Даша и Медведь (СИ) - Владимирова Анна. Страница 41

Но покоя не давало другое — две недели Даша неизвестно где совсем одна. Когда вспоминал, как ей было плохо у ведов, в глазах темнело. Я столько времени провалялся в забытье, не в силах ей помочь…

— Глеб, ты можешь объяснить, что произошло, и где твоя женщина?

— Веды не объяснили? — хмурился я, глядя в окно.

— Нет. Я не спрашивал особо.

— Ну и не спрашивай дальше. — Я его предупреждал.

70

До института мы доехали молча. Из машины я, скорее, выпал, процедив «спасибо» Стасу, подавшему костыль. Меня тянуло мыслями в прошлое, и я все анализировал и вспоминал, что и где сделал не так. Может, и правда нужно было организовать себе защиту? Но тогда ребята могли пострадать, а они не обязаны. А будущего вроде бы уже и не было.

— Меня чем-то накачивали в больнице? — хромал я на костыле, хлюпая им зло по лужам.

— Тебе достать выписку? Она у меня с собой. И я все контролировал, ты же знаешь…

— Откуда я знаю, чем ты меня еще сдерживал?! — рычал я. — Хочу убивать, Стас.

— Немного осталось, — он услужливо распахнул передо мной двери.

У ведов ничего не поменялось, только, кажется, стало тише, особенно в нашем со Стасом эпицентре. Но не успел я дойти о ресепшна, в коридор быстрым шагом вошел Горыныч. Точнее, Зул Горевич в строгом черном костюме…

Тяжело было вспомнить его образ в растянутой футболке — видимо, тогда мне достался эксклюзив. И он оказался выше, чем мне подумалось в ходе видеоконференции. В первый момент нас со Стасом чуть не смело к стенке от его энергии, но куда мне, злому и раздражительному, до чьего-то превосходства?! Я выпрямился с костылем, хмуро ожидая приближения главного по бардаку.

— Пошли, Глеб, — и не собирался тормозить Горевич. Прошелся по мне суровым взглядом, сжав зубы, и зашагал к лифтам.

— Простите, не могу бегать! — съязвил я, повысив голос, пока вед не убежал далеко.

— Давайте, Глеб! — даже не затормозил тот. — И так много времени потеряли.

— Что за хрен? — прорычал раздраженно Стас, пытаясь подхватить меня под руку, но я не дался, ускоряясь, насколько это возможно.

Злость клокотала в груди:

— Если вы думаете, что чем быстрее будете бегать от меня, тем с меньшей вероятностью я попаду вам в челюсть, то сильно ошибаетесь, — прорычал, подходя к лифтам, где ждал Горевич.

Он оглянулся, усмехаясь:

— А вы такой, как рассказывал Костя.

— Это Стас, — кивнул я хмуро на друга. — Где Костя?

— В Абу-Даби, — и он посторонился перед раскрывшимися створками.

— Мы летим туда? — встал я напротив Горевича в лифте. И не сильно он выше. Даже почти такой же, как я, если смогу выпрямиться без костыля.

— Нет, мы едем к вам в дом.

— Зачем? — сузил я глаза.

— Искать следы, — ответил он серьезно. — Глеб, за эти две недели мы, к сожалению, не продвинулись в поисках. А я вам обещал, что Даша не будет первой, кого я упущу.

— Упустил я.

— Это наша вина. Я никогда не интересовался чужими бедами — своих хватало. А теперь мне не хватает информации, и те, кто это сделал с вами, этим пользуются.

Мы вышли из гостиницы, и Горевич кивнул мне следовать за ним. Стас вздыбил шерсть, но все же вернулся в свою тачку без меня. Машина у Горевича оказалась просторной, на заднем сиденье — рюкзак…

— Мы что, в поход идем?

Я терял интерес к происходящему, соображая, что еще я могу сделать и к кому бежать за помощью. Последнее для меня было вообще нонсенсом.

— Нет. Будем спать на улице, — хлопнул он дверью и завел двигатель.

— Значит, вам тоже ни черта не удалось, — выдохнул я.

Не знаю, откуда у меня были еще надежды на ведов. Я же в жизни ни на кого не надеялся, вот только дело имел с тем, что мне понятно. От ведов всю жизнь старался держаться подальше. Жена Карельского — единственная ведьма, которую видел вблизи. А теперь, выходит, тоже страдал от нехватки опыта и информации. Эта территория мне не знакома, и я чувствовал себя на ней слепым. Казалось, что этот «зрячий», но оказалось, что казалось.

