Заморозь мне «Маргариту» - Хендерсон Лорен. Страница 24

А потом – раз, и сцена окончена. Несколько минут – и радости как не бывало, словно ничего не произошло. Картина раскалывается на отдельные фрагменты. Мелани с головой уходит в следующий эпизод; Мэттью корпит над новым списком замечаний; актеры, которым предстоит репетировать, разогреваются, а те, что закончили, одеваются, болтая о чем угодно, только не об эпизоде, над которым только что работали. Затем все то же повторяется – сначала шестеренки двигаются медленно и со скрипом, но постепенно притираются, и единый механизм набирает обороты.

Я поделилась было своими наблюдениями с Хьюго, но смущенно оборвала себя на полуслове. Обсуждать собственную работу я сама терпеть не могу.

Хьюго задумчиво посмотрел на меня:

– Интересно, как воспринимают этот процесс другие. Хочешь сигарету?

Я покачала головой:

– Сегодня день «Голуаз»?

– Это был очень сложный выбор, – признался Хьюго. – И все-таки я встал на сторону брюк. «Собрание» к ним явно не подходит.

Он принял эффектную позу, демонстрируя элегантные ноги, задрапированные в черную, мягкую как бархат кожу. Я уже успела изучить задницу Хьюго, а сейчас поймала себя на желании, чтобы ноги у него оказались такими же привлекательными. При его телосложении они вполне могли быть тощими, а я ненавижу костлявые колени. К тому же с тощими ногами ничего нельзя поделать. Качать икры – одна из самых сложных задач. В Калифорнии их набивают силиконом.

– Правда, классные штанишки? – озабоченно спросил Хьюго. – Надо как-нибудь сводить тебя к моему портному.

– Только после того как я решу устроить моим старым штанам приличные похороны.

– Погребальный костер?

– Вообще-то я думала скорее о той сцене из «Викингов», когда горит корабль Кирка Дугласа [53].

– Один из моих любимых фильмов. Судя по всему, наши вкусы совпадают. Может, зайдешь как-нибудь на чашку чаю, посмотрим вместе еще раз?

– Что угодно, лишь бы посмотреть на Тони Кертиса в кожаных шортиках.

– Давай завтра в четыре? Сейчас запишу адрес.

– А тебе разве не надо репетировать?

– Завтра вся труппа намерена устроить массовый забег в направлении «Кукольного дома», – весело сказал Хьюго. – Хотя смысла в пробах мало. Подозреваю, что режиссеры уже сделали выбор. Филип прекрасно знает, кто ему нужен, просто он любит всех строить.

– Всех?

Хьюго поднял бровь:

– Ты совершенно права. Всех юных дам. Ходят слухи, что Филип обожает стравливать красоток. Не думаю, что он дает какие-то конкретные обещания, но, если смазливая актриса вдруг возжелает одарить его своей благосклонностью, он, конечно же, ей не отказывает.

– А если она ничего не получит взамен?

– Ничего? Это уж слишком. Скорее девица уверена, что получит Нору, а вместо этого ей дадут роль Кристины. Но в один прекрасный день одна из красоток наверняка захочет отомстить Филипу. С нетерпением жду этого момента. Филип никогда не принадлежал к числу моих любимых персонажей.

Хьюго затушил сигарету каблуком. На мгновение его глаза блеснули холодной сталью.

Глава десятая

На следующее утро театр пребывал в состоянии хаоса. Как правило, в «Кроссе» царит такая расслабуха, что невозможно поверить, что здесь дают спектакли шесть вечеров в неделю плюс один дневной в четверг. Но сегодня выдался необычный день – найденный в погребе труп возбудил театральную братию до крайности. Даже ассистентки помрежа – модные девчонки с косичками, плоской грудью, в обтягивающих свитерах и мешковатых штанах – носились, как нервные гусыни. Несмотря на всю старательность ассистенток, Стив непрерывно орал на них. Его обычная вспыльчивость вылилась в форменную истерику. Стив заставил девушек подметать сцену, и относительное спокойствие нисходило на него, только когда между кулис моталась хотя бы одна девица с метлой. Обычно он занимался этим сам, шваркая по полу с навязчивой одержимостью. Мне казалось, что мрачное настроение хоть капельку улучшилось бы, займись Стив каким-нибудь физическим трудом, вместо того чтобы дергаться и скакать, словно кошка на раскаленной крыше. Создавалось впечатление, что Стив воспринял всю историю с трупом в погребе как личное оскорбление.

