119 дней до тебя (СИ) - Магарцева Юлия. Страница 70

Мужчина шагнул внутрь, не вынимая рук из карманов домашних штанов, огляделся и, не спеша, направился ближе.

Итан закатил глаза, поднял бутылку и, сделав несколько больших глотков, опустил обратно на пол.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ричард, остановившись чуть поодаль. Этот идиотский вопрос заставил парня усмехнуться.

— Я ведь серьёзно… — обеспокоенно продолжил тот, но Итан подскочил на месте:

— В самом деле? «Серьёзный разговор»? Мне встать?

Ричард зажмурился. Сдержался, чтобы не попытаться поставить его на место.

Итан поднялся на ноги, качаясь… задел ногой бутылку почти допитого бреди, которая звонко упала на кафель и откатилась в сторону. Он был расстроен… уставший, голодный и пьяный. Он был подавлен. Какая-то неведомая сила всё ещё удерживала его в сознании, иначе он давно уже просто упал и вырубился.

— Позволь мне всё тебе рассказать.

— Уверен, что сейчас подходящий момент?

— Я хочу, чтобы ты хоть немного успокоился. Понимаю, какой это удар для тебя… Идём в дом, тебе нужно поспать.

— Какой заботливый папочка.

— Итан…

— Что? Перестань! Не смеши… Меня тошнит от тебя. От твоего лица, от звука твоего голоса… Прекрати изображать сожаление!

— Но я сожалею! Ты прав, я отказался от неё, и не было ни дня с тех пор, когда бы я об этом не пожалел.

— Я не верю тебе, предатель. Хочу отупеть и не слышать тебя. Просто заткнись, заткнись… Ты смел ей улыбаться, двуличный. Изображал из себя хер знает кого.

— Ты не понимаешь. — опустил руки мужчина.

— Да? — вскинул брови Итан, — А ты мне объясни. — и сделал шаг навстречу.

— Я счастлив, что ты нашёл её, правда! Я не мог иначе тогда, но я не отказываюсь от неё сейчас. Ты ведь ничего не знаешь. Мы не общались с братом годами. Я даже не знал, сын у них родился или дочь. Джон увёз их… отказался от нас, отвернулся.

— Как же я его понимаю.

— Ну, хватит! Я был зол на него. Был зол на Неё… — горько выдавил Ричард. — Ты ведь всё понял… Ты знаешь.

Да, Итан знал. Давно догадался.

— Мерзость, — качнул он головой, — Ты мерзок. — произнёс с отвращением. — Хотел жену брата, да? Не мог удержаться… Лапал глазами. Фотки воровал. И обиделся, когда она тебя отшила…

— Замолкни, — прорычал тот, но тут же стиснул зубы. — Пожалуйста, не сейчас. Достаточно оскорблений.

— Могу делать это вечно.

— Я прекрасно знаю, что ты ненавидишь меня! Но соберись, мне нужна твоя помощь…

— Нет. Потому что, да пошёл ты! Разгребай своё дерьмо сам.

— Хватит, сопляк! — вскричал Ричард, чем только рассмешил его. — Мы должны решить, как быть! ТЫ должен!

Выкрикнул, но тот лишь продолжал насмехаться.

— Выслушай меня, — просит Ричард. — Я же пытаюсь всё исправить. Я сделаю всё, что нужно… всё, что ты скажешь, слышишь? Она — часть семьи и я не прошу тебя скрывать этого от неё. Я расскажу, расскажу ей сам! Расскажу всё…

— Уау, — воскликнул Итан. — Дайте ему уже кто-нибудь Оскар!

— Ты закончил?

— Не-ет, но продолжай.

— Мы вернём ей то, что её по праву. Акции, деньги. Вернём имя. Объявим прессе, если нужно…

— Прессе? — опешил Итан, — Ты совсем уже? И кем ты хочешь её им представить? Хочешь опозорить её?! — прокричал и быстро шагнул навстречу. — Хочешь придать огласке факт, что она кувыркается с братом?!

— Что? — побледнел мужчина. — Нет же! Конечно, нет… Да что с тобой?

— А что тебя смущает?

— Не говори так!

— Как?

— Как придурок!

— Упс, — округлил глаза сын. — Только не говори, что твоё потребляцкое сердечко дрогнуло. Ведь я говорю, как ты. Прямо и цинично… Я — это Ты, забыл? Мы похожи.

— Нет…

— О, да-а.

— Итан! — появляется в дверях Оливия.

— Забудь о прессе, — не глядя на мать, шипит он сквозь зубы, — Они знают, кто она и что была со мной. Включи голову. — постучал себе в висок.

