Пересечь сплошную (СИ) - Литт Ксюша. Страница 65

– Мне хочется красивую и такую, какую хочу, а не какая есть, - наверное это прозвучало капризно, с интонациями почти как у Янки, но мне действительно так хотелось. И пусть кому-то казалось нецелесообразным тратить столько денег на «какие-то шкафы», но вот такая вот была моя прихоть, на которую я имела полное право. И средства, кстати, тоже. Предки обязательно мне в этом помогут.

– Понятно, - кивнул Стас и задумался. - А у него родители вообще кто? - спросил после непродолжительного молчания.

– У кого? - не сразу поняла я.

Назаров снова кивнул на телефон.

– У Юрки?

– Если он Юрка, то у Юрки… Я ж не знаю. Где работают?

– Да так… обычные они, - пожала плечами. Ну, в моем понимание они были обычными. Стас может, конечно, считал иначе. Все же папаша моего жениха тоже служил в полиции. - Отец в районном отделе зампотехом - майор, - пояснила. - А мама в пенсионном — бухгалтером. Бюджетники оба.

Не бизнесмены и не олигархи, но Стас как-то все равно сник, поскучнел. А может просто устал со мной болтаться по магазинам. К тому же вскоре телефон его, оставленный на столе между нами, ожил. Зажужжал. На экране мелькнули буквы: «Малыш». Без мягкого знака на конце, само собой, но Малыш. Я хмыкнула. Назаров нажал на отбой и убрал аппарат в карман. Поскучнела и я. Вскоре вызвала такси, и мы разошлись.

На генеральную репетицию восьмого мая на стадион, где должно было проходить завтра театрализованное шоу все выступающие притащились при полном параде.

Погода в начале мая нас не баловала. Не сказать, что было очень уж холодно. Плюс пятнадцать. В принципе, вполне обычная температура для этого времени в нашем регионе. Да, порой в иной год случалась и жара изнуряющая, но мог и выпасть снег, если уж на то пошло. Так что в тот две тысячи тринадцатый случилось нечто усредненное. Однако в тех костюмах, что предстояло нам всем выступать, мы чувствовали себя неуютно. Слишком зябко я себя ощущала в тонком ситцевом платье, в котором должна была изображать выпускницу 1941 года. Мальчишкам повезло больше. Они в любом случае были одеты потеплее. До ухода на фронт вальсировали в брюках и рубашке, с войны возвращались в гимнастерках и в галифе.

В ожидании своего выхода в предстоящем концерте наша команда скучковалась на передних трибунах. Завтра здесь должны были усесться зрители: жители города и ветераны. На поле пока полным ходом оттачивали в последний раз свои номера юные патриоты города — учащиеся кадетских школ. Сначала праздничным маршем прошлись мажоретки с барабанщиками, потом высыпала мелюзга, под какую-то песенку синхронно помахала саблями. За ними явились морячки с «яблочком да на тарелочке». Именно их я сидела и провожала бесцельным взглядом, кутаясь в куртку и поджав под себя голые ноги. Мимоходом при этом еще цепляла слухом, о чем болтали рядом сидящие учащиеся нашего института. Частое совместное времяпрепровождение за эти два месяца нас всех неплохо сдружило. Темы для общих разговоров находились без труда и никогда не затихали. А я помалкивала. Во-первых, подмерзла, во-вторых, подустала с утра тут сидеть, а время, кстати, давно перевалило за обед. И в-третьих, уже как бы хотелось и перекусить.

Вот именно за этим третьим и отправилась делегация из некоторых наших ребят в ближайший магазин. Ближайший — это мягко сказано. Стадион, на котором нам предстояло выступать, находился в достаточном отдалении от жилого массива. Быстро за провизией туда-сюда не метнешься. Поэтому я уже минут двадцать, не меньше, сидела, заскучав, в томительном ожидании, когда вернется мой добытчик.

- Совсем замерзла? - услышала я наконец голос Стаса. - Держи. Кофе, наверное, еще теплый немного, - он сунул мне в руки закрытый стаканчик. Рядом на скамейку бросил пакет с выпечкой. От одуряюще манящего запаха в желудке сразу еще больше засосало. Я тут же выудила один из пирожков, отправляя его в рот. Солнце, некоторое время прячущееся за облаками, соизволило вылезти. Сразу же стало и веселее, и теплее. Потом еще и Назаров, суетящийся и раздающий другим студентам их заказы, наконец, рассчитался со всеми и пристроился рядом со мной. А если точнее меня пристроил возле себя. Обнял, закутал еще сильнее в куртку.

