В сердце Сумрачного царства (СИ) - Орлова Марина. Страница 10

– Приятно слышать, – улыбнулась Стефэния, хоть и смотрела на меня с сомнением. Но я была убедительна, так как действительно оказалась покорена мрачной красотой столицы Сумрачного царства.

– От себя хочу добавить, что я никогда не сомневалась в своей полной безопасности как посла на ваших землях.

– Серьезно? – удивленно подняла брови императрица, а после выразительно осмотрелась, где по залу то и дело сновала знать с «питомцами» на поводках.

– Конечно, – уверенно кивнула я, решив, что польстить и сразу обозначить некоторые моменты, было бы неплохо. – Я не вижу ни одной причины, почему мне стоило бы опасаться за свою жизнь. Насколько я наслышана о правителях Сумрачного царства, они всегда были… вампирами слова и дела, – замялась я, подбирая альтернативу устоявшемуся выражению. – Желание от меня избавиться говорило бы лишь о том, что вам есть, что от меня скрывать и мое присутствие нежелательно. Но я в это упорно не верю. Потому считаю, что все опасения лишь плот чужого, больного воображения, и нет никаких сомнений, что такие великие правители, как Его и Ваше Императорские Величества смогут позаботиться о безопасности своих гостей и исключить все нелепые и неприятные конфузы, – улыбнулась я, краем глаза заметив еле заметную усмешку на губах Дорина, который продолжал изображать статую. – Более того, полагаю, что все слухи относительно нездоровой любви к девственницам у такой мудрой и процветающей расы, как вампиры, просто не может быть. А если и есть, то они держат ее под контролем и не опускаются до уровня зверей, потакая своим низменным желаниям, не в состоянии справятся с ними. Ведь, в таком случае, это уже слабость, не так ли? А у вампиров, как я считаю, слабостей нет и быть не может. Я права, Ваше Величество? – посмотрела я прямо в глаза императрицы, заметив в них целый спектр чувств, от удивления и недоумения, до открытого уважения и признания.

– Туше, – усмехнулась императрица, хитро прищурившись и разглядывая меня из-под полуопущенных длинных темных ресниц. – Ваша правда, от первого до последнего слова. И не поспоришь, – хохотнула она и вновь пригубила вязкую жидкость из бокала, которая меня хоть и нервировала, но все же меньше, если бы она при мне пила прямо… так сказать из источника, как делают это другие. – Что же, я рада подобной сознательности в столь юной девушке. Знаете, София, полагаю, мы с вами подружимся, – как-то слишком широко улыбнулась императрица, а я почувствовала подвох. – Я, знаете ли, имею слабость, к интересным беседам, а вы, друг мой, очень интересный… собеседник, –многозначительно протянула она и на какое-то время повисла неловкая, гнетущая пауза.

– Простите за мой вопрос, Ваше… – начала я, прочистив горло, желая заполнить эту паузу хоть чем-нибудь.

– «Стефэния», София, – напомнила императрица. – Или просто «Стефа».

– Стефэния, – решила я выбрать меньшее из зол. – Почему на пиру не остался император?

– Вас это оскорбляет? – приподняла она бровь.

– Скорее удивляет, – быстро заверила я, почувствовав, словно от царицы потянуло холодом. – В Саларе Маркус Бесстрашный никогда не пропускал увеселительную часть всех официальных приемов.

– О, я наслышана, – пренебрежительно усмехнулась Стефэния, скривив идеально накрашенные губы. – Но, мой муж не любитель подобного праздного препровождения свободного времени, – выразительно осмотрела она громко смеющуюся аристократию и значительно окровавленных людей.

– Не любитель? – забывшись, нахмурилась я. В моем представлении, такое чудовище, как Алукард Цепеш, должен упиваться всеобщей вакханалией.

– Он находит данные традиции устаревшими и не поощряет подобного. Потому пользуется своим положением и банально сбегает, – проворчала Стефэния. – В чем я не могу его винить. А вот в чем могу, так это в том, что мне приходится отдуваться на всех приемах за двоих.

– Вы разделяете взгляды мужа? – искренне заинтересовалась я. Как не крути, а мне тут какое-то время жить, потому собрать информацию не помешало бы. В идеале – на всех. Но пока будем довольствоваться малым.

