Паранойя. Почему он? (СИ) - Раевская Полина "Lina Swon". Страница 33
Видимо, что-то неописуемо-восторженное отразилось тогда на моем лице, потому что папа Гриша щелкнул меня по носику и подразнил:
-Таська, у тебя сейчас слюна капать начнёт.
- Пахнет вкусно, - смутившись, поделилась я с улыбкой.
-То ли ещё будет, - пообещал он и приобняв маму, тихо спросил. – Ну, как тебе?
Мама тогда ещё не словила звезду и была более искренна в проявлении своих эмоций, поэтому ответила такой счастливой улыбкой, что кажется, затмила блеск Средиземного моря. Никогда не забуду, как у нее сверкали глаза; какой влюбленной и ослепительно красивой она была. Впрочем, всё тогда казалось невероятно красивым, романтичным и, естественно, произвело на меня неизгладимое впечатление. С тех пор городом любви и романтики стала для меня Ницца, а не Париж, как для большинства девчонок, которым модель красивых отношений транслировало кино. Хотя суть в общем-то одна. Просто они смотрели его по телевизору, я же видела это кино наяву и могла в подробностях представить своё собственное.
В нём мы с Серёжей на небольшой, но уютной вилле в Мон Борон с восхитительным видом на Бухту Ангелов. Я просыпаюсь до восхода солнца, чтобы увидеть, как первые лучи ласково скользнут по любимому лицу. Берусь за кисти и начинаю создавать серию портретов самого притягательного на свете мужчины. Он спит и не догадывается, что я в эту секунду каждым мазком признаюсь ему в любви.
Фиолетовый: ты - моя мания.
Синий: ты –моя сила.
Зеленый: ты – моя энергия.
Желтый: ты – мое вдохновение.
Красный: ты – моя любовь.
Когда я закончу, он все еще будет спать, я же продолжу шептать о своей любви каждым шагом по Английской набережной, спеша на Кур Салейя, чтобы купить свежайших прованских овощей, анчоусов, багетов, фруктов и нежнейший тропезьен. Продавцы будут смотреть на меня с понимающими улыбками, а я - улыбаться им в ответ, вдыхая умопомрачительный аромат цветущей мимозы, лимонов и моря. Вернувшись домой, я открою все окна, и наполню им наш дом. А после прозвучит еще одно моё «люблю». Возможно, неумелое, так как с кулинарией я на «вы», но искреннее и очень старательное. И когда завтрак будет приготовлен, я вернусь в нашу постель, прижмусь к горячему, сильному телу, вдохну терпкий аромат кожи, и скользнув губами по слегка колючей щеке, прошепчу:
- Je t’aime follement amoureux. (пер. фр. Я люблю тебя, безумно люблю)
Серёжа проснётся и всё поймет по взгляду, улыбнется так, как только он умеет и подмяв меня под себя, поцелуями и ласками повторит мои слова, наполняя собой.
А после будет совместный душ, дурачества за завтраком, сомнительные комплементы моим кулинарным талантам, разговоры обо всем на свете, жаркое, южное солнце, лазурное море, устрицы в чесночном соусе под холодное розовое, много смеха и секса. О, да! Океан секса: на столе за завтраком, на яхте во время прогулки, в одной из ниш дворца Ласкари, в примерочной бутика Селин, в туалете Ле Шантеклер, на пляже под звездами, в машине под дождем и конечно, в спальне… Мучительно нежно, медленно, горячо, не переставая повторять слова любви…
Таким в идеале было моё «кино», но в жизни всегда чего-то не хватает, чтобы достичь этого самого идеала. Например, какого –то нелепого года до поступления в университет, вынуждающего оригинальничать и строить из себя незаурядную девушку. Надолго ли меня хватит? И что будет, если правда вскроется?
К счастью, эта мысль не получает развития, так как Серёжа объявляет:
-Ладно, поехали, Анастасия Андреевна, будем удовлетворять твои причуды.
-В смысле?
-Ну, я же обещал тебе просвещение.
-А мы разве не закончили с ним? – кивнула я в сторону машины. Серёжа усмехнулся и легонечко коснувшись губами моих губ, подразнил:
-Мы только начали.
Я вспыхнула, поняв, что он вовсе не урок вождения имеет в виду, и смущенно отвела взгляд, он же, посерьезнев, спросил:
-Точно не в обиде на меня, Настён?