- Надо было вместе идти, - пробурчал он, поглаживая мои озябшие колени. - На ходу бы согрелась.

- Ай, лень, - отмахнулась я, усердно пережевывая. Мне внезапно стало уже сытно и даже вроде тепло. А в объятиях Стаса так вообще, можно сказать, наступила полная нирвана.

С ним всегда было уютно, спокойно и хорошо.

Это бесспорно неправильно — позволять себя обнимать другому парню, в то время, когда другой находился очень далеко и верил в мои преданность и порядочность, но вопреки всем моим стойким заявлениям, что «я другому отдана и буду век ему верна» мы с Назаровым снова до безобразия тесно сблизились.

Нет, конечно же, мы больше не целовались, бессовестно позабыв обо всем и обо всех на свете. Ничего подобного не происходило. Но обнимались мы постоянно, точнее Стас, растеряв со временем всю свою сдержанность, снова стал бесконечно липнуть ко мне. При любом удобном моменте он просто не выпускал меня из рук, а я малодушно ему это позволяла.

«По-дружески же», - убеждала я сама себя, закрывая порой глаза, на то, что губы его нет-нет, но замирали на секунду, буквально мимолетно, то у моей скулы, то у шеи, то у виска, и в этот же момент замирала и я. И руки его не всегда невинно покоились на талии. Забывшись, вообще легко могли пробежаться, где им вздумается, бывало и за пазуху мне невзначай пробирались. Естественно, втихаря и незаметно для всех, включая даже типа нас. Да, мы оба упорно не придавали ничему значения и делали вид, что ничего не происходит.

Зачем о чем-то думать и строить какие-то непонятные преграды, если нам так здорово вместе. И пусть где-то там имелись у нас Юрка с Янкой. Ну и что?! Они же там, а мы тут. И мы абсолютно ничего плохого не делали, просто были рядом и просто обнимались.

Здесь на репетициях на наши тисканья никого совершенно не удивляли. Абсолютно все считали, что мы пара — мы встречаемся. Поэтому никто и не обращал на нас ни малейшего внимания. Привычная картина: Мельникова в плотном кольце рук Назарова. По-другому и быть не должно. Сросшиеся сиамские близнецы.

Такие недодружеские обнимашки до того вошли в нашу привычку, что однажды, когда я пришла на занятия и как обычно сразу же подошла к своим друзьям, ожидающим у двери аудитории и что-то увлеченно обсуждающим, Стас по инерции притянул меня к себе и прижал спиной к груди. Неосознанно, на автомате. Просто сильно был увлечен разговором и забылся, видимо, где и с кем мы находимся.

К счастью, остальные тоже ушли целиком и полностью в какую-то проблему, возникшую у Протасова. Крайнов, правда, быстро косо взглянул на нас, но тут же отвлекся:

- Семнадцать лет — это вообще-то возраст согласия, - заявил он совсем потерянному на вид Владу. - Но, блин, если она взбрыкнет — скажет, что принудил, например, то, считай, все — тюрьма. Тут реально уже не докажешь, что не совращал. Влип, короче.

Все затихли, переваривая сказанное. Кирилл снова крайне подозрительно покосился на сцепленные руки своего друга на моем животе, но опять промолчал. Я же попыталась вникнуть в суть услышанного. Если я все правильно поняла, то Протасик, кажется, связался с малолеткой и теперь выяснял возможные последствия.

«И кто эта малолетка?», - охватило меня вдруг необъяснимое пока волнение. Я само собой понимала, что это что-то из разряда фантастики. Не может ведь быть, чтоб эти недоумки- моя дура-сестренка и дебил Протасик, в итоге все же схлестнулись. Это все мои надуманные переживания в следствии активного Настькиного интереса к «красавчику», однако на душе у меня стало реально тревожно.

- Влад, ты же юрист будущий. Неужели не знал? - высказала с упреком нахмуренная Лерка. - Совсем мозгов, что ли, нет?

- Да я как-то не думал, что она несовершеннолетняя, - оправдался как мог «будущий юрист». Где этот «будущий» планировал работать, даже если и умудрится в итоге получить диплом, я все-таки так и не представляла. Специалист, блин, высокого профиля.