Тень рыцаря - де Кастелл Себастьян. Страница 28

Ей захлопали.

– Вы ошибаетесь, – ответила Валиана. – Я знаю, как рассуждают герцоги. Они не станут терпеть бунтовщиков в своем герцогстве. Их положение слишком ненадежное.

– Так это и хорошо, разве нет? – спросил старик, опиравшийся на лук.

– Нет, плохо. Власть герцогов так шатка, что они не могут допустить, чтобы кто-то заметил их слабость, – они лучше сожгут свое герцогство дотла, чем потеряют лицо на виду у противников.

– И что же нам остается? Страдать ради того, чтобы потешить их самолюбие?

Некоторые крестьяне смотрели на меня, словно ждали, что я возражу Валиане. И на самом деле я был бы не прочь. Если дерево прогнило изнутри, то не лучше ли срубить его?

– Закон, – громко сказал я. – Остается закон.

– Так что нам делать? – спросила Вера. – Сложить оружие и сдохнуть от голода? Этого ждет от нас закон?

– У вас случился неурожайный год? – поинтересовался я.

Вера оскалилась.

– Мы собрали самый лучший урожай за последние десять лет, – сказала она.

– Так что же…

– Они нас задушили своими податями! – отрезала она. – Ваши дружки в доспехах и их жирный герцог толкают нас на голодную смерть.

Шуран шагнул вперед, и мне показалось, что Вера вот-вот бросится на него, но, к счастью, рыцарь поднял руки вверх.

– Вы позволите?

Вера кивнула, но не отпрянула даже на дюйм. Я восхитился ею.

– Полагаю, спор завязался из-за того, где находится это селение.

– В географическом смысле, – уточнил я, – или в политическом?

– Выходит, что в обоих. Карефаль расположен на границе между Арамором и Лутом. Давным-давно появились… разногласия из-за того, к какому герцогству он относится.

– Другими словами, и те и другие требуют платить подати! – объяснила Вера.

К нам подошел Кайрн, надеясь, что ему удастся вступить в разговор от имени деревни, но Вера оттолкнула его. Очевидно, блеск моей репутации на него не распространялся.

Валиана обратилась к Шурану:

– То есть вы хотите сказать, что эти люди платят подать дважды? В законах герцогства нет подобных прецедентов.

– Нет, – ответил Шуран. – После нескольких инцидентов на границе герцоги Араморский и Лутский пришли к соглашению. Арамор собирает подати в четные годы, Лут – в нечетные.

– Но подати обоих герцогств слишком высоки, – сказала Вера.

– И Арамор, и Лут взимают подати, установленные прежним королем, – четвертую часть урожая.

– Поэтому вы спросили нас о шестом имущественном законе? – спросил я Веру.

– Да уж, но они дерут с нас больше. Мытарь Теспет требует, чтобы мы отдавали половину урожая.

– Это правда? – спросил я у Шурана.

Рыцарь смутился.

– Существует исключение из закона на случай войны. Герцог прибег к нему в этом году.

– Войны? Какой еще войны?

– Которая еще не началась, но, учитывая серьезные политические изменения, советники герцога уверены, что конфликт, скорее всего, разгорится.

– Какие «политические изменения» вы имеете в виду?

– Во-первых, то, что вы убили герцогиню Херворскую. Вы также настроили народ Рижу против герцога и положили конец Ганат Калиле. – Он взглянул на Валиану. – И нарушили планы Совета герцогов возвести на престол дочь Патрианы, которая…

– Разве герцог Исолт желает видеть на престоле Трин? – нетерпеливо спросила Валиана.

Шуран ответил спокойно:

– В то время герцог не знал о ее истинном происхождении. Как и другие, он считал вас, миледи, дочерью Патрианы, герцогини Херворской, и Джилларда, герцога Рижуйского. Почти никто не осознавал, насколько глубок этот заговор.

– Трин никогда не займет престол, – твердо произнесла Валиана, схватившись за рукоять клинка. – Королевой станет Алина.

Шуран повернулся ко мне.

– Вы сами обратились к нам с просьбой поддержать вас в борьбе с северными герцогствами – разве вам не понятно, что вскоре разразится война? Разве герцог не имеет права сделать необходимые припасы на случай подобного конфликта?

