Мой злодей (СИ) - Власова Мария Игоревна. Страница 93
— От кого? – зло на него оглянулась и незамедлительно вернулась к созерцанию фрески на стене, не желая с ним разговаривать.
— От того неказистого доктора или того же графа Ратморского? Даже как-то странно, что у вас столько поклонников с вашим-то чувством вкуса. Хотя, если учесть, сколько денег у вашего отца, все становится понятным, – глумливо подметил модельер, выводя меня из себя ещё и противным оценивающим взглядом.
Похоже, я была права, и о том, что отец подписал договор злодея, никто не знает. Боюсь представить, как бы сильно мне перемывали кости все здешние гости, особенно учитывая, что и сейчас меня не особо жалуют. От взглядов посторонних людей чешется затылок, но болтовня модельера от них здорово отвлекает.
— Пусть вас не заботит количество моих поклонников, вы в это число никогда не войдете, – сквозь зубы проговорила, изображая вежливую улыбку.
— Даже будь я аристократом? – ухмыльнулся модельер, его словно позабавило моё высказывание. Странно, я была уверена, что он ответит, что никогда и не собирался становиться моим поклонником. Комплексы по поводу статуса сыграли свою роль в этом ответе, или его флирт возле лестницы не был шуткой?
— Да хоть самим королем! В гробу я видала таких поклонников, – шикнула на него зло и отвернулась, чувствуя, что наша небольшая перепалка заинтересовала оказавшихся неподалёку гостей.
Меньше всего мне хочется испытывать на себе повышенное внимание этих людей.
Арман вальяжно подошёл ко мне поближе, на его лице почему-то засияла ухмылка. Что он ещё задумал?
— Употреблять в одном предложении слова “король” и “гроб” во дворце, когда за каждым словом следят… Вы совсем бесстрашны или все же просто дура? – спросил он, наклонившись слегка ко мне и опершись одной рукой о моё кресло. Даже по голосу понятно, к какому ответу он больше склоняется.
— Вам стоит опасаться того дня, когда я смогу ходить, – сладко прошептала, еле сдерживая гнев и смотря исключительно прямо перед собой на фреску.
— Почему же? – в голосе модельера послышались насмешливые нотки.
— Ибо первым, что я сделаю, когда смогу ходить, так это заеду коленом вам в пах! Так, чтобы фальцет вашего голоса соответствовал вашей внешности, – сквозь зубы пообещала, чувствуя, как его дыхание неприятно обдало мою щеку. Зачем он наклонился ко мне? Над левым ухом послышался его тихий смешок и обещание:
— С нетерпением буду ждать этого дня.
На секунду мне показалось, что он хочет меня поцеловать. У меня даже рука дернулась, чтобы залепить ему пощечину, но модельер резко выпрямился и даже на шаг в сторону отошёл. Неужто испугался, что его аморальные поползновения заметили? Вздохнула, твердо сжав руки в замок на коленях, и по-прежнему делаю вид, что меня очень интересует фреска.
— Вы знали, что эту фреску восстановили из руин предыдущего Медного замка? – спросил Арман светским тоном и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Потрясающая история рода Саламбье в одной лишь уцелевшей фреске, не грустно ли?
Он задумчиво вздохнул, смотря на нее так, будто и правда ею интересуется. Я метнулась осознанным взглядом по фреске и не увидела ничего интересного. На ней изображены двое мужчин, похожих на средневековых воинов в металлических латах. Они сражаются друг с другом, в руках у одного – копьё, а у другого – секира. На доспехах, в районе груди каждого герб рода Саламбье – дважды перекрещенный круг. Междоусобица какая-то? Брат не поделил трон с братом? Когда-то я увлекалась историей, средневековыми интригами и, конечно же, книгами на подобную тематику. Ох, уж эти пошловатые книги в мягкой обложке из газетных киосков, как они смущали пытливый подростковый ум одним упоминанием такого, простого, на первый взгляд, «петушка».
— И что здесь за история изображена? – поинтересовалась с легким интересом. Времени полно, спешить некуда, а так хоть историю своего нового мира узнаю. До стеллажа с книгами по истории в библиотеке Карвалье я так и не добралась, чтобы освежить воспоминания Рианны в голове.
