Семейный портрет с колдуном (СИ) - Лакомка Ната. Страница 47
- Так вы сбежали? – спросила торговка немного испугано.
- Не помню, - ответила я бесцветным голосом.
Я и правда не помнила ничего из того, что она рассказывала. И это было страшно – слушать о себе, как о совершенно постороннем человеке.
Получается, в прошлом году, когда я пропала, списки учениц сгорели при пожаре. Как вовремя были уничтожены все следы таинственной леди Эмили с неизвестной фамилией…
17. Почти королевская свадьба
На Белом Острове я задержалась на два дня. Бродила по липовой аллее, стараясь вспомнить хоть что-то, разговаривала с Анной Молин, которая оказалась единственным свидетелем того, что Эмили существовала, а не появилась, как фея, из чашечки цветка шиповника.
Что-то из рассказов торговки казалось мне неуловимо знакомым, что-то – удивительным. Неужели я и правда была такой непослушной? Сбегала, дерзила монахиням, встречалась с каким-то мужчиной вне стен пансиона…
Вторая попытка встретиться с настоятельницей, прошла более успешно – меня всё же впустили за стены пансиона и позволили пройти в монастырский сад. Липы стройными рядами сбегали по холму вниз, и через разрушенную стену можно было любоваться городом – ратушей, излучиной реки…
Но почему я помнила это, как внутренний двор пансиона святой Линды?.. Словно кто-то перемешал мои воспоминания с чужими, часть заменил, часть подправил – как карточный шулер, который тасует колоды, подкладывая крапленые карты.
Но кто этот шулер? И какую игру он ведет? И почему сестры пансиона святой Клер не узнают меня, как узнала торговка Анна Морин?
Я возвращалась в Саммюзиль-форд, невольно вспоминая слова Вирджиля Майсгрейва: с тайнами невозможно покончить парой слов.
Ну и что, что я узнала о существовании какого-то Самюэля? Что из того, что теперь я твердо уверена, что обучалась в пансионе святой Клер? Тайн меньше не стало. Наоборот. Кто такая Эмилия, привыкшая считать себя дочерью лорда и леди Валентайн? Куда делись четыре года моей жизни? Кто сможет вернуть мне мою настоящую жизнь? И сможет ли?
Я думала об этом, уставившись в окно и не видя ни леса по кромке дороги, ни мелькавших мимо полосатых столбов с указателями миль. Но думы были бесполезными, я так и не решила, что мне делать и как поступить.
В Саммюзиль-форд я приехала поздно ночью, рассчиталась с кучером, и открыла двери своего дома. Ключ повернулся легко, будто замочную скважину совсем недавно смазывали маслом.
Я заперлась изнутри, испытывая желание запереться ото всех на месяц, если не больше. Зажгла свечку и прошла в кабинет отца.
Остановившись посредине комнаты, я растерянно посмотрела на секретер и письменный стол.
Что я могла тут найти? Все документы были переданы мне поверенным, я лично просматривала их еще год назад. Вряд ли там завалялось никем не замеченное письмо от лорда и леди Валентайн с признанием о тайне моего рождения.
Движение воздуха заставило огонек свечи колыхнуться. Я прикрыла свечу ладонью, чтобы она не погасла, зажгла ещё три свечи в подсвечнике на столе, а потом задумалась, оперевшись ладонью о столешницу.
Что же делать бедной Эмилии Валентайн, которая ничего не помнит, и о которой никто ничего не помнит? К кому обратиться? У кого искать защиты?
- Эмилия! – услышала я резкий вскрик от порога и с перепугу уронила свечу, которую держала в руке.
Дверь в кабинет была распахнута, и у входа стояли леди Икения и Аселин – бледные, взволнованные. У леди Икении растрепалась прическа, а у Аселина шейный платок был повязан криво.
- Где вы были?! – леди Икения бросилась ко мне, хватая за плечи, за руки, а потом порывисто обняла. – Мы же договаривались о паре дней, а вы пропали почти на неделю!
Аселин подошел бесшумно, и встал рядом. Я посмотрела на него и отвела глаза.
Леди Икения выпустила меня из объятий и потребовала объяснений.
- Как вы вошли? – спросила я, пытаясь оттянуть неприятный момент признаний. – Мне кажется, я заперла двери.
