Дочь мента (СИ) - Рахманина Елена. Страница 21

Шелест где-то рядом. Может быть, зверёк какой-то…

– Бэмби? – произношу сипло, едва слышно, и откликом раздаётся собственное имя. 

Девчонка зарылась в снег, чтобы спрятаться от мороза, не остановись я здесь, в жизни бы её не отыскал. Белая как полотно, замёрзшая, но в сознании. В полуобморочном, но, чёрт побери, сознании! 

Бью по щекам, чтобы привести в чувство, она смотрит на меня, не сразу соображая, кто перед ней, а когда доходит, бросается на шею, едва не душа. 

– Я потерялась.

Обнимаю её, ощущая, как медленно тело покидает напряжение, страх, сменяясь злостью, слабостью и тянущей болью в районе пулевого ранения, о котором я успел позабыть, пока шарил по лесу.

– Я убью тебя, – угрожаю севшим, шершавым, как наждачная бумага, голосом.

– Хорошо, только можно там, где тепло? – шмыгает носом, должно быть поняв, что ночной лес представляет куда большую опасность, чем нахождение в непосредственной близости от преступника.

– Идти сможешь? – поднимаюсь и её поднимаю, осматривая. Она, кажется, на удивление быстро пришла в себя, отличница, не пропускавшая в школе уроки безопасности жизнедеятельности, знает, как спастись от мороза, но не способна ориентироваться на местности. Так и ходила бы кругами вокруг домика.

Ульяна кивает, и, не смотря на неё, я поворачиваюсь и направляюсь к дому. Мои шаги быстрые, широкие, девчонка еле поспевает за мной, но лучше так, чем я сверну ей шею за проявленную глупость. Пальцы горят, кожу на подушечках покалывает от потребности её придушить. Слышу, как под её торопливыми шагами трещит снег, догадываясь, что она перепрыгивает по оставленным после меня следам в снегу, тяжело, запыхавшись дыша.

Не помню, когда последний раз в этой жизни был так напуган, страх затопил разум, оглушил и полностью лишил присущего мне хладнокровия. Надо избавляться от этой напасти, от девчонки одни беды. И мне, и ей.

Когда среди деревьев забрезжил свет фонарей, освещавших крыльцо, я понял, что силы мои на исходе. Всё чаще в глазах мелькали звёздочки, их становилось всё больше и больше, и, когда за мной захлопнулась дверь, я сполз по ней спиной, не в состоянии более сделать ни одного движения. Звёздочки потихоньку начали заполнять собой всё, пока не превратились в белое полотно под моими веками. Ещё чуть-чуть, и меня вырубит.

Слышал плеск воды в ванной. Должно быть, Бэмби забежала туда отогревать окоченевшие конечности, и, пока она находилась в другой комнате, часть сил успела вернуться ко мне. С трудом поднялся, избавился от куртки и обнаружил то, чего опасался, – рана открылась, кровь пропитала одежду. Кинув на пол испачканный свитер, уставился на наложенную хирургом повязку, со стороны входа пули она была полностью в крови, убрав пластырь, обнаружил печальное зрелище разошедшихся швов. Со стороны выхода всё было куда лучше, кровило, но несущественно.

Не хотел использовать здесь телефон, ещё на подъездах к дому вырубал его и никогда не звонил отсюда, чтобы меня не запеленговали по сотовым вышкам. Мне требовалось пристанище, о котором никто не мог знать.

– Богдан, – раздаётся позади меня. Осторожно, без резких движений оборачиваюсь (будто сейчас аккуратность мне поможет), обнаруживая Бэмби совсем рядом. Её глаза округляются, рот приоткрывается, и она скользит взглядом по покрывающим моё тело татуировкам, с жадностью их изучая.

– Хочешь потрогать? – насмешливо интересуюсь, и её маленький ротик тут же захлопывается, а румянец захлёстывает не только щёки и лицо, но и опускается к шее.

Она глотает воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, не в силах вымолвить и слова, а потом вдруг её взгляд замирает, брови летят вверх, девушка поднимает руку, словно в попытке прикоснуться ко мне, но тут же, как ошпарившись, её убирает.

  – Ты весь в крови, – смотрит на меня перепуганными глазами оленя, попавшего под свет фар.

– Ерунда, – вру, следя за её реакцией. Она стала такой бледной, будто это из неё кровь вытекала. Неужели волнуется или просто боится вида крови…

Направляюсь в ванную комнату, вспоминая, что там была аптечка.

