Крыло Королевы (ЛП) - Торн Джессика. Страница 53

— Не совсем то же самое. Но с тем же результатом. Взять, например, этот трудовой лагерь, в который они направлялись. Или бесчисленное множество других. Они строят шахты. Ты, правда, хочешь, чтобы они заполучили нескончаемые запасы кристаллов, которыми будут заряжать своё оружие? Хочешь, чтобы они нашли кристалл, подобный тому, что в здании Рондета? Потому что я боюсь представить, что они смогут зарядить с такими кристаллами. А ещё в шахтах используется взрывчатка, и мы можем забрать её из их запасов и использовать против них же. Сколько у нас оружия?

— Стало больше после вашей первой вылазки, — замечает Джондар. — Я могу выдать его тебе, но не тем, кто ни разу в жизни не держал его в руках.

Том, который всё это время стоял у двери и молчал, как статуя, прочищает горло.

— Людей тоже стало больше, — спокойно говорит он. — Их нужно просто обучить. Я могу организовать тренировки. С вашего разрешения.

Кон останавливается, переводя взгляд между нами. Затем кивает.

И вот так мы начинаем подготовку к следующей миссии.

Мы охотно приступаем к тренировкам, приготовлениям и старой доброй разведке. Поступают новые заявления от гравианцев, всюду показывают бледное, напряжённое лицо Кендала, с предупреждением о грядущем возмездии за пропавших без следа стражников и освобождённых пленников, за подрывную деятельность и смерти их людей. Я успела провести немного таких миссий, и подобные заявления говорят мне о том, что мы действуем не одни. При этой мысли меня охватывает радостное возбуждение. Где-то ещё есть другие отряды, которые тоже справляются с захватчиками. Они просто должны быть. Антейцы? Или проникшие на планету отряды вейрианцев? Возможно даже, что и те, и другие. Я не знаю точно, и у нас нет возможности установить контакт, какой бы заманчивой ни была перспектива. Если мы объединимся, то поражение одного станет поражением для всех. Риск слишком велик. Я могу делать только то, что возможно здесь и сейчас, на нашей маленькой изолированной территории. Вместе с Томом и Петрой я наблюдаю за ходом тренировок с оружием, в которых участвуют оставшиеся в живых антейские стражники и некоторых из беженцев и освобождённых пленников, готовых к этому морально и физически.

Том не выкрикивает приказы, как это делал бы Шай. Как он это делал в первый день. В этом нет необходимости. Все здесь настроены решительно. Это не просто ненависть к захватчикам, это нечто большее. Мы взялись обучать только треть из всех желающих.

Своя роль есть у каждого. Многие из тех, кто тренируется с Петрой и группой охотников и егерей, хорошо знают леса вокруг нас. Они не просто добывают еду, но также учатся охотиться, устанавливать ловушки, защищать себя умом и клинком. Солдаты — не только те, кто сражаются в открытом поле.

«Но эта группа, она особенная», — думаю я, наблюдая за их тренировкой. Том вкладывает все силы в их подготовку, и они полностью отдаются своему делу в ответ.

Они тренируются стрелять, с места и на бегу. Осваивают и ближний, и дальний бой. Я впечатлена тем, как быстро они осваивают новые навыки. Том отобрал их с особой тщательностью, и не нужно быть гением, чтобы понять, почему он выбрал именно этих, а не других.

Каждый из них кого-то потерял, но эта потеря их не сломила. У каждого есть внутренний стержень и огонь внутри. Они сами становятся оружием. Том, как кузнец, куёт свою военную элиту.

Я сама к ним присоединяюсь, но то, как они смотрят на меня и держатся на расстоянии, вместо того чтобы вступить в бой, вскоре начинает действовать на нервы. Они не просто элита. Они были выбраны для чего-то ещё, и вскоре я понимаю, для чего именно. Я стою среди них, и они все смотрят на меня с такой преданностью, какой не проявляют даже по отношению к Кону. Своего рода уважение и восхищение, только более мощное и свирепое. Словно они готовы на всё ради меня.

Их выбрали для меня. Как стражу королевы.

