, как лапа дракона. Следы копыт и когтей, крыльев и щупалец, манипуляторов и силовых жгутов. За миллиарды лет отпечатки наслоились друг на друга, смазываясь и теряя четкие очертания. Я же мысленно похвалил мудрого Творца, создавшего столь хитрый механизм подпитки Древа энергией. ОН мог бы создать обычные лестницы, но нет. Пространственные щиты пропускали только после щедрого доната в сотню тысяч совушек. Заодно фильтруя нищебродов, спекулянтов и прочий мигрантский трафик. При таких расценках особо не побегаешь. А уж всяким там божкам места или локального события — и вовсе не светят частые переходы. Для высшей мелочи важна каждая медная совушка, доставшаяся от сиволапого крестьянина, покрошившего на камень сухарь или сдувшего пивную пену «в благодарность хозяину леса».

Вот и мне сейчас придется выложить пятьсот тысяч за богов пантеона, десятку за Дурина и его леди, плюс трешку за Бэрримора. Спасибо за скидку для смертных, хотя армию с собой все равно не проведешь. Разоришься, как при межзвездных перелетах.

Пожрамши и заминировав место стоянки, мы вновь укутываемся щитами и совершаем переход.

Вжух!

И реальность вокруг меняется, забрасывая нас на новый ярус и награждая малым достижением: «Мамкин путешественник — посещено 4 макро-локации из 162».

Первый ярус. В некоторых вещах он даже примечательней нулевого.

Сюда поднимаются нубы-оптимисты, здесь же они примеряют рабские ошейники и отсюда падают на минуса.

Тут, вцепившись в фундамент зубами, бьются за место под солнцем те, кто хочет жить на «плюсах». Отступать им некуда, за спиной — Ноль и жадные до неудачников минусовые.

На первом можно все то, что запрещено ярусом ниже. Здесь нет стражей, зато есть Рынок Слез, на котором можно купить божественных рабов, превращенных в шлюх императриц, фиал из нерушимого стекла, разъедаемый изнутри плененной искрой Хаоса. Артефакты, стирающие миры, способные уничтожить целый лист и даже повредить ветвь.

Творец такого не одобряет, но из-за своей сути — не может противиться. ОН дал нам свободу выбора, и сам же вынужден подчиниться собственному правилу. ОН может осудить, может наказать, но не может запретить. Кстати, Хаос точно такой же. Любой запрет — это уже правило, признак системы и порядка. Так что в чем-то силы-антагонисты схожи.

Нас выбросило на склоне оплывшего песчаными волнами бархана, в десятке километров от единственного города яруса. Здесь уже никто не заботился об удобстве богов разных планов, нарезая уровень на микроклиматы и мирки-соты.

Голубой плазмоид солнца жарил на плюс пятьдесят в тени и за день запекал живого коня в собственной шкуре. Злой ветер драл неприкрытую кожу мелким песчаным наждаком. Песочек был не простым — мелкодисперсная пыль битого стекла. Ноги проваливались по щиколотку, видимая глазу зыбь бегала по верхушкам барханов. Пересвеченная картинка бело-синей пустыни простиралась до самого горизонта. Лишь город манил тенью широкой лесополосы и радугой бьющего в небо трехсотметрового фонтана.

Оценив наши удивленные взгляды, Элкил качнул головой:

— Не ведитесь, это иллюзия, хоть и качественная. Заманушка для новичков. Он еще и светится ночью. Маяк, на который со всей пустыни сползаются нубы. Где их умело раздевают и пристраивают в стойло.

— В какое стойло? — обдав нас приятным ветерком поинтересовалась зависшая над головами фея. В ее руке трепыхалась огромная стрекоза, у которой она неожиданно с хрустом откусила голову. — Вкусно! — заценила крылатая, слизнув острым язычком каплю синей жижи брызнувшей из уголка рта.

— Лучше тебе не знать… Эта информация для богов сто восемьдесят плюс. — отмахнулся Элкил и отойдя в сторону, вызвал фестрала.

Норовистый конь не любил сутолоки и хватал острыми зубами всякого кто оказывался слишком близко. Мои щиты ему прокусить не удавалось, но фестрал не терял надежды и раз за разом синтезировал новую кислотную составляющую слюны.

— Это да, маленькая… Всяк обидеть норовит… А мне ведь всего сто сорок годиков… — фейка неожиданно согласилась и шмыгнув носом затемнила визор, пряча от нас глаза.

