Великолепная Лоуренс (СИ) - Рябченкова Марина. Страница 12

В прежнем замешательстве беру блокнот и ручку и ставлю на серой странице короткую закорючку с инициалами Анны Лоуренс.

Люди вокруг зашептались громче.

«Анна Лоуренс?»

«Да, очень похожа…»

«Что она здесь делает?»

— Какая вы потрясающая, — впервые за все время что-то сказала Грейс. Глория согласно закивала головой, прижимая к груди блокнот с моим автографом.

Официантка появилась внезапно.

— Я вас не узнала, — говорит так, будто извиняется передо мной. Тоже протянула мне блокнот и ручку.

— Рассчитайся, — тихонько говорю я Коллинсу. Ставлю росчерк на блокноте и поспешно ухожу из заведения.

Я села в машину.

Смотрю на придорожное кафе. Люди заходят и выходят.

Совсем скоро из кафе вышел парень. Поправив завязанный на шее платок, он огляделся по сторонам и неторопливо пошел к «Дейсмо». Я напряглась.

— Привет, — сказал он, лениво махнув мне рукой. Нехотя кручу ручку на двери, и окно ползет вниз.

— Куда вы направляетесь? — дружелюбно спрашивает он.

— Для чего вам?

— Ну, может, нам по пути. Кто знает.

С подозрением смотрю на парня.

— Я сомневаюсь в этом, — наконец говорю я. Окно поднимается вверх.

Парень обошел «Дейсмо» и ненадолго остановился перед капотом. На его лице возникла странная ухмылка.

Такие, как он, всегда ищут неприятности и, как правило, находят их.

Из кафе вышел Коллинс. Парень так же беззаботно поздоровался и с ним.

— Странный парень, — говорю я, когда Клайд сел в машину.

— Просто мальчишка.

— Он спросил, куда мы едем, а потом запомнил номер машины.

— Ты что-нибудь сказала? — теперь Клайд менее спокоен.

— Конечно, нет.

Заработал двигатель, небесно-голубой «Дейсмо» отправился в путь. Густые деревья вдоль дороги закончились быстро, им на смену пришли фермерские поля — вспаханные гектары. Мне вдруг вспомнился рассказ Джона о том времени, когда он взбунтовался воле отца и отправился работать на ферму. Мне по-прежнему трудно представить это. Какие это были года, сороковые?

— О чем думаешь? — спросил Коллинс.

— Ты будешь спрашивать об этом всякий раз, когда я молча уставлюсь в окно?

— Да.

Из груди вырвался смешок и, немного подумав, отвечаю:

— Я ни о чем таком не думаю… просто злюсь.

— Из-за того, что произошло в кафе? Из-за того парня?

— Нет, из-за девушек, что просили у меня автограф — сказала я и пальцами забарабанила ритм на приборной панели. — Мне было стыдно.

Клайд коротко взглянул на меня. Я сказала:

— Быть любовницей и… знаменитой любовницей — не одно и то же.

Мы проехали несколько маленьких городов по плохим сельским дорогам. Все реже на пути встречаются автомобили и чаще появляются телеги. К виду конных повозок по асфальтированным дорогам пришлось привыкать.

Начались голые равнинные просторы. Их пустошь на огромной скорости режет стилпоезд, оставляя позади след из дыма. Эта железная машина сильно отличается от тех, что следуют на маршрутах крупных городов. Это очень старая машина. Если бы я отправилась к Стилдону на стилпоезде, то путешествие мне предстояло бы на нем.

Жара спала. На горизонте появился оранжевый закат.

По радио началась передача. Радиодиктор очень эмоционально рассказывает фантастическую историю о том, как на страну нападают пришельцы… Захватывающая история, быть может, для человека этой современности, но не для меня.

К мотелю «Звездная ночь» приехали поздно. На небе высокая луна и невероятно ясное небо — хорошо виден Млечный путь.

В фильмах семидесятых такие мотели выглядят достаточно зловеще. Впрочем, к семидесятым это место способно превратиться во что угодно, а сейчас здесь очень мило. Рядом с мотелем расставлены красивые клумбы с цветами. Персонал вежлив и услужлив. В номерах чисто.

В моем номере две кровати, тумбочка и часы. В ванной чистые полотенца, халат и тапочки.

Комната Клайда сразу за стеной.

