Избранница Золотого дракона. Часть 1 (СИ) - Снежная Марина. Страница 19

— Я позову нашу травницу, — сказала тетя, — но думаю, девочка просто в обмороке. Сказалось волнение. Лучше перенести Адалу в ее комнату.

Я невольно вздрогнула, услышав свое имя. Все же непривычно, когда другого человека называют так вместо меня. Хотя сейчас больше тревожило состояние Эльмы. Надеюсь, что тетя права, и это всего лишь обморок. А то поневоле столь странное совпадение после нашего кощунственного поступка у алтаря выглядит зловеще. Прямо как кара бога-дракона. Отбросив нехорошие мысли, я незаметно скрылась в проеме, ведущем к потайному ходу.

Едва дождалась, пока тетя выкроит свободную минутку и придет в мою комнату. Тут же накинулась на нее с расспросами.

— Травница говорит, что у бедняжки это произошло на нервной почве. Что неудивительно, учитывая, что ей пришлось пережить, — вздохнула Готлина.

— Но с Эльмой ведь все будет нормально? Она уже в порядке?

— Мы сумели привести ее в чувство. Но у бедняжки начался жар, так что пришлось уложить в постель и отпаивать лекарственным отваром. Будем надеяться, что удастся привести ее в нормальное состояние до завтрашнего утра. Кирмунд недоволен, что болезнь Эльмы может нарушить его планы. Не желает оставаться здесь дольше необходимого.

— Черствый ублюдок, — вырвалось у меня. — То есть на то, что ей плохо, ему вообще плевать?

— Ты ожидала чего-то иного, моя дорогая? — покачала головой тетя.

— Но он же не станет тащить ее в дорогу в таком состоянии?

— Он собирается везти Эльму в карете.

— Просто великолепно, — съязвила я. — Заставить еще не оправившуюся от хвори женщину трястись по дорогам. С ней, по крайней мере, кто-нибудь поедет?

— Кирмунд попросил предоставить в ее распоряжение одну из прислужниц обители.

— Все равно он сволочь, — я нервно расшагивала по комнате. — Можно мне повидаться с Эльмой?

— Сейчас слишком опасно, милая, — возразила Готлина. — Кирмунд может зайти к ней в любую минуту. Да и его люди везде снуют по коридорам. Ты можешь привлечь их внимание. К жрицам они не осмеливаются приставать, но увидев, что на тебе патрин, могут заинтересоваться. Зайдешь к Эльме поздним вечером, когда все спать улягутся. И лучше через потайной ход.

Я кивнула, признавая ее правоту, но лишь Серебряный дракон знает, чего стоило выдержать этот нескончаемо-долгий день. Когда наступил вечер и шум снаружи, наконец, утих, возвещая о том, что все отправились на отдых, я выскользнула через потайной ход к соседней комнатке. Внимательно оглядев ее для начала через глазок, удостоверилась, что в помещении никого нет. Только тогда выскользнула наружу и приблизилась к постели спящей Эльмы. Судя по ее личику, самое тяжелое миновало, и она сейчас спала глубоким целебным сном. В комнате стоял запах лекарственных трав от отваров, какими поила Эльму травница. Запах, вызывающий у меня ассоциации с болезнью. Вспомнила, как точно такой же стоял в комнате матери перед ее смертью. Поспешно отогнав тяжелые воспоминания, села рядом с Эльмой на постель и взяла слабую тоненькую ручку.

— Бедная моя… Прости, что из-за меня тебе приходится все это переживать, — прошептала, вглядываясь в умиротворенное сейчас лицо.

Наверное, только во сне бедной Эльме удавалось избавиться от постоянного напряжения, в котором жила. Я осторожно гладила спутавшиеся светлые волосы, разметавшиеся по подушке, и молилась о том, чтобы с подругой все было в порядке. И что если на нее и правду обрушилась кара Серебряного дракона, то пусть лучше перенесется на меня. Ведь виновата в теперешних бедах Эльмы только я.

Настолько погрузилась в свои мысли, что даже не уловила звука отворившейся двери. Только услышав удивленный мужской голос, от которого все во мне закололо множеством острых игл, вернулась к реальности:

— Кто ты?