Придавленный жарой мозг медленно переваривал услышанное. Фейке едва век стукнул? По меркам бессмертных — она реально ребенок… И чего она вдруг носом захлюпала? Летунья ведь по жизни главный источник оптимизма нашей циничной и многое повидавшей в жизни банды.

— А вот это что? — призвавший лебера Авось заботливо подкармливал коняшку сухой летающей рыбой, а заодно указывал пальцем на вершину бархана.

Там возвышался полосатый столб, с ярко сверкающей над ним голограммой.

Новичок! Это место смертельно опасно! Активируй красную руну на столбе, стань на портальную площадку в основании маяка и ожидай разового портала в город. Помогать слабым — наша святая задача!

Заботливая администрация города Бесконечных Возможностей.

Элкил забросил в пасть фестралу горсть деликатесного праха со святого погоста и вновь качнул головой:

— Очередная ловушка. Портал-то сработает, но счет за спасение тебе выставят такой, что ближайшую тысячу лет ты проведешь в этих песках, заряжая камни силы своим спасителям. Здесь вообще все заточено на то, чтобы развернуть нуба в город. Крупнейшее поселение боголовов на всем Древе. Где еще перехватывать нубов, как не тут? Так что готовьтесь, дорога не будет простой.

Понятливо кивнув, мы уплотнили щиты и сверившись с чувством пространства, двинулись на запад, подставляя затылки яркому солнцу. До ближайшей зоны перехода было не особо далеко — порядка ста двадцати километров.

Идти было не просто. Ноги маунтов все глубже погружались в песок. Подпитка силой помогала, но гадкий песочек открывал перед нами все новые и новые свойства. Стеклянная масса жадно тянула магию, буквально впитывая ее как воду. Кастовать было можно, но… реально дорого.

Солнце высасывало силы. Ветер бросал в лицо тонны песка и уже через сотню метров до блеска отполировал наши доспехи. Неторопливо передвигающиеся по пустыне столбы торнадо зажимали нас словно наделенные разумом и заставляли менять маршрут на все более неудобный. Вскоре я сдался и затемнил верхнюю часть маскировочного купола, добавил ему плотности, а затем и вовсе, создал внутри комфортный микроклимат. Нахохлившаяся фейка объявила погоду нелетной и ехала у меня в капюшоне. Ну а возмущающегося Гамми мы силком закинули в Чертоги. Слишком тут опасно для мелкого мишки. Не стоит заигрывать с судьбой и злоупотреблять воскрешением. Пустота всегда возьмет свою плату. Хоть кроху памяти — да отберет.

Какой-то дух пустыни, оказавшийся внутри купола и разглядевший наш отряд, счастливо подбросил в воздух тучу песка и прикрывшись поднятой пылью рванул к городу.

Элкил резким движением руки запустил в духа комок силы. Круговерть песка замедлилась, но продолжила движение черпая жизнь из родной стихии. Бог зла удивленно хмыкнул и добавив веры ударил вновь, оконательно развеивая бессмертную сущность.

— Стучать бежал. Здесь под песком — тысячи пентаграмм призыва и россыпь следящих артефактов. Посматривайте по сторонам, не зевайте. Рано или поздно — чей-то сторожок мы зацепим. Но чем позднее — тем лучше.

Элкил в своем безразмерном плаще смотрелся в пустыне довольно таки органично. А вот щегольский Авось на тонконогой крылатой лошадке — явно страдал.

Я не выдержал:

— Братва, может вы в Чертогах спрячетесь? А я как доберусь до зоны перехода дам вам знать?

Реакция ожидаемая. Возмущение и непонимание. Перекладывать ответственность за свою жизнь на кого-то другого мои спутники не привыкли. Да и вместе у нас больше шансов выжить, зря я решил полиберальничать.

Под ногой сверкнул полированной сталью отрубленный манипулятор кого-то из технобогов. Механические пальцы сжимали мертвой хваткой чью-то высушенную мошонку, опознаваемую интерфейсом как редчайший крафтовый ингредиент божественного уровня. Не стесняюсь, закидываю в инвентарь. Доберусь до дома — порадую крафтеров альянса. Вот парни офигеют от открывшегося доступа к рынкам божественных ресурсов! В принципе, на нулевом я видел несколько отрядов смертных из свиты Высших. Экипированны так, что интерфейс уважительно подсвечивал короткоживущих как «богоборцев».