Я отхожу в сторону и вновь смотрю на них. Тренировка напоминает мне о Шае, и я вновь чувствую желание спрятаться под одеялом и больше никогда не вылезать — желание, с которым я борюсь каждый день, но оно вновь и вновь возникает. Что бы он сказал, если бы увидел их? Что я этого заслуживаю? Но ведь нет. Я не заслуживаю преданности антейцев. Я самозванка, а не их королева, и никогда ей не буду. Теперь, когда Антеес пал, я не знаю, что решит Империя. Оставят ли они этот мир на растерзание гравианцам и какая роль теперь отведена мне. Если я не солдат, то кто? Я не знаю, кто я теперь. Потерянная душа, перед которой закрыты небесные врата, ведущие к предкам. Это вновь заставляет меня подумать о Шае, и я мысленно молюсь за него, чтобы его душа обрела покой. Моя же боль от этого становится только острее.

Она отступает, только когда мы выходим на миссии, прячемся среди деревьев, готовые к бою. Когда у меня есть цель.

Кон присоединяется ко мне, молча наблюдая за тренирующимися. Он не говорит ни слова, хоть и выглядит так, будто хочет что-то сказать. Хотела бы я поделиться с ним своими мыслями, но даже не знаю, с чего начать.

— Как там твои изобретения? — спрашиваю я из необходимости сказать хоть что-то.

Кон улыбается, но лицо у него обеспокоенное. Значит, не очень хорошо.

— Не хватает некоторых запчастей, например, усилителя сигнала. Как твои новобранцы?

— Учатся, — я не говорю вслух о своих подозрениях. — Но определённые успехи есть.

— А другие члены сопротивления…

Я знаю, о чём он думает. Та самая заманчивая идея, которую я бы с радостью реализовала, если бы могла.

— Нам нельзя устанавливать с ними контакт. Это подвергнет тебя опасности.

— А, вот как. Всё всегда из-за меня, — его голос пропитан горечью.

Мне нужно быть терпеливой, мягкой. Это у меня плохо получается.

— Да, Кон. Боюсь, что так. Вдруг тебя захватят? И их тоже. Что если мы приведём гравианцев прямо к ним или каким-то образом заставим их выдать своё местоположение?

Он тянется ко мне, словно собирается взять за руку, но одёргивает себя. Я сглатываю и заставляю своё своенравное сердце угомониться. Я тоже очень хочу к нему прикоснуться, утешить. Потому что за всей этой наружностью сильного и решительного человека, стойко выносящего все испытания, как и все здесь, глубоко внутри он тоже нуждается в поддержке. Он винит себя во всём происходящем. Терзает себя.

— Смотри! — внезапно говорит он, указывая вверх. С того места, где мы сидим, можно заметить в просветах между кронами испаряющиеся полосы, полупрозрачные белые линии на ярко-голубом небе. Они переплетаются меж собой в диковинный узор.

— Воздушный бой, — я подскакиваю так быстро, что голова кружится, но не могу сесть обратно. Сердце бьётся о рёбра, лёгкие сдавливаются. — Их там пять… нет, шесть. Вон те три — это вейрианские корабли. Это «Соколы». Два из них. Третий… Не уверена. Но они точно вейрианские!

По всей поляне люди прекращают свои занятия, во всём лагере. Они выходят из палаток и из-под навесов и поднимают головы вверх. Некоторые, как Петра и Том, разбираются в происходящем и могут отследить манёвры, прочитать линии, остающиеся от этого смертельного танца. Это завораживает и пугает одновременно. В любую секунду один из кораблей может взорваться, а я не в силах оторвать взгляд.

Они там сражаются. Пытаются прорвать блокаду. Моё сердце застревает в горле, но я не могу перестать смотреть. Кон берёт меня за руку и крепко сжимает.

Вдалеке происходит взрыв, облако дыма и искры пламени.

Корабль, кружась по спирали, падает вниз.

— Кто это? — спрашивает Кон. — Один из наших или нет?

— Один из них! — выпаливаю я. — Слава предкам, это не наш.

Я смотрю, как он падает. Корабль исчезает в горах на севере, оставляя за собой струйку дыма.

Раздаются радостные возгласы. Люди обнимаются, улыбаясь, смеясь. Момент радости. Нам это не хватало. Нам так этого не хватало.

Но бой ещё не окончен. Следующий взрыв выводит из строя вейрианский корабль, и радость смолкает. Я проглатываю рыдания, глядя, как обломки летят в горы. Из такого невозможно выбраться живым. Никак. Не хочу об этом думать. Не могу позволить себе ещё больше скорби. Кто-то был там внутри. Он был одним из моих людей, моего народа.