– Тебе помочь? – интересуется она, прискакав следом.

– Не помешало бы, – отвечаю, присаживаясь на бортик ванны. В теле слабость, держать открытыми веки требует от меня колоссальных усилий, и, чтобы не свалиться, я впиваюсь пальцами в ванну, прикрываю глаза с мыслью, что это только на секунду.

– Богдан! Богдан! – слышу своё имя откуда-то издалека, и тёплые ладошки, упирающиеся мне в грудь, немного приводят в чувство. С трудом разлепляю глаза и смотрю на Бэмби. Она так рядом, в каких-то паре сантиметров от меня, что я чувствую её дыхание на собственной щеке и слышу уже ставший знакомым запах. Он дурманит, заставляя меня ещё немного качнуться вперёд, касаясь носом шёлка её тёмных волос. 

– Ты чуть не упал! – в голосе Бэмби паника, и я улыбаюсь, думая о том, что она сполна это заслужила своим поступком. – Сможешь сидеть? Или пойдём в спальню?

– Только и думаешь, как затащить меня в койку, – отвечаю, вновь прикрыв глаза.

– Дурак! – ругается, и я чувствую, как тёплая ткань махрового полотенца касается моей кожи.  

Движения Ульяны мягкие, аккуратные, исцеляющие и ослабляющие боль. На короткое мгновение в их монотонности я нашёл успокоение, и показалось, что получить ранение ради того, чтобы она вот так до меня дотрагивалась, не слишком высокая цена. Жаль, что моё состояние не позволяло перевести эту ролевую игру «пациент и медсестра» в горизонтальную плоскость. 

Мозг всё же вёл свою извращённую пытку, подкидывая мне картинки того вечера, когда я лишил её девственности. Её тонкое, полупрозрачное кружевное белье, сквозь которое легко угадывались очертания тела, выдававшего возбуждение девушки. То, как она тянулась ко мне, словно всё, что ей нужно в жизни, это моя близость. И я, как последний дебил, проебал всё своей грубостью и неконтролируемым желанием сделать ей больно.

– Я закончила, – тихо ставит меня в известность, возвращая обратно в эту комнату, из той, где она не кончила. 

 Её рука упирается в моё плечо, словно она опасается, что я прямо сейчас на неё грохнусь, и небеспочвенно – голова кружится, сознание мутное, мысли путаются. Врач, обработав рану, сказал, что я родился в рубашке. Пуля прошла насквозь, практически не задев жизненно важные органы, но, чтобы убедиться в этом, ему пришлось оставить на теле ещё один шрам, сделав надрез под местной анестезией. Поймав меня на выходе, всучил пакет с медикаментами – Хмель не зря платит ему зарплату, я слишком дорого обхожусь, чтобы терять меня из-за глупой раны. 

– Ульяна, рану нужно зашить, – не открывая глаз, ставлю девушку в известность, ожидая, когда она поймёт, что это будет именно её рук дело. Я чувствую, как она прожигает меня взглядом, и с трудом открываю глаза. Бэмби в каких-то паре сантиметров от меня, наши лица на одном уровне, и я рассредоточено рассматриваю насыщенный оттенок тёмных, как горячий шоколад, глаз. 

– Давай поедем в больницу. Водить я умею, тебе нужен врач, у тебя все джинсы в крови, – умоляющим голосом пытается меня убедить, впиваясь пальцами в моё плечо, что заставляет немножко чётче мыслить. 

– Мне нельзя в больницу, Уля, – объясняю очевидную истину, принимаясь за пуговицу на джинсах, и, глядя ей в глаза, тяну собачку молнии вниз, – помоги их снять. 

Вижу по лицу Бэмби, насколько сильно ей хочется прямо сейчас закатить истерику, упасть на пол и сучить ногами, пока весь кошмар, принесённый мной в её жизнь, не закончится. К моему удивлению, вместо этого девушка сцепляет челюсти и принимается стаскивать прилипающую к коже пропитанную кровью тяжёлую ткань. Я помогаю ей, но сейчас каждое движение отдаёт болью. 

– В шкафу на полке аптечка, достань её. 

Средства первой необходимости для преступника отличаются от того, что нужно законопослушному гражданину. Готовя это место как запасной аэродром на случай полного пиздеца, я позаботился о том, чтобы в моей аптечке были сильнодействующие антибиотики, всё необходимое для небольшой операции и много чего ещё, что требуется после бандитских потасовок или нежданной встречи с мусорами.