На прицеле Цереры (СИ) - Задорожня Виктория. Страница 13

— Что ты? Церера на высоте, как обычно! Но, мне показалось, что задание уровнем выше её опыта! — как сладко лжёт… Убедительно, настолько, что и я могла бы купится. В далёком прошлом, конечно.

— Раньше ты так не считал… Что изменилось? — очередная попытка найти подвох, и разряд по моим нервным окончаниям…

— Да ничего…

— Вот и чудесно! Значит, не будем тревожить заказчика. Последуем составленному плану. — Мастер хотел возразить, но босс присек попытку резким жестом, и Мир неохотно уступил…как ни жаль, решения принимает не он!

— И так, Церера, ты готова к предстоящему уик-энду? — хмельная ухмылка на мерзком лице даёт понять- Люций наслаждается этой игрой! И получит от неё удовольствие, даже если я проиграю! Какая-то извращённая любовь к азартным избыткам профессии. Однако, если бы не она, вряд ли этот человек столько лет к ряду руководил бы самым элитным отрядом наемников…

— Всегда готова… — очевидный ответ на вопрос, который в нем даже не нуждался. В нашем мире отказаться, или хотя-бы усомниться- значит подписать себе приговор. Убей, или умри, как собака…

Как я нашел свою Цереру

Самир

Людям свойственно опаздывать… Конечно, всем, кроме меня. Я прежде не практиковал. Всегда отличался пунктуальностью и уважительным отношением ко времени. Однако, кажется, всё бывает впервые. Даже мне было суждено пережить суровое наказание за единожды проявленную нерасторопность…

Малышка Кира… Я помню её ещё шестнадцатилетним, дерзким и отчаянным подростком. И обстоятельства, при которых произошла наша встреча…

Возвращаться с войны не всегда легче, чем на неё идти. Окончив жёсткий армейский курс, ужесточенный по причине начала второй Чеченской, я сразу отправился на фронт. Амбиций выше крыши, горячее сердце, и жажда отстоять свою правду… Руководствуясь этими качествами, я быстро завоевал доверие военнокомандующего, и уважение собратьев по отряду. А как на войне заработать лимит доверия и авторитет, думаю, объяснять не стоит… Ещё желторотым пехотинцем я отнял множество жизней… Настолько, что со счета сбился. Своих прикрывал, никогда не поддаваясь трусости, и, не знаю уж, чем заслужил такую милость, но, вечно бросаясь в гущу резни и перестрелок, каким-то чудом выжил… Не прошло и двух месяцев, как меня повысили до лейтенанта, выделили самых отбитых ребят, и отправили на передовую.

Там и начался мой персональный ад, из которого выбрался пламенным Цербером, лишенным сна, раскаянья и рассудка. Чуть голова касалась жёсткой холодной земли, заменявшей подушку, мне являлись образы собратьев… Многие из них легли от руки врага. И просто бы легли… Я собственными глазами наблюдал, как они выглядят изнутри… И, ещё чаще, сам выпускал кишки, в отместку!

Так, не живя, а существуя, я отправился домой. Последняя жестокая битва, предшествующая относительной мировой, стала моим билетом в свободу… В свободу? Смешно подумать! Не бывает бывшего военного, как и былого, ставшего настоящим. После длительной реабилитации, я это осознал. Когда воспоминания о трупах, устилавших поле боя, загравированный в памяти запах горящей плоти, перестали вызывать приступы истерики и рвоты, стало ещё хуже… Эти фрагменты прошлого вообще прекратили что-либо вызывать! Стало наплевать! На всё! Как повар готовит пищу, швея мастерит вещи- я убиваю.

Именно понимание этой неисправимой истины заставило меня сделать шаг в яму, из которой не было пути! Я стал тем, кем считал себя уже давно… Хладнокровным убийцей, ублюдком, лишавшим жизни. За это неплохо платили, и я решил, что раз уж продал душу дьяволу, стоит хотя бы взять по-полной оплату…

Конечно, иногда приходили моменты самобичевания. Возможно, осталось во мне и что-то живое… Что отрицало темную сущность. Именно в такое время я подавлял порывы человечности опустошая бокалы виски…. Происходило это, как правило, в вечернее время. Когда оставался один на один со всеми своими чертями, и мы шептались, безмолвно, в нагнетающей тусклой комнате, из которой хотелось убраться.

