Не рычите, маэстро, или счастье для Льва (СИ) - Тур Тереза. Страница 4

- Добрый день, - Поздоровался вежливый Лев. Похоже, сегодня он превзошел самого себя в демонстрации хорошего воспитания. Мама вполне может им гордиться. Собака дрогнула, но, повинуясь жесту хозяйки, осталась сидеть на полу.

Лев оглядел автора книги. Блондинка. Длинные льняные волосы. Симпатичная. Фигура скорее спортивная, нежели выдающаяся, глаза хороши – синие, огромные. Но смотрят недовольно. И вообще. Блон-дин-ка! Какой кошмар. Как именно к женщинам этой окраски волос Лев испытывал в последнее время стойкую неприязнь. Но, судя по взгляду женщины, и длинноволосые зеленоглазые мужчины с хорошей фигурой – предмет гордости, на самом деле! – ее не привлекали совсем. А вот это было просто возмутительно! Ну, Снежная королева какая-то.

И вот странно. Откуда-то появилось стойкое ощущение, что он ее знает. Только отчего-то не может вспомнить. Очень странно. И вдруг, словно солнце засияло посреди этого безумного дня. Он готов был в этом поклясться – она его узнала, в ее синем как нормальное теплое небо взгляде мелькнула радость, смущение, что-то еще… Он как завороженный глядел ей в глаза, но… она быстро опомнилась, вздохнула, словно просыпаясь – и разозлилась.

- Чем обязана? – холодно спросила у певца женщина. А он еще думал, что у бабушки этой барышни взгляд какой-то не такой. Ха! Да на него смотрели так, будто решали – прикопать его тут же, невзирая на паркет. Или вывести на ближайшую помойку и прикончить там. Что-то он не привык к подобным женским взглядам.

Статс-дама, которая принимала его, покачала головой, вздохнула и проговорила негромко:

- Я вас оставлю.

И действительно ушла, бросив его на растерзание собаки и ее хозяйки. Лев чуть было не воскликнул: «Я с вами!» - но в последний момент сдержался.

- Итак? – подняла на него взгляд синих глаз женщина.

- Я бы хотел узнать. – С каждым мгновением в этом доме Лева чувствовал себя все страньше и страньше. – Ваша книга о квартете. Она… обо мне?

- Я не писала книгу о вас, - был ответ. И голос такой – ледяной, колючий. Просто невозможно терпеть.

- На этом я вас больше не задерживаю.

Музыкант кивнул холодно, снова становясь самим собой. И ушел. Дверь за ним закрылась беззвучно.

- Ты же сама хотела с ним поговорить, - бабушка тихо подошла к внучке, которая, не отрываясь смотрела в окно на то, как мужчина выходит из дома, садится в такси. Как отъезжает – нехотя, как будто в замедленной съемке машина. И наконец пропадает за стеной снега.

- Хотела.

- И что?

- Он меня не узнал, понимаешь.

Глава третья

Привет, я настроение.

Но я слишком хорошее, чтобы ты твоим.

Твое – вон то, отвратное

(С) Инет

Это он считал, что злился, когда обнаружил книгу в пакетике, а потом и прочитал ее? Когда он узнал в одном из героев себя? Нет. Будем считать, что он был в недоумении. А вот злился он сейчас.

Бесился. Негодовал. Нет, каков идиот, а?

Сейчас, в такси, Лев придумывал сто вариантов язвительных, прекраснейших ответов. Он поражал этих двух высокомерных женщин: и стаст-даму постарше. И снежную королеву помладше. Он заставлял их смущаться, краснеть и бормотать что-то невразумительной. Да он просто смотрел на них, как на оркестр и парней на прогоне перед концертом! Просто одаривал взглядом, о который, как говорила Олеся «зарезаться можно».

А вместо этого, спрашивается, что?!!! Что это все было?

Лев оглушительно чихнул. Вот если он заболеет – это будет вообще катастрофа. В ответ на эти мысли зазвонил телефон.

- Олеся! Олеся! Олесяяяя, - запел квартет у него в трубке.

- Привет, - еще раз чихнул он.

- Как поездка? – ехидно осведомилась женщина-несбыточная мечта. Хорошо, что Томбасова.

- Слушай, вот тебе не надоедает быть во всем правой, - проворчал он.

- Нет. Это слишком приятно. Знакомство удалось?