-Точно, - тихо заверила я и поспешила закрыть эту тему. - Пойдём уже, обработаем твою бровь.
Он молча кивнул, и взяв меня за руку, повёл сквозь заросли пшеницы. Правда, через несколько секунд мы уже неслись во весь опор, подгоняемые ордой комаров, дождем из росы и пронизывающим, предрассветным ветром.
-Твою мать! – прихлопнув очередного комара на плече, замер Серёжа перед машиной. Заметив погнутый передний бампер и множество царапин, я тоже смачно выругнулась про себя, и прикусив губу, осторожно предложила оплатить ремонт.
-Чего? – последовала незамедлительная реакция: Серёжа окатил меня таким взглядом, что захотелось убежать куда-нибудь подальше. Но вместо этого я зачем-то промямлила:
-Ну… это… У меня есть кое-какие накопления, я планировала через годик, может, купить небольшую студию для работы, но раз так накосячила, то… В общем, я оплачу. Думаю, там хватит… - последние слова я уже произносила шепотом, глядя на Серёжу, как кролик на удава.
Удав же несколько секунд смотрел немигающим взглядом, а потом разразился хохотом, вгоняя меня в краску стыда.
И вот так всегда: хочешь, как лучше, а тебя на смех поднимают.
-Настька, я тебя обожаю. И откуда ты такая взялась… - просмеявшись, выдал Серёженька, качая головой.
-А что я такого сказала? – недоуменно воззрилась я на него. – По–моему, это нормально нести ответственность за свои косяки.
-За свои, но не за чужие. Да и вообще не имей привычки впрягаться в проблемы, когда у тебя есть мужик, - назидательно заметил он, и кивнув на пассажирское сидение, распорядился. – Ладно, поехали, а то меня уже комары сожрали.
Киваю на автомате, и продолжаю стоять, переваривая новость: оказывается, у меня теперь есть мужик.
С ума сойти можно! Прямо аж в жар бросило…
-Ну, че ты там зависла? – быстро приводит меня в чувство нетерпеливый голос.
Вот тебе и мужик.
Прыснув, спешу к машине.
-Поди выберемся отсюда без эвакуатора, - бормочет Серёжа себе под нос, регулируя кресло.
-Подожди, а лицо обработать? – усевшись, спохватилась я.
-Приедем и обработаем, тут десять минут пути.
-Давай тогда сразу голову отпилим, инфекция же повсюду, - припомнила я, повеселив его.
-Да я, Настён, с рождения без головы, так что мне, что инфекция, что резекция – один хер.
-Ну, тебе может и один, а мне пока еще твоя дурная головушка дорога, так что сиди смирно, - распорядилась я и достав перекись, поманила Серёжу к себе.
-Ладно, только дуй, - потребовал он, вызывая у меня умиление.
-Не бойся, малыш, тетя Настя сделает всё в лучшем виде.
К тому моменту, когда рана была продезинфицирована и защищена пластырем, рассвет окрасил небо в нежно-розовый цвет, и это было настолько красиво, что мы замерли, любуясь потрясающим видом. Но вскоре мой желудок нарушил идиллию, издав далекий от эстетики звук.
Естественно, Сережа не упустил возможность поиздеваться.
-Да-а, Настька, ты – истинный… пчеловод, - протянул он насмешливо. – Я тут, значит, из кожи вон лезу, чтоб рассветы с тобой встречать, а тебе лишь бы понямать.
Я засмеялась, заливаясь краской смущения.
-Ну, извините, Сергей Эльдарович, издержки растущего организма.
-Растущего? – хохотнул он, косясь на мои ноги.
-Вообще-то человек растет до двадцати пяти лет. И это, между прочим, научный факт! –поумничала я, собирая в пакет разложенные по приборной панели мази да растворы.
-Ну, в ширь-то можно и до гробовой доски расти, тут и научных фактов не надо, - ничуть не впечатлившись моими доводами, подколол Сережа, весело поблескивая своими синими-пресиними глазами.
-Да иди ты! – отмахнулась я с улыбкой.
Так, посмеиваясь и подшучивая, мы выбрались на трассу. Пообещав самый вкусный на свете плов, Сережа повез меня в деревеньку неподалеку.
-Там что, какая-то фирменная узбечка? –поинтересовалась я.
-Нет, там отборная баранина, хорошая печь под казан и вот эти умелые руки, - как всегда, без ложной скромности объявил он, демонстративно похлопав по рулю своими умельцами.