Мне следовало бы рухнуть на кровать и провалиться в крепкий сон, но не повезло — даже под грузом усталости спать совсем не хочется. Я приготовила две чашки чая и вышла в коридор, а когда постучалась в соседний номер — сделать это получилось только ногой — дверь мне Коллинс не открыл. Может, он в душе?

В коридоре приоткрыты окна. Заслышав голос Клайда, я вышла на улицу.

Клайд осматривает руку мальчика, а мама малыша кружится рядом. Отец семейства облокотился о черную машину и не вмешивается.

— Что-то серьезное? — спрашиваю я у женщины.

— Доктор говорит, ушиб.

— Быстро пройдет, — заверил Коллинс. Отступил от маленького пациента на один шаг.

— Все равно болит, — пожаловался ребенок.

— Не надо было прыгать по клумбам, — рявкнул его отец и, сухо поблагодарив Клайда, продолжил сборы.

— Какой неприятный тип, — сказала я, когда мы с Клайдом отошли на достаточное расстояние. Протягиваю ему кружку с чаем.

— Мне приятна твоя забота.

— Если кто-то и заботится о ком-то, так это ты обо мне, — призналась я. — Ты поехал со мной, хотя не должен был. Спасибо.

Клайд дождался моей благодарности. Улыбнулся мне.

Мы сели на одну из скамеек.

— Почему ты захотел стать психиатром? — спрашиваю я.

— Знаешь, твои внезапные вопросы часто застают меня врасплох, — улыбка Клайда стала шире. Чувствую, как краснею. — Я не всегда хотел быть психиатром. Когда-то собирался стать хирургом.

— Что-то не получилось?

— Все было хорошо. Я стал лучшим на курсе. В Южной больнице Данфорд мне предложили практику… Отец был очень горд.

— А потом ты что-то натворил?

— Почему ты так решила?

— Ты серьезный и ответственный, — заволновалась я. — Ну, знаешь, из тех зануд, которые всегда поступают правильно…

Задумалась. Кажется, я сказала что-то не так.

— По-твоему, так характеризуется зануда?

— Я о том, что ты поступаешь правильно. Всегда.

— Не способен на глупости. Это ты пытаешься сказать, — поправил меня Клайд.

— Ну, так?

— Непрофильный курс психиатрии изменил мои планы на жизнь.

Не верю своим ушам.

— Ты отказался? — я потрясенно уставилась на него, а Клайд тихонько рассмеялся.

— Сейчас ты смотришь, как мой отец.

— Клайд, это трагедия.

— Хирург лечит тело, а психиатр душу. Я сделал выбор, — уверено изрек он. — Я хочу понять людей. Разобраться, что в их голове работает не так и как это можно поправить.

У меня даже сердце на мгновение замерло. Эти слова я восприняла очень лично.

— Тебе дорого обошлось твое решение?

— Вложившись в мое образование, отец счел себя обманутым. Потребовалось время, чтобы наладить с ним отношения.

— Девушка?

— Не думал, что ты об этом спросишь, — улыбнулся Коллинс.

— А я спросила.

Клайд ответил не сразу.

— Ей не слишком понравилось мое решение…

— Мне жаль.

— Нет, тебе не жаль, — уверенно заявил Клайд.

— Ты прав. Мне все равно, — выдержав недолгую паузу, просто говорю я. Делаю глоток уже остывшего чая, а потом… послышался наш тихий смех.

Уже в холле мотеля Клайд меня спрашивает:

— Почему юрист?

Вопрос озадачил.

— Спонтанное решение на самом деле, — пожав плечами, призналась я.

— Как это?

— Когда ничего не нужно от жизни… юрист, экономист — да все равно.

Клайд остановился, чтобы внимательно рассмотреть мое лицо.

— И так вся жизнь, — добавила я. — Спокойное существование и никаких целей. Я там, куда заведут обстоятельства.

— Ты создаешь прямо противоположное впечатление.

— Потому что теперь я Анна Лоуренс, не Виктория… Это как шоковая терапия. По ощущениям, будто сама жизнь взяла меня за грудки и хорошенько встряхнула, — объясняю я. — Жизнь Анны — кошмар. За один только год мне пришлось бороться за тело, мысли и убеждения столько, сколько не приходилось за всю историю собственного существования. Да что там, мне и за жизнь приходилось бороться!

Идем по коридору. По правую сторону двери в номера гостей.