– Прелесть моя, – со снисхождением, словно действительно разговаривали с ребенком, произнесла девушка, не многим старше меня внешне. – Мне почти пятьсот лет. Как считаешь, я за свои годы не успела насытиться подобными весельями? – с искренним интересом спросили у меня.

– Н-не могу знать, – сглотнув от озвученной цифры, пискнула я и устыдилась.

– Открою секрет, – с заговорщицким видом приблизилась она, как по мне, слишком близко, и наклонилась к моему уху, а я почувствовала в опасной близости от своей шеи чужое дыхание, и чуть было не дернулась в сторону, но вовремя затормозила. – Я сыта ими по горло, – услышала я тихий шепот, но была сосредоточенна лишь на том, как шевелятся мои волосы, щекоча кожу от горячего дыхания Стефэнии. С трудом смогла удержать лицо и затравленно посмотрела на Дорина, который пристально вглядывался в мое лицо и коротко улыбнулся мне, выражая единственную поддержку от него за весь этот разговор. – И будь моя воля, – продолжила императрица, словно и не собираясь менять положения. – я бы давно перебила как скотину всех здесь присутствующих, что глупо радуются возможности покичиться друг перед другом своими мнимыми заслугами. Но не могу, так как без аристократов управлять царством будет проблематично, – тяжело вздохнув, поведали мне тоном, словно желали моего сочувствия. Почувствовала, как выбившийся локон из моей прически обхватывают тонкие пальцы и чуть тянут на себя, заставляя наклониться ближе. Я стерпела и это, хотя явственно ощущала неприятные мурашки и дрожь в конечностях, как было всякий раз, когда ко мне желали прикоснуться. Даже не нарочно. – Одно радует, – словно задумавшись добавила вампирша и чуть отстранилась, но лишь для того, чтобы заглянуть мне в глаза, отчего наши лица оказались слишком близко. – Теперь у меня появился приятный собеседник, который будет меня развлекать. Правда ведь? – пытливо вглядываясь в мое лицо, потребовали у меня ответа. И вместо того, чтобы убежать, я была вынуждена улыбнуться и заверить:

– Безусловно.

***

Ворвалась в свои покои, закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной. С тоской и отчаянием посмотрела в потолок и глубоко вздохнула, стараясь вернуть себе спокойствие. Эти несколько часов дались мне очень трудно. Помимо общего напряжения, я была обязана ежесекундно следить за своими жестами, мимикой и словами. Пожалуй, это был самый сложный вечер в моей жизни за последние десять лет.

Прикусила губу, понимая, что в подобном темпе мне предстоит жить еще полгода, если не помру раньше. Поморщилась от своих мыслей и стала остервенело вынимать из сложной прически шпильки и заколки, ощущая, как длинные густые волосы падают на грудь, плечи и спину закрывая меня от этого жестокого и мрачного мира.  Подошла к трюмо с зеркалом и бросила в вазу драгоценности, а после нехотя подняла взгляд на ненормально бледную девушку, на чьем лице лихорадочно блестели большие карие глаза. Хотелось бы ее пожалеть, вот только я помнила, что дело это бессмысленное, потому лишь со злостью сорвала ожерелье с шеи, ощущая, как освободившись от его тяжести, стало легче дышать. Но не надолго…

– Полагаю, сегодняшняя ночь стала для вас неприятной? – услышала я голос сбоку от себя и, обмирая от ужаса, резко обернулась в ту сторону. В дальнем из кресел, в тени портьеры, кто-то сидел. Видно гостя не было, но мне это было и не нужно. Голос я узнала. – Мне жаль, – устало вздохнул мужчина, так и не дождавшись от меня ответа. Затем поднялся с места и вышел на освещенный участок, а я, опомнившись, присела в реверансе, пряча панику, что таилась в моем взгляде. А так же прошептала одно единственное заклинание, на которое ушли все мои силы. Осталось молиться, чтобы его эффект продержался достаточно долго. – Поднимитесь, София, – обходя меня по кругу, потребовал Алукард спокойным, размеренным голосом, который можно было бы назвать завораживающим.

Я послушно поднялась, и на моем лице уже было невозможно прочесть хоть что-то, помимо спокойной вежливости. Мои учителя могли бы мной гордиться.