Кукольная королева (СИ) - Сафонова Евгения. Страница 27
— Вот демоны!
— Садись, сын мой, садись, — скривившись, посоветовал дэй. — Всё равно никуда не денешься.
Гаст, плюхнув сумку на ближайший стол, с превеликим усердием принялся в ней рыться.
— Я забыл свою книгу для записей, святой отец, — наконец сообщил он.
— Ничего, сын мой, я приготовил бумагу.
— Святой отец, и учебник…
— Сын мой, у меня есть копии вопросов.
— И письменные принадлежности, святой отец!
— Я дам тебе чернила, перо и промокательную бумагу, сын мой.
Гаст обречённо вздохнул.
Извлёк из сумки вначале книгу для записей, затем учебник, а потом и чернильницу-непроливайку с пером и промокашкой.
— Что, нашлись всё-таки? — не утерпела Лайя Зормари.
— Да, завалились там… — Гаст зорко взглянул на неё. — Святой отец, а Лайя заняла моё место!
— Да, сын мой, ты опоздал, и потому я решил, что сегодня твою парту вполне может занять Лайя, дабы ей не пришлось напрягать своё слабое зрение.
— Но я так привык к этой парте, святой отец…
— Сын мой, пойми наконец. — Отец Дармиори сострадательно побарабанил пальцами по столешнице. — Рано или поздно настанет момент, когда ты не сможешь быть рядом с Ташей.
— Это ещё почему? — невинно уточнил Гаст.
— Гаст, тебе уже шестнадцать. Окончание школы не за горами, приедет комиссия из города…
— Хотите сказать, на выпускном экзамене мы все будем сами по себе? Так это не беда, святой отец, — парень лучезарно улыбнулся, — составим столы вместе и сделаем один огромный круглый…
— Довольно. — Ладонь пастыря со звоном легла на стол. — Садись. Вон туда. А вы все — приступайте.
Миг спустя класс уже огласило поскрипывание перьев по бумаге: порой голос пастыря имел воистину чудотворную силу.
Таша куснула кончик пера. Взглянула в окно, где ветер гнал по двору пёстрые листья, взмывавшие к деревянным куполам: прадмунтская школа расположилась в боковой пристройке при церкви. Посмотрев на пастыря, увлеченно что-то читающего, опустила взгляд в учебник. «Перечислите основные эпохи Аллиграна и события, от которых ведут их начало»… повезло с вопросом, ничего не скажешь.
Что ж, думается, против её любимых развёрнутых ответов отец Дармиори возражать не будет.
«Летописцы выделяют три основные эпохи, — бодро записала Таша. — Первая идёт от сотворения мира, в те времена, когда долина Аллигран принадлежала перворожденным альвам. Она включает в себя прибытие из-за моря людей (варваров и язычников) и начало их освоения долины, а также уход альвов в заповедные леса, после чего Аллигран оказался во власти людей и нечисти, которая безнаказанно хозяйничала на его просторах. Кончается Первая эпоха пришествием Кристали Чудотворной, которая явилась из ниоткуда на заре человечества. Она была первым…»
Класс огласил короткий звук: мелодичный жалобный звон, точно кто струны лютни задел.
— Гаст, отдай мне своё зеркало, — не поднимая взгляда, произнёс дэй.
— Почему сразу я? — в тёмных глазах Гаста светилось самое искреннее возмущение. — Нет у меня никаких зеркал!
— Сын мой, дай сюда зеркало. Быстро.
— Да нету у меня, нету, — Гаст патетически вывернул карманы штанов, — вот, хотите, пощупайте!
Дэй, наконец оторвав взгляд от книги, внимательно посмотрел на ученика. Очень тихо и мягко произнёс:
— Гаст…
Тот, поёжившись, поднялся из-за стола. Нехотя подойдя к пастырю, звякнул о дерево выуженным откуда-то двусторонним зеркальцем.
— И чтобы больше я зеркал на уроке не видел и не слышал, — бросил дэй ему в спину. — Работай своей головой, не то лишу тебя связи с друзьями на всю оставшуюся жизнь.
— Это как же, интересно, — буркнул Гаст, кинув на Ташу до щенячьего обиженный взгляд, заставивший её виновато заёрзать.
Ну да, связаться пытались с ней. И, конечно, надеялись, что она с помощью зеркальца подскажет верные ответы, как делала уже не раз. Но не обязана же она всё время держать зеркало при себе! Тем более что уже не чаяла Гаста сегодня увидеть.
Мог бы хоть шепнуть, чтоб из сумки достала…
— Как же, говоришь? — пастырь задумчиво откинулся на спинку стула. — Как давно не говорил я с твоим отцом, Гаст! Как жажду наконец пообщаться с ним вдоволь! Как хочу сказать ему, что его сын на уроках…
— Не надо, святой отец, — поспешно отозвался Гаст, — я понял.
Вернувшись на место, застрочил ответ с таким энтузиазмом, что забрызгал нос чернилами — а Таша, вздохнув, уткнулась в свою книгу. «Она была первым Чудотворцем»… «первым» или «первым и последним»? Как посмотреть и кого послушать…
Хотя не стоит забывать, что имеешь дело с отцом Дармиори.
«…и последним Чудотворцем. Кристаль говорила, что не надо считать её ни богиней, ни святой, но она дала пребывающим во тьме невежества и страха людям цифры, письменность и, кроме того, величайший дар Богини — магию. Раз в год среди избранных ею Кристаль проводила Волшбное Крещение, и люди, коих она окрестила, обретали магический дар. Кристаль поведала людям о сотворении мира Пресветлой и Лукавой, а также основала церковь, дабы люди могли служить Богине Льос, ниспославшей её. Однажды Кристаль незаметно покинула Аллигран, и до сих пор никто не знает, откуда она явилась и куда ушла, но щедрые дары её остались: святые заповеди и священное писание, маги, которые были призваны облегчить жизнь рода людского, а также избранные ею шестеро правителей — самые могущественные маги из всех, воплощавшие в себе духовную, светскую и судебную власть. Их прозвали амадэями, «Возлюбленными Богиней», и вместе с их правлением началась Вторая эпоха.
Вторая эпоха длилась пятьсот лет, и большинство летописей о ней было утрачено в результате событий Тёмного Времени. Предполагают, что эпоха эта была кровопролитной и мрачной. Поначалу люди жили в мире, но затем стали забывать заветы Кристали, и не было короля, который мог положить конец распрям шестерых алчных до власти амадэев. Закончилась вторая эпоха катастрофой, вошедшей в историю под названием «Тёмное Время»: ткань реальности истончилась, и в Аллигран стали прорываться демоны из Бездны. Однако…»
— Святой отец, — Гаст бодро вскинул руку, — можно выйти?
— Нет.
— Я… по нужде!
— Вот как? — пастырь ласково взглянул на него. — Тогда, сын мой, позволь мне тебя проводить.
— Да нет, святой отец, что вы, не утруждайтесь, я сам дойду!
— Мне вовсе не тяжело, сын мой.