Дорога на восток (СИ) - Тай Алина Леонидовна. Страница 4

Однако, та же хитрая память опять не пояснила, кто такие эти самые “наши” и откуда у меня в голове подобные сведения. Думать над странными вывертами сознания было пока невместно: кто знает, когда придёт злобный разводящий сменить часового? А потому времени крайне мало. Не хотелось бы так быстро снова оказаться во вневременье, отправившись на тот свет.

Подумав немного, взял в руки винтовку, что валялась рядом с убитым: стрелять из неё пока нельзя, дабы не демаскировать своё местоположение ненужным шумом. Но в качестве дубинки железяка вполне послужить может: уж хрюльник-то расквасить какому-нибудь особо любопытному гаду я всяко смогу (если успею до него добежать, конечно).

Память опять оживилась в тот момент, когда решил осмотреть взятое в руки оружие, обозвав его Маузером 98к [3].

А раз в памяти всплыла принадлежность этой винтовки войскам вермахта, – стало быть, я имею дело с некими немцами, что воюют с… А с кем они воюют? Судя по состоянию тела Ольги, именно с такими как она и воюют. Поэтому воинами их назвать весьма трудно. Скорее, бандиты или беспредельщики – вот это гораздо ближе к истине.

Винтовка для тонких ручек девушки была явно тяжеловата: как-никак, почти четыре кило веса. Но выбирать не приходилось. Как говорится, “за неимением гербовой пишем…”. В данном случае кровью пишем. Причём, на всём, что под руку попадётся. И по-другому пока не получается.

Тем временем пальцы, совершенно независимо от умствований оголодавшего от отсутствия необходимой информации мозга, поставили флажок предохранителя вертикально и оттянули затвор. В подставленную вовремя ладонь упал холодный патрон.

Заглянув в канал ствола, одобрительно хмыкнул: бывший хозяин молодец – содержал оружие в чистоте и порядке. На своём штатном месте матово поблёскивали оставшиеся патроны. Не думаю, конечно, что магазин неполон, но лучше удостовериться – вся ли обойма на месте? Во время боя может просто не хватить времени на перезарядку. Поэтому, по очереди выщелкнув все патроны и убедившись, что их ровно пять, вновь набил ими магазин. Один патрон загнал в ствол. Взведя боёк и перещёлкнув флажок предохранителя вправо, заблокировал таким образом возможность случайного выстрела: перевести в боевой режим несложно, но лучше поостеречься несанкционированной пальбы с перепугу. Проверив, насколько быстро смогу привести оружие в боевое положение, закинул винтовку на левое плечо. Теперь, чтобы прибить врага, мне не нужно проводить целую процедуру по лихорадочному передёргиванию затвора и взятия оружия “на изготовку”. Достаточно вскинуть винтовку и перещёлкнуть предохранитель. Доля секунды – выстрел! Можно стрелять с упором в плечо или “от бедра”. От бедра быстрее, но отдача у винтовки весьма сильная. А руки у Ольги – слабые. Как бы не повредить чего: организм-то нежный. При такой стрельбе ни о каком прицеливании не может идти и речи: стреляешь сугубо в направлении цели. Но на небольшом расстоянии даже так промазать весьма проблематично. А почему рука левая – так только сейчас понял, что я – амбидекстр. То есть одинаково хорошо владею обеими руками. И левой рукой получается действовать так же хорошо, как и правой. Ну хоть какой-то плюс: “леворукие” – весьма неудобные противники.

Пошарив рукой в подсумках, нащупал там некоторое количество патронов россыпью и выудил даже две уже снаряженные обоймы. Это же просто отлично: зарядить получится намного быстрее. И то хлеб.

В одном из карманов шинели, кстати, обнаружилось целых две галеты, которые я, не мудрствуя лукаво, тут же и оприходовал: есть хотелось просто неимоверно. Еда ухнула в желудок, словно её и не было. Палачи Ольгу, видимо, совсем не кормили: по ощущениям могу сказать, что несколько дней у бедняжки и маковой росинки во рту не побывало. И так тут изображаю из себя рябину: стою, качаясь. И не только от ветра. Того и гляди – грохнусь в голодный обморок.

Ещё запить бы не помешало. Кстати, а что во фляге? Стараясь не касаться губами горлышка, чтобы не примёрзнуть, аккуратно сделал глоток и скривился: сивуха какая-то. В моём полудохлом состоянии – смертельный яд. Без закуски употреблять категорически противопоказано: мало того, что моментом развезёт, так и лишнему здоровью точно не поспособствует.