Скитался от бара к бару, между дворами, пересекающими многоэтажки на окраине. Темно. Фонари если и были, то одиночные, и, чаще всего, сломанные. Звёзд не видно из-за набежавших туч. И тишина… Какая-то нездоровая, хоть и привычная. Тем отчётливее на её фоне показался чуть слышный девичий визг.

Обернулся… Он доносился от массивных мусорных баков, и исчез так же внезапно, как появился. А, чёрт побери, мало ли, что послышится! В конце концов, кошачья перекличка в весеннее время не многим отличалась от этого невнятного звука. Уже решил следовать своим путём дальше, пока внимание не привлёк другой, не менее странный, отклик. И, всё с той же стороны… Словно там какая-то борьба, очевидно, неравносильная. Периодические постукивания о ржавый металл, которые явно пытались сделать максимально незаметными для возможных прохожих.

Не знаю, что мною двигало… Я далеко не рыцарь в сияющих доспехах, и в обычный день плевать бы мне было, что кто-то решил прирезать очередного ботаника за мусорным баком, но… Раздражённо выбросил окурок, закатил глаза, после очередного пинка по незамысловатой конструкции, и тихо, чтобы не спугнуть преждевременно, подкрался к небольшой пустоши между гаражами и контейнерами.

— И что это здесь… — не закончив фразу, оторопел. Некая персона в возрасте, вызывавшая отвращение всей своей наружностью, и похотливым неадекватным взглядом, зажала в углу брыкающуюся из последних сил рыжеволосую малолетку…. Сука! Ублюдок шарахнулся, не успел я ещё подскочить, тяпнулся на пол, прямо в вывалившиеся отходы. И завизжал, заикаясь, как паршивая собака

— Мужик, ты чего?! Я, вообще-то, купил эту девку! — не дослушав, бросился избивать его по измазанной слюною роже. Нет, такого даже я не мог вынести! От того мои удары были неистовыми, как никогда! Будто провал в сознании… Уже не ощущал грань между наказанием и крайностью. Не остановился, когда по кисти поплыла юшка крови… И, ещё момент, на моём счету стало бы убийством больше… Вовремя вмешалась жертва происшествия, дерзко захватившая мой нацелившийся кулак. Я последовал воле мелкой лишь потому, что она, несмотря на тощее телосложение и отсутствие боевых навыков, смогла замедлить рывок…

"Впечатляет… " — подумалось, и я попросту потерял интерес к отключившемуся борову. Привстал, окинул заплаканную дрожащую мелочь изучающим взглядом.

— Ну, рассказывай, как ты влипла в это дерьмо? — девчушка опустила глаза, и промолчала, демонстрируя дерзкое нежелание озвучивать причины этому последствию. Я вообще не люблю непокорность, но, в этом случае, она меня даже смешила… Её только-что чуть не разложили возле помойки, а она морозится, будто и сама может за себя постоять! — Сказано- отвечай, значит- отвечай! Или предпочтешь, чтобы делом занялась полиция? — стоило припугнуть, и малышка тут же оттаяла, распахнув широко зеленые, влажные глазища

— Не нужно полицию! Пожалуйста, я всё скажу!

— То-то же! Выкладывай! Правду этот упырь сказал? — шлёпнул обездвиженного ублюдка ботинком по челюсти, и вернулся проницательным взглядом на нервно сжимавшую пальцы девчонку. Я хорошо умел читать людей, и, если она соврет, с лёгкостью это пойму.

— Правда… — прошипела чуть слышно, вызвав новую волну ярости

— Так что, прости, что помешал?! — выцедил ядовито, испепеляя начинающую мадам "древнейшей профессии'

— Нет же! — выпалила в ответ, снова чуть не рыдая — Я согласилась, сначала, а потом передумала… А он! Он! — зашлась в истерике, и я уже с трудом различал, что она бубнит себе под нос, шмыгая беспрерывно. — Я же не от хорошей жизни! Не по своему желанию! У меня племянник болен! Родителей нет! Ни у меня, ни у него! А где мне ещё достать?! — зашлась рыдать, да так горько, что даже моё каменное сердце на миг оттаяло… И прониклось симпатией, к когтистой, но маленькой кошечке, готовой идти наперекор всему миру, чтобы защитить то, что ей дорого…

— Ну Тише, Тише… Прошептал ей на ушко, заключая в настолько уютных объятиях, насколько способен был сделать их уютными. От чего-то хотелось её успокоить… Сам не знаю, отчего. Как же это на меня не похоже! — Тебя как зовут то, горе луковое?