Огонь в его крови (ЛП) - Диксон Руби. Страница 6

Ванна полностью заполнена свежей водой; они, должно быть, использовали один из колодцев неподалеку, чтобы достать ее так много, потому что водопроводные системы больше нигде не работают. Рядом с ванной я вижу кусок мыла и плотное коричневое полотенце. Это… это немыслимая роскошь. Добавь все это к тому платью, и я уже более чем просто озабочена.

— Вы, ребята, намерены заставить меня стать шлюхой?

Стражник издает хрюканье и пихает меня еще одним толчком вперед, затем достает ключ.

— Протяни руки.

Я делаю это, и он снимает с меня наручники, а потом идет к двери. Я протираю запястья, обдумывая возможность побега, но у меня никогда не получится добраться дальше казарм полных солдат, к тому же предпочитаю не быть изрешеченной пулями.

— Для чего еще платье и ванна, если не для проституции?

Впрочем, не то, чтобы я хотела быть шлюхой. Это всего лишь… самый логичный вывод.

Он игнорирует мой вопрос и окидывает меня подчеркнутым взглядом.

— Используй мыло. Много мыла. Убедись, что тебе удалось смыть с себя всю свою вонь.

— Смыть мою… вонь?

Я пахну — теперь, когда дезодоранты остались в прошлом, все пахнут — но я не воняю. Он тоже пахнет. Как и все остальные. Я наклоняю голову, проявляя любопытство.

— Не поняла.

— Ты не имеешь права задавать здесь вопросы. Ты должна просто выполнять.

— И… вы не собираетесь передавать меня по кругу? — а я ведь слышала истории о том, как красивые девушки исчезают в казармах и никогда уже не возвращаются. И хотя, я бы не стала называть себя красавицей, я здесь, и мне велено отмыться, так что я немного нервничаю.

Должно быть, на моем лице отражаются опасения, потому что стражник качает головой и жестом снова указывает на ванну.

— Мы не собираемся причинять тебе вред. Просто отмойся и оденься, и мы тебе все объясним.

Он закрывает дверь, запирает ее, после чего я остаюсь наедине с ванной. Я немного тяну время, пребывая в сомнениях и потирая свои запястья, в то время как с тоской гляжу на воду. Я бы хотела принять ванну, но не могу отделаться от чувства, что во всем этом есть какой-то подвох, о котором мне преднамеренно не сообщают. Что-то вроде дюжины парней, врывающихся в ванную комнату, в ту секунду, когда я полностью разделась, или типа того. Зачем они настаивают на том, чтобы я искупалась? Тут что-то не сходится.

Но… вода пахнет такой чистотой и свежестью, а от самого мыла даже чувствуется легкий аромат трав. Я сразу поднимаю его и принюхиваюсь. Лаванда. Ну, надо же. Это очень старое мыло. А я целых две недели была заточена в пропитанной потом и пропахшей плесенью тюремной камере. От меня несет золой, потом, и один бог знает, чем еще.

«К черту их всех!» Я срываю с себя одежду, отбрасываю ее в сторону и влезаю в ванну. Если подвергнусь изнасилованию, по крайней мере, я могу быть и безупречно чистой.

Я погружаюсь в воду по самую шею и испускаю стон. Это абсолютное блаженство. И не имеет значения, что она едва теплая. Но это ванна! Последний раз, когда я мылась в такой, был еще до наступления «До». С тех пор мы живем, воюя друг с другом, дабы раздобыть достаточно еды и воды, не говоря уже о возможности помыться. Почти каждый день я довольствуюсь протиранием по-быстрому мокрой тряпкой, а многие люди не делают даже этого. Но столько много воды? Это — сказочная роскошь. Эми кондрашка хватила бы, узнай она…

Эми. Я подавляю в себе желание расплакаться. «Очень прошу, будь в порядке, Эми. Во что бы то ни стало, я выпутаюсь из всего этого, а потом вернусь к тебе».

Как только я задумываюсь о своей сестренке, ванна тут же теряет часть своего очарования. Я отмокаю еще пару минут, а затем с помощью мыла методично отдраиваю свои конечности и волосы. Я моюсь несколько раз, пока по моим рукам больше не струится грязь вперемешку с водой, а мои волосы хорошенько запутались и скрипят от чистоты.

