Твой выход, детка! (СИ) - Перова Вера. Страница 10

— А завтракать?

— Нет. Только кофе.

Головная боль накатывала волнами, и любая мысль о еде вызывала легкую тошноту. Он поставил передо мной тарелку с яичницей. Я бросила не нее подозрительный взгляд. От запаха у меня потекли слюнки.

— Ешь.

Я подчинилась, понимая, что умираю с голода. Он стоял напротив с чашкой в руках и сигаретой в зубах, пристально рассматривая меня. Да, он не слишком любезен, но яичница вкусная. Время от времени я поднимала глаза от тарелки. Ни угадать, о чем он думает, ни выдержать его взгляд у меня не получалось.

— Вадим, я должна тебе объяснить, что произошло вчера.

— Не надо.

— Я просто хочу, чтобы ты знал: я не привыкла устраивать подобные спектакли.

— Хм, что-то верится с трудом.

Он направился к входной двери.

— Что бы ты знала: в следующий раз помогать не буду.

Он с силой хлопнул дверью.

Бли-и-ин, ну почему он такой урод!

Я прошла в комнату и огляделась: всюду последствия пьянки и похмелья. Чтобы привести дом в порядок, мне пришлось сделать генеральную уборку. Пережив очередной кризис, я все еще оставалась на ногах и собиралась предпринять новую попытку излечения. Итак, первое: срочно выкинуть сигареты и спиртное; второе: начать по утрам бегать.

За прошедший год я очень ослабла физически и поэтому любая нагрузка давалась мне с неимоверным трудом. Вот и сейчас, после получасовой пробежки по пляжу, мне казалось, что легкие сейчас разорвутся. Опустив голову и опершись руками о колени, я старалась восстановить дыхание, потом не спеша пошла к дому. Оказалось — у меня гости. На крыльце, перекрывая вход, лежала большая рыжая собака.

— Привет, ты чья? — я с опаской посмотрела на нее.

С собаками у меня получалось не очень. Я их боялась, а они это чувствовали. Но сейчас не было никакой агрессии. Собака устало поднялась и грустно посмотрела мне в глаза. «Какая же ты худая. Может у кого-то из местных сбежала. Надо спросить у Валентины Ивановны, она-то наверняка знает, чей это пес». Я налила в миску суп и вынесла на крыльцо. Собака была там.

— Вот, ешь, — я поставила перед ней еду. — Я пойду в душ, а потом, если ты не уйдешь — будем решать, что с тобой делать.

Собака внимательно слушала меня, слабо виляя хвостом. Она не притронулась к еде, хотя было видно, что она очень голодная.

После душа я выпила чашку чая, высушила волосы и позвонила Валентине Ивановне, затем, вышла на крыльцо. Собака была там. Миска — пустая.

— Ага, значит, супчик понравился, — перебарывая страх, я протянула руку, чтобы ее погладить.

Она отшатнулась в сторону и настороженно посмотрела на меня. «Да ты тоже боишься». Я сделала еще одну попытку. Она покорно позволила к себе прикоснуться. Кожа да кости. Шерсть грязная и местами свалялась. «Да, вид у тебя жалкий. С тобою что, плохо обращались? Или ты потерялась?». Прерывая мои раздумья, подошла Валентина Ивановна с мужем.

— Вот, взяла на подмогу. Он здесь каждую собаку знает, — засмеялась она.

— Ну-ка, ну-ка, покажись, — он присел на корточки.

Пес недоверчиво жался к ограждению веранды.

— Нет, точно не местный. Наверное, городские где-то отдыхали, он и потерялся. Хороший, хороший пес, — он попыталась его погладить.

— Так это — мальчик?

— Ну, да. Кобель. Не слишком старый: лет пять-семь, сказать трудно, очень уж он изможденный и грязный. Но глаза добрые, умные. Хорошая собака. — повторил он, вставая.

Пес внимательно следил за нашим разговором, потом обошел Егорыча и лег у моих ног.

— Ты смотри, признал тебя, — удивилась Валентина Ивановна. — Ну, что делать будешь? Оставишь?

— Не знаю, — растерялась я, — с собаками я не умею.

— А что здесь уметь? Любить надо, заботиться (кормить, мыть). Вот и все умение. Смотри, смотри.

Пес положил морду на мои ноги.

— Ты ему определенно нравишься.

— Его помыть, наверное, надо, — неуверенно сказала я. — Вы мне поможете?

— Конечно помогу, — заулыбалась она.