Брасти повернулся к Кесту и театрально прошептал, но так громко, что все его услышали:

– Мне одному кажется, что Фалькио разрушил нашу страну? Кест смутился.

– Я… Фалькио действительно это сделал. Немного. – Он повернулся к Шурану. – Думаю, стоит заметить, что завышенные подати, которые герцог требует у людей, скорее всего, привели бы к войне, даже если бы она не намечалась.

– Справедливое замечание, – согласился Шуран. – Но нужно решить вопрос. Жители Карефаля не могут просто так отказываться от уплаты податей.

– Заставьте нас заплатить, если сможете! – ответила Вера.

Крестьяне возликовали. Им надоело уже стоять и трепаться, хотелось пролить кровь. И, как это всегда бывает, находясь посреди толпы, они преувеличивали свои возможности.

Кест с Брасти взглянули на меня. Проклятье! Почему мне все время приходится затягивать петлю у себя на шее?

– Хорошо, – сказал я. – Герцог попросил меня решить этот вопрос, и я его решу. Мирным путем. – Я поднял руку и обратился к Вере: – Выберите человека, который будет представлять вашу точку зрения. – Затем повернулся к Шурану и спросил: – Теспет сможет представить сторону герцога?

– Полагаю, что он еще слишком пьян. Я смогу выступить от имени герцога в этом деле. Хотя не могу обещать, что соглашусь с вынесенным решением. Здесь вы являетесь представителем герцога, а не закона.

– Здесь я пытаюсь свести кровопролитие к минимуму. Мы посмотрим, к чему это нас приведет, но прошу вас запомнить это.

Шуран развел руками.

– Как вы и сказали, посмотрим, к чему это приведет.

Будучи плащеносцем, я провел больше сотни судебных процессов. Я слушал дела о пастбищах для овец, о нарушении брачных договоров и об объявлении войны между герцогствами. Мне приходилось настаивать на исполнении приговора, назначая присяжных среди горожан, грозить местным правителям ответными мерами со стороны короля, но чаще всего – даже не смогу сосчитать, сколько раз – приходилось решать дело поединком с лучшим фехтовальщиком герцога. Но прежде мне никогда так сильно не хотелось перерезать свое собственное горло.

Жители деревни принесли для меня большой и на удивление неудобный деревянный стул, Вера и Шуран встали напротив и привели всё те же аргументы, которые мы выслушивали в течение последних трех часов. Все свелось к одному вопросу: имеет ли герцог право налагать «военные» подати, если война еще не разразилась? Если да, то почему бы и Луту не начать поборы? На самом деле, вполне возможно, что жителям Карефаля придется платить дань и Арамору, и Луту в то время, как герцогства будут воевать друг с другом.

Решение, которое предлагала Вера, тоже нельзя было назвать разумным. С ее точки зрения, герцог должен был совсем отказаться от права взимать подати. Она уже была готова потребовать от герцога вернуть им деньги за все предыдущие годы.

– Довольно, – наконец сказал я. – Мне нужно несколько минут, чтобы посовещаться с плащеносцами.

Я поднялся со стула. Спина затекла, да и в голове бултыхалась боль – не только от непоколебимого упрямства с обеих сторон, но и из-за горького осознания того, как сильно Тристия трещит по швам. Даже если я и возведу Алину на престол, каким образом ей удастся исправить положение в разрушенной стране? Слова герцога Исолта вновь и вновь звучали в ушах: «Она погибнет через неделю после коронации».

Брасти почувствовал мое настроение.

– Мы же не позволим этим людям умереть от голода?

– Нет, но… нам нужно заручиться поддержкой Исолта. Без него мы не сможем посадить Алину на престол. То, чем мы тут занимаемся, не будет иметь никакого смысла без монарха на троне, и…

– Только не начинай про политику, Фалькио. Швея и так тебя несколько недель за нос водила, и это ничего не дало. Герцог Пулнамский нас предал, герцог Араморский манипулирует нами, а теперь еще ты хочешь, чтобы народ повернулся к нам спиной: ты ведь так сильно мечтаешь посадить тринадцатилетнюю девчонку на престол, что даже забыл, что законы должны улучшать жизнь простых людей. Мне нравится Алина, Фалькио, и то, что ты сохранил ей жизнь во время Кровавой недели, само по себе чудо – почище всех тех историй и песен, которые я слыхал. Но она – не моя королева. Пока еще нет.