— Мы найдем ее, Глеб, — глянул он в зеркало заднего вида и нажал педаль, выезжая на проспект.

— Кто были эти нелюди?

Стас влип джипу Горевича в зад надежно — можно было не переживать.

— Джинны. И у меня к тебе вопрос — был там кто-то, привезенный насильно?

— Да. Жалко выглядел, будто его год голодом морили… На поводке, как собаку притащили.

Руль отчетливо скрипнул под его руками. Не терял людей, говорил?

— Ваш знакомый?

— Среди нас много одаренных людей, но ни один не заслуживает такой жизни… Я нашел на полу твоего дома только название города, куда увезли Дашу — все, видимо, что успел нацарапать этот на цепи. Костя прочесывает Абу-Даби. Самое интересное, что джинны теперь наши союзники, и сам Повелитель в курсе нашей ситуации, но пока что объявить на весь город о нарушении мира не решаемся — боимся, Дашу тогда уже не найти.

71

Логично. Я только сейчас заметил, что удалось расправить легкие и наполнить грудь воздухом. Надежда, такая робкая, скользнула в вены, ударила в голову и запустила сердце биться по-настоящему, а не глухо трепыхаться.

— Что с ней могут делать? — не узнал собственного голоса.

Боялся смотреть на Горевича в этот момент. Пялился на дорогу, щурясь, а сам до дрожи опасался услышать ответ, как приговор о смерти.

— Ничего, Глеб, с ней не могут делать. Таких женщин не трогают. Я говорил тебе, что поднял исследования… Понятно, что не все там чистая правда, но делать Даше больно никому нет смысла…

— А если ее продали какому-нибудь психу? — прорычал я, резко поворачиваясь к нему. — Который будет насиловать, унижать, бить и использовать ее дар, а потом бросать в подвал, чтобы не видеть…

— Глеб, остановись, — жестко перебил меня Горевич. — Твои фантазии нам никак не помогут. Кроме того, ты бы почувствовал…

— Я ничего не чувствовал две недели, может, там и чувствовать уже нечего!

Только сейчас осознавал, сколько скопилось внутри страхов… даже не так… Дикий ужас раздирал грудь, стоило представить…

— Глеб, — на плече сжалась сильная ладонь. — Я не видел свою избранную десять лет. Пока она жила у другого, спала с ним, собиралась замуж… И не помнила ничего обо мне…

Я тяжело сглотнул и перевел взгляд на Горевича. Мы стояли у обочины на выезде из города на аварийке. Стаса не было видно.

— …Подождем как раз, — правильно оценил он мой взгляд в зеркала.

— И как вы все это пережили?

— Я ее себе вернул, Глеб. — По его взгляду перед собой было понятно, что было нелегко. — Но шрамы на ее спине снятся до сих пор…

Я закрыл глаза, стиснув зубы, будто увидел такие же на спине Даши. Горевич снова выкрутил руль, дождавшись Стаса, и мы помчали по загородной трассе.

От нового витка отчаяния отвлек входящий.

— Глеб, привет, — услышал голос Мирослава на том конце.

— Привет, — уставился в окно.

Как раз выехали на грунтовку, и в глазах заплясали лучи садящегося солнца, рассеченные листвой.

— Ты под присмотром?

— Пока не понял.

— Не представляю, каково тебе…

— К лучшему…

— Я не могу ничем помочь в личном, но хотел бы подхватить дела, если позволишь. Стас ввел меня в курс дела.

Да, надо было позвонить Карельскому раньше… Но тогда я наслаждался отсутствием потребности это сделать. А потом стало поздно. А теперь — все равно. Ничего в душе не вздрагивало при мысли о делах.

— Если твоим ребятам нужны будут консультации — я всегда в доступе.

— Хорошо, я передам. Возможно, тебе сегодня же и позвонит мой помощник Стас.

— Отлично. И Глеб. Если Горевич взялся — ты в надежных руках. Содействуй.

— Хорошо, Мир, я понял. — Я покосился на Горевича и отвел взгляд. Мне больше не к кому идти. — Какой у вас план?

— Позже расскажу…

…Дом встретил темными окнами и тишиной. Мертвой. Я тяжело проковылял туда-сюда, все больше налегая на костыль — нога ныла все сильнее. В таком состоянии и не обернуться — порвешь все к чертям. А очень хотелось.