— И еще поводок, ошейник…

— Это, я думаю, ни к чему, — Егорыч внимательно посмотрел собаке в глаза. — Он так намаялся, что теперь от тебя ни на шаг не отойдет.

Уже вечером, когда мы вдвоем с моим чисто вымытым новым другом смотрели телевизор, я подумала: «а имя? У него же должно быть имя. Нет. Правильно говорить — кличка». Перебрав мысленно все клички собак, всплывающие у меня в голове из книг и фильмов, я решила:

— Норд?

Он вскинул голову, посмотрел на меня и тихонько гавкнул.

— Норд, — еще раз повторила я.

Он опять гавкнул. Отлично. Значит, будешь Нордом.

Надо было устраиваться на ночлег. Порывшись в шкафу, я нашла старое байковое одеяло и постелила в углу гостиной.

— Место, — я показала Норду на подстилку, — это теперь твое место.

Он послушно подошел и лег, туда, куда я показала рукой.

— Хороший, мальчик, — похвалила я.

Ночью я проснулась от того, что кто-то крутился и сопел у моей кровати.

— Норд, зачем ты пришел? Иди на место.

Я встала и отвела его в гостиную.

— Спать надо здесь.

Он покорно лег на одеяло.

Я вернулась в кровать. Через несколько минут он опять тихонько подошел к кровати и положил морду рядом с моей подушкой. Глядя мне в глаза, тихонько вилял хвостом. Я молча смотрела на него.

— Ладно, уговорил.

Я принесла одеяло и положила рядом.

Пес оказался очень славным. Он повсюду следовал за мной. Я открывала для себя радость присутствия четырехлапого друга. Мне это нравилось. Во время нашей каждодневной утренней пробежки Норд трусил рядом, не отставая ни на шаг. Я чувствовала себя под его защитой. Вот только, чем больше я привязывалась к нему, тем больше росла тревога, что вот-вот появится хозяин и заберет его у меня.

Как то утром, уже собираясь домой, я услышала окрик. Ко мне направлялась незнакомая молодая женщина, примерно моя ровесница. Она была стильно одета. На голове золотисто-каштановая грива. С широкой улыбкой она приблизилась ко мне.

— Привет, Лена, — сказала она и тут же поцеловала меня.

— Добрый день, — удивленно ответила я.

— Мама сказала, что ты бегаешь по пляжу, вот я и пошла на розыски, — весело сказала она, — меня зовут Лиля. Дурацкое имя — знаю, но я смирилась.

— Ты дочь Валентины Ивановны? — пытаюсь прояснить ситуацию.

— Ну. С моим братцем ты уже познакомилась, теперь вот я — , опять засмеявшись, она наклонилась и потрепала за ухо Норда. — Это он к тебе прибился? Мама рассказывала. Как назвала?

— Норд.

— Достойно, — одобрительно кивнула она.

Она шагала рядом со мной по направлению к дому.

Я открыла перед ней дверь, она скинула куртку и кроссовки, и тут же развалилась на диване.

— Хочешь чаю, кофе?

— А чего покрепче «за знакомство» у тебя нет?

— Нет. С этим я покончила.

— Ну, тогда — кофе.

— Только тебе придется немного подождать — мне надо принять душ после пробежки.

— Конечно, иди. Я сама все сделаю, — легко вскочив, она направилась на кухню, — где у тебя здесь что?

Через несколько минут я вышла из ванной и опешила. На столе стояла большая тарелка с горой пирожков.

— Мы вчера с мамой пекли, — перехватив мой удивленный взгляд, пояснила Лиля. — Я глянула, у тебя шаром покати, вот я и сгоняла домой.

Мы сидели, болтали, пили обжигающий крепкий кофе с маленькими вкусными пирожками, которые таяли во рту, и у меня было чувство, что мы знаем друг друга сто лет и что я, наконец-то дома.

— Мама сказала, что ты дом купила и хочешь остаться навсегда, — удивленно спросила она. — Я понимаю, тут красиво и все такое… Но ведь скука смертная. Чем ты здесь будешь заниматься? Сейчас же ты не работаешь?

— Сейчас нет.

— А живешь на что? Поди папик какой-нибудь содержит?

— Никто меня не содержит, пока живу на свои сбережения. С работой потом что-нибудь решу. А ты здесь надолго?

— Нет. Несколько дней от отпуска осталось, вот и решила заскочить к родителям. Ты знаешь, кстати, что живешь в нашем доме? Ну, в нашем, с Вадимом?