- Более чем. Сначала некая госпожа Королева допытывалась не являюсь ли я существительным или глаголом. Потом…

- Да иди ж ты! – судя по звукам, Олеся там подпрыгнула: - Королева? Антонина Георгиевна?

- Да, - с подозрением проговорил Лева. Вот не Олеся ли затеяла весь этот дурацкий перфоманс, чтобы вытащить его из депрессии?

- И как тебе?

- Сложные, непривычные ощущения.

- Я тоже себя чувствовала дура дурой, когда находилась рядом, - призналась Олеся.

- Ты? Да быть не может.

- Брось. То не человек. То – монстра просто. Человек-легенда.

Лев вспомнил кудряшки, взгляд и повадки. И кивнул, соглашаясь.

- Она у нас морфологию преподавала. После преподавателя в кабинет можно не заходить - не пустит. За каждый пропуск – по пять конспектов. И не просто там статья. Нет. Монографиями тетради исписывали. И у всех студентов приметы была: сдашь Королевой – диплом будет. Знаешь, как народ радовался тройке с первого раза.

- А у тебя что?

- Четыре, - с умеренной гордостью человека, который знает себе цену, проговорила Олеся.

- Как тебе удалось?

- Я боялась ее до дрожи в коленях, поэтому учила все, как проклятая. Она у нас еще семинары вела. Как сейчас помню, субботой, первой парой. Мы стонали. Но ходили. А потом на доске с расписанием кто-то повесил записку для нашей группы, что будут дополнительное занятие в воскресенье, в восемь утра.

- И вы? - развеселился Лева.

- Мы пришли. Всей группой. А потом сообразили, что первое апреля. Как тут не сообразить, когда дверь закрыта. Охрана нас посылает. Пускать не хотят. Мы ж догадливые – только потом сообразили, что нас развели.

- С ума сойти.

- Доброжелателей мы так и не нашли. А больше всего возмущалась Антонина Георгиевна.

- А она чем?

- Что ей не сказали, что группа была готова заниматься дополнительно. И она бы подошла. А охрана бы точно пропустила детей узнавать новое, а не дурака валять в воскресенье. – Вдруг Олеся задумалась и изумленно спросила: - Не хочешь ли ты сказать, что книгу о квартете написала Антонина Георгиевна?

- Нет, - поморщился Лев. – Ее внучка. Ирина. Может быть, ты и с ней знакома.

Вопреки его желанию получилось ядовито. И с намеком.

- Я не заказывала книгу, - вздохнула Олеся, словно сожалея, что такая замечательная идея не пришла ей в голову. – И если ты посмотришь по событийному ряду в тексте – не сливала информацию.

- Прости. – Помолчал. И все-таки спросил: - А что ты знаешь об этой Ирине?

- Лично не знакома. Она на восточном училась. Кажется. Не на русской филологии точно. Так что толком я о ней ничего не знаю. Известно лишь только, что у Антонины Георгиевны дочь и зять погибли. Я как раз училась, мы все тогда узнали. И она осталась с внучкой.

Лев замолчал и уставился в окно. Ехали они к Московскому вокзалу. Ну, как ехали. Снова большей частью стояли. Но самое противное было в том, что снег, как по волшебству, прекратился. Оставил сугробы, белые крыши, дорогу, по которой ехать было затруднительно – и исчез. Словно его и не было.

- Ты заедешь к нам? – спросила Олеся.

- Нет. Я сразу домой. А что такое морфология? Кстати?

- Это про русский язык, Лева. И части речи, - пояснила Олеся. И ему, конечно же, все сразу стало ясно.

- И про деепричастия, - злобно проворчал он. Почему-то именно это дурацкое слово казалось ему олицетворением дурацкого дня.

Она не стала спрашивать, узнал ли он то, за чем приезжал. Все и так было ясно.

Музыкант подумал-подумал и набрал еще один номер телефона.

- Здравствуйте, Лев, - услышал он в трубке.

- Здравствуйте, Петр, - поздоровался он с начальником безопасности Томбасова.

- Чем обязан.

И Лев сделал то, что, наверное, надо было сделать с самого начала:

- Мне нужна вся информация о Королевой Ирине, отчество не знаю. Есть адрес.

- Сделаем.

- Это автор книги о квартете, - зачем-то пояснил руководитель этого самого квартета.

- Тем более. Сколько это будет стоить, я скину, информация будет в ближайшее время.