На сцене вдруг возник Филип Кэнтли и что-то сказал Стиву. От меня не укрылось, что худрук обращается к помрежу с большим почтением. Судя по всему, Стив считал «Кросс» своей собственностью, а всех остальных – приблудными типами, временно бросившими якорь в его бухте. И горе тому, кто осмелится попросить о самом ничтожном пустяке у подчиненных помрежа напрямую…

По дороге в мастерскую я заглянула в кабинет Марджери. Честно признаюсь, в первую очередь мною двигало желание позлорадствовать. Не пристало обитателям хрустальных дворцов, в подвалах которых плавают трупы, бросать камни в тех, кто – слава богу – пока не находил трупов в своих жилищах.

– Вы говорили, можно заходить на чашку кофе в любой момент, – сказала я, просунув голову в дверь. – А сейчас?

Марджери оторвалась от кипы бумаг:

– А, Сэм! Да-да, заходите.

– Точно можно? – поинтересовалась я из вежливости, плюхаясь в кресло и пожирая глазами коробку с печеньем.

– Конечно! Мне как раз нужно сделать перерыв. К тому же я хотела расспросить вас об этой ужасной, ужасной… – она всплеснула руками, – неприятности.

Не могу винить Марджери за неудачное слово. По опыту знаю, что мало кто способен без крайней нужды произнести вслух «убийство».

– Вы ведь были там, да? Я имею в виду, когда… нашли? – Марджери включила кофемолку и, пока та пронзительно жужжала, благоразумно молчала.

Мы наслаждались божественным ароматом.

– Если б можно было сделать такие духи, – вздохнула я, – душилась бы ими каждый день.

Марджери поставила поднос на стол и села напротив.

– Хотите? – спросила она, открывая заветную коробку.

Песочное печенье! Я рабыня этой женщины по гроб жизни.

Марджери сняла очки, и они повисли на цепочке. На ней был один из тех кардиганов, которые считают себя куртками: темно-зеленый, отделанный шелковой лентой, и с золотыми пуговицами даже на карманах, где они были совершенно ни к чему. Элегантно и удобно. Будто Марджери приоделась для обложки женского журнала.

– Хотя вам ведь доводилось пережить подобное, – произнесла она довольно легкомысленно.

– Фто фнафит… – Я дожевала печенье и начала снова. – Что значит «подобное», Марджери? Мертвецы?

С Марджери Пикетт станется заподозрить меня в убийстве. Но делать нечего – песочное печенье! Да и кофе выше всяких похвал.

– Убийство, – афористично ответила я, – неповторимо.

Марджери на мою мудрость не клюнула. Вероятно, ей хотелось услышать что-нибудь более конкретное.

– Дело в том, – сказала она, подавшись вперед, – что полиция будет собирать информацию за несколько последних лет. И если им не удастся выяснить, что это за девушка, история ляжет несмываемым пятном на нашу репутацию.

– Так вы хотите выяснить, кто это? – заинтересовалась я.

– Почему бы нет? – переспросила Марджери, пристально глядя мне в глаза.

Я пожала плечами:

– Большинство людей сидели бы спокойно, надеясь, что само пройдет. Если полиции не удастся установить личность погибшей и определить, сколько времени она там пролежала, толку будет мало.

Это Марджери Пикетт, судя по всему, расстроило.

– С точки зрения убийцы, погреб – отличное место, чтобы спрятать тело. – Я внимательно следила за Марджери, но та не шевельнулась. – Труп мог бы пролежать там вечно.

– И как странно его нашли! – воскликнула Марджери. – А ведь она такая милая девушка! Я помню ее еще с тех пор, когда много лет назад она выступала здесь в цирковой труппе. Животных в труппе, естественно, не было. Она работала на трапеции.

Я не сразу поняла, о ком речь:

– Вы о Мэри?

– Да. – Марджери улыбнулась. – У меня очень хорошая память на лица. Я сразу же ее узнала.