Арман повернул голову и, едко улыбнувшись, сказал:
— Так все же просто ду…
— Хотите вылететь с работы? – хмуро спросила у него, не желая слушать оскорбления в своей адрес.
— В вашем положении только книги и читать, а вы даже историю не знаете, – пренебрежительно хмыкнул мужчина и снова обратил свой взор на фреску.
— История – не тот предмет, который можно изучить по одной книге, сведения в ней не всегда субъективны. Я же предпочитаю читать книги для души, они не претендуют на достоверность и не вводят меня в заблуждения, оперируя фактами, – ответила ему сквозь зубы.
Он удивленно приподнял брови, словно ожидал услышать от меня что-то другое.
— Вам бы тоже не помешало почитать специализированную литературу в вашем-то положении, – слегка передразнила его. – Может, научитесь подгибать и качественно обрабатывать края или делать выточки.
— Для чего? – не понял мужчина.
— Чтобы моему отцу не было стыдно за ваши творения перед покупателями, – натянуто улыбнулась, чувствуя раздражение.
— Я о «душе», – вот так просто отмахнулся он от моих слов, – что это такое вообще?
Забыла, что здесь никто не знает, что такое душа, такого понятия в принципе не существует. Даже придумай я оправдание своей странной фразе, звучать оно будет неправдоподобно, так что лучше соскочить с опасной дорожки, пока в кружок графа «распознай, что не так с Рианной де Карвалье» не вступил модельер.
— Так, что здесь изображено? – отвернулась, чтобы не наблюдать его испачканное белым лицо.
— История о Перекрестной руне, конечно, – ухмыльнулся Арман.
Забыла, как дышать, не веря своим ушам, что слышу это название снова. Хотя у той самой книги было такое название и, вполне вероятно, что я должна была на него наткнуться здесь. Я прочитала ту книгу множество раз, вдоль и поперек, кроме последней главы. Последнюю главу так и не смогла ни разу осилить, что сейчас мне кажется неимоверно глупым. Что бы было, если бы я все же прочитала ее? Возможно, я бы выбралась из того пожара живой и не попала в мир книги. То, что меня всегда беспокоило: неужели первое и последнее упоминание об этой Перекрестной руне было в последней главе? Если так, то зачем так называть книгу? Что в ней такого особенного, и что вообще значит эта «Перекрестная руна»? Метнулась взглядом по фреске, как будто она может дать мне ответ, но его там не было.
— Что с вами? – голос Армана отвлек от поиска подсказок во фреске. – Вы словно побледнели.
— Что? Нет, нормально все, – отмахнулась рассеянно и тут же спохватилась. – Так что там за история о Перекрестной руне?
— Видите герб Саламбье? – спросил он, указывая на грудь каждого из воинов на фреске. – Изначально он не был таковым. В те времена, ещё до появления Романии, как отдельного государства, мы были всего лишь провинцией под гнетом Империи Гну, которая потом раскололась и превратилась в Мостовой альянс. Империя торговала с другими континентами, с той же Прусей или Шумирой, и основным ее товаром были люди. Каждому, кто проживал на этой территории и доживал до полового созревания, специальной кислотой выжигали клеймо раба. Вот это самое клеймо.
Ему понадобилась пауза, чтобы отследить мою реакцию, но я застыла, внимая каждому его слову. Теперь этот дважды перекрещенный круг вызывает совсем неприятные ассоциации.
— Рана после клейма кровоточила долго, а кожа не рубцевалась из-за кислоты. Со временем отметина чернела настолько, что почти походила на нательные краски курнейцев. В те времена многие наши сородичи сбегали в их вольные земли. Тех, кто там оставался, называли воинами перекрещенной руны. У курнейцев рунный язык, хоть это вы знаете, леди?
Скосила на него недовольный взгляд, однако кивнула. Как странно слышать об истории этого народа, о рабском прошлом и смотреть на то, что они достигли в итоге. И в то же время мои мысли понеслись к Анри, и тому, что в детстве его продали почти что в рабство. То есть теперь сами романийцы продают друг друга. Неужели то, что я приняла за тату на теле молодого Анри, на самом деле является клеймом раба? Сердце болезненно сжалось, но я взяла себя в руки.