Ни жива ни мертва, повернула голову в сторону двери, проклиная себя за то, что не надела патрин, решив, что благодаря передвижениям по потайному ходу меня никто не увидит. Сердце ухнуло вниз, а потом заколотилось в удвоенном ритме, стоило увидеть знакомую широкоплечую фигуру. На Кирмунде были только облегающие штаны, заправленные в мягкие кожаные сапоги, и рубашка, расстегнутая на несколько верхних пуговиц. Видать, уже готовился ко сну, но решил напоследок проведать жену. Небось, чтобы удостовериться, что ее состояние не помешает его планам выехать завтра. Или он здесь для того, чтобы не откладывая дело в долгий ящик приступить к выполнению тех замыслов, что озвучил в день свадьбы? И на то, что жена плохо себя чувствует, плевать хотел? Внутри снова поднималось глухое раздражение и неприязнь, смешанная с ноющим болезненным ощущением, какому не могла дать названия.

Сейчас, когда Кирмунд находился так близко, можно сказать, наедине со мной — спящая подруга не в счет — я в полной мере ощутила его мощную, сшибающую с ног энергетику. Это впечатление глубинной дикой силы. Передо мной стоял красивый хищник, живущий в первую очередь собственными инстинктами. И его взгляд, полный нескрываемого порочного интереса, окидывающий меня с ног до головы, недвусмысленно показывал, какие именно эмоции я в нем вызываю.

Для него ничего не стоит разложить меня прямо на полу, рядом с ложем собственной жены, и грубо удовлетворить свои потребности, раз уж подвернулась под руку. Запоздало вспомнилось, что любовницу в этот раз Кирмунд с собой в поездку не взял, так что наверняка изголодался по женской плоти. И почему эта мысль помимо яростного протеста вызывает еще возбуждение?

Я поразилась сама себе, чувствуя почти первобытный отклик на мысль о том, что он и правда может это сделать со мной. Или недавнее наблюдение за Ретольфом и Эльмой слишком уж сильно подействовало, раз о таком думаю? Пришлось напомнить себе, чего можно ожидать в постели конкретно от этого мужчины. Грубости и боли, удовлетворения исключительно собственных потребностей. И не более. Это отрезвило и заставило исполниться решимости ни за что не допустить подобного во второй раз.

Стараясь не показывать нервозности, медленно поднялась с постели и выпрямилась, ловя взглядом малейшие изменения в позе Кирмунда. Если что-то покажется угрожающим, тут же начну кричать и звать на помощь. Но мужчина просто стоял в нескольких шагах от меня и смотрел. Да так, что уже скоро от всей моей выдержки остались лишь ошметки.

Я нервно сглотнула, чувствуя, как в горле пересыхает от молчаливого первобытного призыва в горящих нестерпимо-ярким светом янтарных глазах. А еще хуже стало, когда внезапно обострившиеся до предела органы чувств позволили четко различить его запах. Немного терпкий и пряный, безумно возбуждающий. Осознав, что с непроизвольной жадностью вдыхаю его снова и снова, а внутри от этого поднимается волна жара, я пришла в ужас. Раньше такого не испытывала рядом с ним даже тогда, когда беззаветно любила. Тогда к этой любви не примешивалось ничего плотского. Сейчас же…

О, Серебряный дракон, да что со мной происходит? Что-то во мне помимо воли откликалось на звериную силу этого мужчины, словно призывающую к себе из глубин его собственного тела. Или это из-за того, что во мне пробудилась кровь драконов и я теперь реагирую на близость себе подобного не так, как раньше? Все же эта кровь делает нас гораздо ближе к зверям, чем обычных людей. Инстинкты тела гораздо сильнее.

Неприятное открытие. И очень несвоевременное. Особенно с учетом того, что конкретно этого сородича я ненавижу больше чем кого-либо на свете.

Когда Кирмунд сделал первый осторожный шаг ко мне, вскинула руки и протестующе прошипела:

— Не приближайтесь.

— Не буду, — его губы раздвинулись в хищной улыбке. — Если скажешь, кто ты и что здесь делаешь. И как прошла через выставленную у дверей охрану?

Проклятье-проклятье-проклятье. Что отвечать на последний вопрос? Если скажу о тайном ходе, то выдам тайны обители, не предназначенные для посторонних ушей. Придется выкручиваться, в полной мере осознавая, что он ни за что не поверит в такую вопиющую ложь. Но сначала попробую ответить на менее щекотливые вопросы. Вдруг это его отвлечет от других.