- Нет, вы этого не сделали, - покачала она головой. – Дверь была приоткрыта. Хорошо, что мы с Аселином проезжали мимо и заметили это. Эмилия, мы чуть с ума не сошли… искали вас по всему городу…
- Где ты была? – спросил Аселин угрюмо и подозрительно.
- Подожди, - осадила его мать. – Не видишь – она устала. Присядьте, Эмилия, - она усадила меня в кресло и участливо наклонилась, вглядываясь мне в лицо. – Что произошло? Ведь что-то произошло? От кого вы сбежали с маскарада? От Джиля?
Аселин дернулся, словно само имя графа резануло его, как нож.
- А при чем здесь дедушка Джиль? – спросил он сварливо.
- Ни при чем, - ответила я, опустив голову. – Прошу прощения, если обижу, но… мы не можем пожениться с Аселином.
Повисла долгая пауза, во время которой мать и сын замерли надо мной, как два каменных истукана.
- Вы передумали? – спросила, наконец, леди Икения. Спросила очень спокойно, в то время как Аселин процедил что-то сквозь зубы и отошел к окну, ударив кулаком в ладонь.
- Кое-что и в самом деле произошло, - произнесла я, с трудом подбирая слова. – Но дело не в вашем родственнике, дело во мне… Я кое-что узнала… о себе…
- Что же вы узнали, Эмилия? – леди Икения заговорила со мной ласково, как с больным ребенком. – Расскажите нам. И мы попытаемся вместе решить все проблемы. Ведь не смотря ни на что, вы для меня – как родная.
Нет, я не считала леди Икению родной. А что касается Аселина, сейчас он держался в стороне, словно его раздражало всё, что происходило со мной. Но мне надо было с кем-то поговорить, кому-то довериться. Не лгать, как Анне Молин, что я потеряла память. Сказать правду – что я не понимаю, что происходит… и очень боюсь…
- Не понимаю, что происходит, - произнесла я так тихо, что леди Икении пришлось наклониться ещё ниже ко мне, - я выяснила, что училась не в пансионе святой Линды, а в пансионе святой Клер, на Белом острове… Только я совсем этого не помню. И мои родители… кажется, они совсем не мои родители. Или мои – но тогда я точно сошла с ума… Вряд ли вашему сыну нужна невеста, у которой с головой не в порядке, или которая родилась неизвестно где, от кого и когда…
- Расскажите-ка всё по порядку, - велела мне леди Икения. – Молния меня ударь, если я что-то поняла. Аселин, быстренько сбегай в лавку и купи хорошего вина, хлеба и окорок. Я очень голодна, да и душечка Эмилия, по-моему, тоже. Чувствую, разговор нам предстоит долгий.
Разговор, и правда, затянулся до утра. Я рассказала обо всём, что произошло – от поездки в Эйкедж, до разговора с Анной Молин на базарной площади.
- Теперь вы понимаете, что я не могу стать женой Аселина, - закончила я, не осмеливаясь поднять взгляд. – Я ничего не знаю о себе. Возможно, я уже была замужем… Возможно, я всё ещё замужем… Представляете, какой разразится скандал, если через полгода или год объявится этот Самюэль и покажет документ о заключении брака?
- Мне кажется, этого не произойдет, - медленно и задумчиво сказала леди Икения. – Судя по всему, этот Самюэль давно мертв.
- Почему вы так решили? – вскинулась я.
- О вашей помолвке было объявлено по всему королевству, - сказала она и улыбнулась мне грустно и тепло. – Об этом только глухой не слышал. Но никто не объявился ни сейчас, ни за тот год, пока вы жили в Саммюзиль-форде. А ваша потеря памяти, Эмилия…
- Да?.. – прошептала я, боясь и желая поверить в то, что она говорила.
- Думаю, это связано именно с гибелью дорогого вам человека. Вы были влюблены, он умер, и его смерть была для вас такой болезненной, что сознание просто вытолкнуло некоторые моменты. Наш организм гораздо умнее, чем мы представляем. В данном случае, вы просто были избавлены от слез и сердечных страданий. Мне кажется, вам надо оставить прошлое в прошлом и с радостью идти навстречу настоящему. А моему сыну, - она посмотрела на Аселина, который стоял у окна, сунув руки под мышки, - нет никакой разницы – сколько вам лет и где вы родились. Для любви это неважно. Ведь так, Аселин?