К тому времени, когда заканчиваю, слышу, как за дверью тихим голосом разговаривают стражники, словно они не хотят, чтобы я слышала. Я оборачиваю полотенце вокруг тела и на цыпочках подкрадываюсь к двери, чтобы подслушать, но никак не могу разобрать, о чем они говорят. Черт. Я хочу узнать о пяти других девушках. А именно — в чем смысл наживки.

А мне так хотелось понять, что происходит.

Я складываю свою грязную одежду как можно аккуратнее, потому что хочу взять ее с собой, когда пойду домой. Я отказываюсь допустить, чтобы «если» прокралось в это утверждение. Я вернусь домой. Я рассматриваю «платье», которое мне дали, и мне приходиться дважды его перевернуть, прежде чем выясняю, с какого конца его надевать. Это крайне странный предмет одеяния, не более чем квадрат из ткани с прорезанными в нем отверстиями для рук и шеи. «С какой стати они хотят, чтобы я это надевала?»

Вся ситуация так и попахивает серьезными проблемами.

Раз уж больше мне нечем заняться, я сажусь на край ванны и жду, уставившись на дверь.

У меня руки свободны от наручников, я могла бы сбежать. Наверное. В том случае, если мне удастся пробраться мимо десятки стражников, которыми, по-видимому, кишат казармы… куда мне идти? Форт-Даллас небольшой, и найдется кто-то, готовый на все за кругленькую сумму, что снова продаст меня с потрохами. Мне нельзя будет возвращаться домой, если за мою голову назначат вознаграждение.

А какой у меня еще выбор? Покинуть город? Позволить им изгнать меня, что они и намерены сделать? Я умру, это точно. Территория свалки не просто так опустела, у этого есть причина — без защиты там никто не может выжить. Случается, что защита проявляется в форме группы людей, иногда здания. Мне говорили, что существуют карты, которые могут показать безопасный коридор между фортами… за правильную цену. Без нее? Остаешься сама по себе, а на севере драконы представляют особую угрозу, или, по крайней мере, такие ходят слухи. Я никогда не уходила дальше, чем Форт-Даллас. Никто не уходил. Находишь безопасное место, и остаешься. К тому же, мне приходилось постоянно следить за Эми, о которой я беспокоилась, а теперь еще и моя подруга Саша. Бедняжка Саша. Неприятности, кажется, преследуют ее еще больше, чем меня.

Я увязла здесь, нравится мне это или нет. Я не могу их бросить. Меня бесит, что я в полной заднице за то, что делают все. Они что, думают, будто никто не занимается охотой на мусор, лишь я одна? Чушь! Все это делают, потому что еды никогда не бывает достаточно, а единственная работа, которую женщина, не имеющая связей, может получить, — лежа на спине, раздвигая ноги. Я не буду этого делать, поэтому я охочусь на мусор. Это же уму непостижимо быть арестованной за это, и у меня такое чувство, что все это очень уж похоже на подставу.

Через мгновение в дверь раздается учтивый стук. Я встаю, а моя сложенная одежда спрятана у меня подмышкой.

Стражник заглядывает внутрь, оглядывает комнату, потом смотрит на меня.

— Ты закончила?

Я сдерживаю себя от саркастического ответа.

— Закончила.

Он кивает головой и входит в комнату.

— Будь добра, протяни обратно руки.

«Снова наручники? Проклятие». Я кладу свою одежду на раковину, а затем покорно протягиваю руки.

— Что будет с моей одеждой?

— Сможешь забрать ее позже.

Это… не тот ответ, который я ожидала.

— Серьезно?

— Ага. Приказ капитана. После сегодняшней ночи сможешь уйти.

Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я пристально смотрю на него, но он не смотрит мне в глаза, а отводит взгляд в сторону, и от этого у меня возникает какое-то странное предчувствие.

— А что произойдет этой ночью?

Он молчит. Ну, полагаю это плохой знак. Что бы это ни было, это исчезнет вместе со мной и девушками-наживками? Все плохо. Именно поэтому они не хотят со мной говорить. Я облизываю свои пересохшие губы и киваю в направлении своей сложенной одежды, хотя у меня возникают подозрения, что никогда их больше не увижу.

Стражник берет мои вещи и зажимает их рукой в подмышке, и как только мы входим в следующую комнату, он кладет их на стол… рядом с пятью аккуратными кучками одежды с обувью, все еще ждущих своих хозяев.