Однако, и столь маленький глоток привёл организм в тонус: будто с того света вернулся. Даже колотить от мороза враз перестало, отчего расплылся в блаженной улыбке от давно позабытого ощущения тепла. И тут же зашипел от боли: на потрескавшихся губах выступило немного сукровицы.

В деревне. Часть 2. Месть

Да что же это такое?! У меня задач невпроворот, а тут ещё болит всё, что только может болеть. Ну как в таких условиях выжить?

Вспомнив о том, что убитый мной вояка за оружием следил хорошо, вытащил из ножен штык-нож. И с досадой обнаружил, что тот тупой. Задумчиво повертел его в руках. И как таким ножом резать? Единственное, что им можно – колоть. Да и то с трудом. Убрав нож на место, вытащил сапёрную лопатку. А вот та не разочаровала остротой лезвия: до бритвенной, конечно, было далековато, но и совсем тупой назвать уже не получалось. Повертев лопатку перед глазами, убрал её на место.

Оглядевшись по сторонам, заметил, что в близлежащих избах свет не горит. Только в той, что рядом с сараем, в котором держали Ольгу, одно окошко светилось неверным светом керосинки. Прикинув все “за и против”, решил, что надо бы разведать обстановку. Только вот убрать труп в сторону и спрятать невеликих сил Ольги не хватило: едва начав тащить, практически сразу выбился из сил. А потому ограничился тем, что присыпал убитого снежком. Халтура, конечно, но я и так с трудом стою на ногах. Куда мне ещё? В глазах по-прежнему слегка двоится, да и ноги периодически заплетаются.

Шипя и плюясь от боли, хромая на обе ноги и перемещаясь сугубо враскоряку (ибо иначе было просто запредельно больно), пошёл к “светящейся” избе. Если где и есть люди (хотя, скорее всего, враги) – надо искать там.

Доковыляв, осторожно заглянул в окошко, встав на высокий чурбачок, валявшийся рядом с поленницей. Пришлось подкатить его к избе – иначе до окон не достать. Но через занавески ничего не было видно. Только время зря потерял. У меня и так его – кот наплакал. Ломиться в дверь? А если она сильно скрипит? Перебужу всех. В военное время обычно сначала стреляют, а потом разговаривают. Если останется с кем.

Да и неизвестно, сколько в избе народа и какого. Задумавшись, подошёл к высокому крыльцу. Плюнув с досады, хотел уж свалить отсюда подобру-поздорову, но входная дверь вдруг заскрипела (скрипит-таки, зараза) и открылась, выпуская на улицу кого-то, на мою беду страдающего бессонницей. Вариант спрятаться остался только один: так как дверь открывалась в мою сторону, то несколько мгновений я ещё оставался из-за неё невидимым. И потому со скоростью ветра шмыгнул в сторону лестницы, вмиг очутившись сбоку от неё. Ветерок уже свистел довольно сильно и потому скрип сапогов по снегу на его фоне расслышать было практически нереально. Винтовка тут же оказалась снята и уложена под ноги, в одной руке удобно разместилась рукоять штык-ножа, а в другой – черенок сапёрной лопатки.

– Шайзе! – донеслось до меня после того, как вышедший, поскользнувшись на заледеневшем дощатом настиле, чуть не грохнулся с крыльца.

Хм, а голос-то для Ольги знакомый.

И слава Богу, что из дома при этом не донеслось ни звука. Похоже, все спят. Не в силах поверить в подобную удачу, я чуть приподнялся, оценивая диспозицию.

Ну надо же: уборную решил посетить как раз один из тех, кто насиловал Ольгу и издевался над ней. Видеть я его видел только со спины, но голос узнал. Я смотрю, мне просто-таки благоволит удача. Бегать до всем известного домика немец не стал – решил отлить прямо с крыльца. За что и поплатился.

Выпрыгивать на крыльцо и бить сверху я не стал: могло банально не хватить ни сил, ни скорости. Вместо этого аккуратно воткнул колюще-рубящее оружие в снег и дёрнул поганца за ноги, одновременно с этим резко потянув на себя и в сторону. Получилось даже лучше, чем ожидал: глухой удар и стон, сопровождавшие падение тела на дощатый настил резко оборвались, когда упавшее тело силой моего рывка буквально слетело с крыльца и плюхнулось в снег рядом со мной. Осталось только быстро ухватиться за черенок сапёрной лопатки и со смачным хэком голова болезного тут же отделилась от тела.