Дурная слава - Хенли Вирджиния. Страница 15

– Ваш дед, король Генрих III, страстно желал оказать честь своему сводному брату с континента и произвести на него наилучшее впечатление, а потому предложил заключить брак между шестнадцатилетней дочерью Лусиньяка Элис и мной, ведь я был наследником Глостера, самого богатого графства Англии. В ту пору мне было десять лет, Эллис же была зрелой девицей в самом соку. Она вовсе не собираюсь ждать долгие годы, пока я вырасту и смогу уложить ее в постель. Ее любовником был лучший друг принца Эдуарда, сэр Англии, Роджер де Лейберн, так, во всяком случае, я полагал долгое время. На самом деле она много лет совершала адюльтер с наследником престола.

– С моим отцом? – недоверчивым тоном спросила Джоанна.

– Я его не виню. Взрослый, неженатый принц-наследник, он просто бездумно брал то, что ему предлагалось. Эта шлюха легко соблазнила его, как и многих других. Я ее презирал. Семена ненависти, посеянные между нами в то время, не позволили мне скрепить наш брак делом, даже когда я достаточно для этого повзрослел.

– Вы развелись с ней и отослали ее назад на континент.

– Да, когда ваш отец стал королем.

– Ваши отряды отвоевали королевство у Симона де Мокфора, а в результате мой отец получил корону. Он вам многим обязан.

– Я связал свою судьбу с Эдуардом Плантагенетом не только потому, что он законный король, но и потому, что он великий воин, обладающий достаточной силой, чтобы властвовать справедливо.

– Он полагает, что этим браком может рассчитаться с вами?

– Несомненно. И в то же время собрать замки, богатства и земли де Клэров в шкатулку Плантагенетов.

– Только если будет наследник, – резко бросила Джоанна.

Гилберт взял ее руку и стиснул своими ладонями.

– Джоанна, вам восемнадцать. Вы переживете меня на десятилетия. Если вы станете моей женой не только по званию, если будете столь щедры, что подарите мне наследника, я оставлю вас самой богатой вдовой в королевстве. Тогда вы сами сможете выбрать мужа и устроить судьбу по собственному выбору.

«Неужели моя жизнь не кончена? Неужели она только начинается?»

– Джоанна де Клэр, если вы будете вести себя со мной честно и оказывать мне должное уважение, то с этого дня вы сами сможете принимать решения во всем, что касается вашей жизни.

Принцесса распахнула глаза.

– Оказывается, я вышла замуж вовсе не за домашнюю болонку, а за истинного мужчину. Гилберт, я стану вашей женой не только по званию.

Глядя в глаза жене, граф улыбнулся и стиснул ее ладонь.

– Вы об этом не пожалеете, любовь моя.

Жених задул свечи и повел невесту к кровати. В темноте он снял одежду, и как только они, обнаженные, легли вместе в постель, Гилберт перевернул жену на живот и начал массировать ей спину.

Вскоре Джоанна расслабилась и привыкла к ощущению го рук на своем теле. Ее охватила приятная истома, вскоре сменившаяся чувственным возбуждением. Она протянула руку, чтобы дотронуться до мужа, и не испытала никакого отвращения оттого, что оно не было юным. Гилберт обладал отличными мускулами, его тело оказалось твердым, как дерево, а руки достаточно умелыми, чтобы возбудить любую женщину. И когда он накрыл ее своим телом, заняв доминирующую позицию, Джоанна ощутила, как в ней, быстро нарастая, возникла неодолимая волна желания. Гилберт отлично владел собой, двигаясь медленно и настойчиво, он дважды довел ее до оргазма, прежде чем позволил семени излиться в ее лоно.

Джоанна лежала, потрясенная страстью, которую сумел разбудить в ней муж. Обхватив ладонями груди, она стонала от наслаждения. «Это лучшая ночь любви, какая была у меня в жизни. Мой муж – превосходный любовник, никакого сравнения с молодым де Боуном. Сын констебля только начнет – и сразу кончил». И новобрачная графиня Глостер, улыбаясь в темноте, повернулась на бок.

Прошло не менее двух часов, пока кавалькада во главе с графом и графиней Глостер была готова покинуть Виндзор. Гилберт де Клэр был не из тех, кто легко смиряется с проволочками, особенно когда виною им женщины, но он провел утренние часы с королем Эдуардом и его лордами, обсуждая отношения с парламентом, в который он должен был явиться через два дня. Когда Джоанна со своими дамами перед полуднем спустилась наконец во внутренний двор замка, де Клэр придержал язык и помог своей невесте вскочить в изукрашенное драгоценностями седло.