— Я не подумал об этом, — проговорил Ричард. — Видишь, я не могу сам разобраться…

— Да мне срать! Достаточно доходчиво? — спросил Итан дерзко и горестно продолжил. — Думаешь, ей нужны твои чёртовы деньги? Думаешь, когда она узнает обо всём этом, она обнимет тебя? «Родной дядечка» — думаешь, так назовёт? Ты думаешь, она простит тебя за то, что ты отнял у неё память о них?

Ричард отвернулся, а Итан склонился к его уху:

— Ну, так ты её нихера не знаешь, вот что я могу тебе сказать, папочка. Она возненавидит тебя, всем своим сердцем. И она возненавидит меня, за то, что рушу обещанья. Ты сломал ей жизнь… Ты заставил меня это сделать. Я уничтожу её… у меня нет выбора. И во всём этом виноват лишь ты один.

— Прошу тебя, Итан, — вмешалась Оливия. Подошла, встала между ними, упёрлась ладонями в грудь сына, защищая мужа. — Тише… хватит.

Он посмотрел на неё сверху вниз и отступил. Вернулся к лежаку, поднял с пола пачку сигарет. Стоял спиной, пока они не ушли… снова остался один в фальшивом безмолвии, наполненном отголосками недавней ругани.

Он решил, что от него отстали и что можно ещё посходить с ума. Скурив подряд несколько штук, совсем поплыл. Стоял, раскачиваясь на краю бассейна, пялившись в кривое, искажённое отражение какого-то урода, там внизу на воде… стоял, пока не упал.

Холодная вода обожгла через одежду… поглотила, избавила от давящей тишины. Он не тонул, не дурак… тело по привычке, очутившись в знакомой среде, перевернулось на спину, и парень вдохнул кислород. Расставив в стороны руки, завис на поверхности, замер.

Над головой всё ещё падает снег, его уже слишком много, чтобы не видеть небо. На стенах дрожат блики, в ушах звук перелива воды и Итан вспоминает аварию… тот удар и пугающую пустоту. Он отпустил руль сам, специально. Он хотел этого. Равнодушно, без стыда сейчас признаёт это. Не мог больше выносить то трясущее чувство безотчётного ужаса. Это с ним уже было, когда умерла мама. Поэтому он знает, что это такое и так боится испытать вновь. Очень сильно боится и пытается прийти в себя, выбросив эти мысли из своей головы.

Вспомнил Её… «Нура». Её красивый голос, звонкий смех. Представил себе её светлые большие глаза, улыбку… запах, ощущение мягкой прохлады волос на своем лице.

«Наши дни…» — шепчет девушка, а проклятый календарь отсчитывает назад.

«Она должна оставаться счастливой… Должна быть счастлива».

Он опускает руки, обретает тяжесть…

Это тот самый «его предел». Прерванный сон.

Он погружается глубже в воду, наблюдая, как исчезает заснеженный потолок. Он так устал и так хочет лишь одного сейчас — забыться. Забыться там, где его не видит луна.

Неожиданно его толкает… цепкие руки, чьи-то пальцы впиваются в кожу, соскальзывают и царапают. Она кричит, и этот крик гулом доносится сквозь всплеск воды.

Итан выныривает и Оливия рывком подтаскивает его за одежду к краю бассейна.

— Не-ет, не смей! — судорожно рыдая, умоляет она, — Не делай этого… Ты — больной! — кричит ему в лицо, сидя на мокром полу в лёгком халате. — Я не хочу этого видеть… прекрати! Я не могу больше, не могу…

Её истерика его взбодрила.

Итан куксится от этого раздражающего вопля у самого уха, приподнимается на руках и садится на край.

— Думаешь, я хочу покончить с собой? — спросил с усмешкой. — Я? Не смеши.

Женщина замолкла… сидела, смотрела на него, продолжая дрожать, а по щекам текли крупные слёзы.

Парень одарил её ну-ты-даёшь взглядом напоследок, словно та — полная дура, и поднялся на ноги. Мокрая одежда отяжелела, свисала, на пол ручьями стекала вода. Он босиком. Направился, как ни в чём не бывало, к одному из столиков, взял «L&M». Руки мокрые, намокла вытащенная сигарета. Итан с психом отбросил её в сторону и, скривив лицо от боли, стянул с себя джемпер, который грузно шлёпнулся на кафель рядом.

Оливия, простонав, показала пальцем на его тело и накрыла ладонями лицо. Парень взглянул на неё, потом опустил взгляд на чёрно-бурые гематомы на своей груди и, вытащив очередную сигарету, принялся оглядываться в поисках зажигалки.