Джори воспользовалась помощью грума и заняла свое место рядом с Мод Клиффорд, Бланш Бедфорд и Элеонорой де Лейберн позади графа и графини Глостер. Вдруг у нее перехватило дыхание – Джори увидела Гая де Бошана. Он вернулся! Повинуясь первому импульсу, она хотела соскочить с коня и броситься в его объятия, но вокруг было слишком много глаз, чтобы так открыто демонстрировать чувства. Вместо этого она безмолвно наблюдала, как Гай приблизился к своему другу де Клэру. Рыцари обменялись несколькими словами, рассмеялись и кивнули друг другу в знак согласия. Кавалькада двинулась сквозь толпу провожающих. Джори не сводила глаз с Уорика. Он не махнул ей рукой, но прижал пальцы к губам, затем – к сердцу. «Он знает, что я пойму эти два жеста». Ее охватила безумная радость, сердце едва не выпрыгнуло из грудной клетки. «Гай, любовь моя, я буду думать о тебе все время, пока мы не вместе».

Резиденция де Клэров в Кларкенвелле находилась в предместьях Лондона. Ее ближайшим соседом являлся Тауэр. Джори была занята разборкой вещей Джоанны с того момента, как въехала в железные, украшенные вепрем, гербом Глостеров, ворота, и до той минуты, когда без сил упала на кровать в комнате, которую ей пришлось делить с Элеонорой де Лейберн. Целый день ушел на то, чтобы развесить в шкафы гардеробной, примыкающей к спальне хозяина Кларкенвелла, все королевские наряды и поставить туда подходящие к ним туфли. Потом Джори раскладывала в ящики комодов нижние юбки Джоанны, ее ночные рубашки, корсеты, чулки, подвязки, перчатки, шарфы, вуали и носовые платки. Кроме того, ей пришлось проверить всю коллекцию драгоценностей Джоанны, чтобы убедиться, что ничто не было похищено по дороге из Виндзора.

Джори пожелала Элеоноре спокойной ночи и прикрыла глаза, размышляя, когда же она привыкнет к частному дому после жизни в огромном Виндзорском замке. При этой мысли она в темноте улыбнулась. «Я здесь долго не проживу». Перед ее мысленным взором встал слегка мрачный образ неотразимого Уорика, к которому так рвалось ее сердце. Она, Джори, безусловно, самая счастливая женщина на свете, раз сумела увлечь такого человека, как Гай де Бошан! Она не заслуживает подобной награды!

На следующее утро Джоанна вызвала четырех своих фрейлин. Дамы тотчас поняли, что графиня пребывает в благостном и щедром расположении духа.

– Должна вам сказать, что я искренне ценю вашу дружбу, преданность и ваши усилия. Я лишь недавно осознала, как я должна благодарить судьбу, что вы оказались у меня на службе. Все вы пребываете в таком возрасте, когда брак должен вскоре вас у меня отнять. Раньше, чем это случится, мне бы хотелось каждую из вас вознаградить свидетельством моей привязанности.

Графиня сделала знак, и лакеи в ливреях дома Глостеров внесли рулоны тонкой шелковой ткани, затканной серебряными нитями. Их Джоанна получила в подарок на свою свадьбу.

– Выбирайте.

Остальные три дамы стояли в нерешительности, а Джори безошибочно выбрала рулон шелка, который наилучшим образом мог подчеркнуть нежные краски ее лица. Бледно-зеленый шелк в точности соответствовал цвету ее глаз.

– Никогда не видела такой чудесной материи! Благодарю тебя от всего сердца!

В комнату вошел граф Глостер.

– Доброе утро, леди. – Каждая из дам присела в глубоком реверансе. – Не стоит. Такие формальности смущают сердце солдата. – Явно забавляясь, он с дружеским блеском в глазах смотрел на девушек, потом остановил взгляд на Джори. – Леди Марджори, к вам гость.

Джори бросилась вниз в приемные покои, надеясь, что кто-то привез ей известие от брата, и чуть не свалилась со ступенек, когда ее взгляду предстал Уорик, меряющий шагами зал и нервно хлопающий себя по бедру перчатками для верховой езды.