Порабощенная - Хенли Вирджиния. Страница 61

Каждый день, проведенный без тебя, длится сто часов, каждая ночь — тысячи часов. Приготовь все, чтобы мы могли обвенчаться сразу же, как я вернусь. Мое сердце принадлежит тебе. Твой муж Маркус.

Он начал смотреть на многие вещи глазами Дианы. Если раньше он с удовольствием наблюдал за боями гладиаторов, то теперь увидел, насколько они жестоки, как цинично демонстрируют пренебрежение к человеческой жизни, прикрытое помпой и мишурным блеском.

Они с Юлием провели вечер, подпаивая сенаторов, и завтра им предстоит делать то же. Маркус чувствовал, как сильно он устал. Для него это было труднее, чем четырнадцать часов занятий с легионерами, которые учились переплывать бурную реку.

Как выяснилось, Петриус разделял с Нероном самые его дикие и порочные удовольствия. По ночам Темные улицы Рима становились опасными. Освещения не было, и после заката солнца город, в котором бурлила жизнь, погружался в темноту и молчание.

Лишь грохочущие тележки и фургоны, доставляющие товары, катились по узким улицам Субуры. Днем им не разрешалось появляться на тесных римских улицах. Простые граждане обычно не высовывали носа после наступления темноты, поскольку, несмотря на охрану, город кишел ворами, грабителями и откровенными бандитами, называемыми siccarii, что означало «люди с кинжалами».

Те, кто побогаче, возвращались после ужина у друзей в сопровождении рабов с факелами. Аристократов Рима не пугала темнота, они не могли отказать себе в ужине, этом завершающем день событии. Вскоре среди распутной молодежи стало модным шляться по темным улицам, нападая на несчастных граждан, не имеющих достаточной защиты.

Петриус, Нерон и несколько отборных охранников, которые одновременно были и его любовниками, надевали маски и, вооружившись дубинками, кинжалами и другим оружием, отправлялись на страшную охоту. Петриус обещал Нерону, что когда его кинжал обагрится первой кровью, впечатление будет равносильно оргазму. Чтобы продлить удовольствие, негодяи охотились за «сувенирами», а поутру сравнивали свои трофеи и объявляли победителя. Очки давались за отрезанные пальцы, уши и носы, но самое большое количество очков получал наивысший приз— отрезанный пенис!

Ливи и другие женщины-рабыни посвятили Диану во все таинства римской свадьбы. Венчаться она будет в tunica recta — цельном одеянии, что считалось хорошим предзнаменованием. Пояс вокруг талии завяжут сложным «узлом Геркулеса», который должен развязать жених. Под одеяние надевать ничего не полагается, но волосы следует покрыть вуалью, скрепленной на волосах цветочным венком. Цветы она должна сорвать сама, и среди них обязательно должны быть веточки священного растения — вербены.

Сама церемония довольно проста, никаких религиозных обрядов. Однако полагается жертвоприношение, причем предсказатель должен рассмотреть внутренности и определить, одобряют ли боги этот брак. У алтаря сам жених, без помощи жреца или чиновника, задаст ей вопрос: «Хочешь ли ты быть моей mater familias [38]?» Затем, в свою очередь, невеста спрашивает жениха: «Хочешь ли ты быть моим pater familias?» Под радостные крики они возложат на алтарь пирог и вино и посвятят их Юпитеру и Юноне.

Айви рассказала ей, что во время свадебной процессии невеста цепляется за свою мать, а жених отрывает ее от матери и вносит в дом под звуки флейт. Целый оркестр флейтистов идет за новобрачными перед гостями.

Тит Магнус попросил Диану назвать все, что ей нужно для свадьбы, чтобы Лукас успел сделать необходимые заказы. Когда прибыли короба из сандалового дерева и Диана увидела великолепие нарядов, ее глаза наполнились слезами благодарности. Диана уже знала, что вуаль может быть любого цвета, какой она только пожелает, и нарочно выбрала красный, именно потому, что для невесты эпохи короля Георга это посчиталось бы верхом неприличия.

Вуаль из невесомого алого шелка, которую она достала из короба, была привезена из Китая и стоила баснословно дорого. Кремовая туника и в самом деле была соткана одним куском, без швов и вышита кремовыми розами, на лепестках которых, как капли росы, сверкали хрусталики. Кремовые кожаные туфельки украшал жемчуг.

Диана нашла Тита в библиотеке. Когда он увидел, как она рада его простым подаркам, то улыбнулся, представив выражение ее лица при виде драгоценностей, которые он выбрал для нее. Сегодня утром у него побывал самый знаменитый ювелир в Риме, и Тит отобрал украшения для своей новой дочери. Он приказал, чтобы в центр ожерелья вставили большой аметист — в тон ее прелестным глазам, и заплатил, чтобы работа была выполнена немедленно.

Старик и молодая женщина прекрасно чувствовали себя в обществе друг друга. Когда Тит попросил ее почитать вслух, ей это чрезвычайно польстило. Тит любил выпить кубок вина, которое Диана наливала ему сама из кувшина, стоящего на буфете в библиотеке, чтобы не звать раба, который нарушил бы их уединение. Они проводили так время днем и снова встречались вечерами. Ей это болезненно напоминало вечера, проведенные с ее собственным отцом.

— Ливи посвятила меня во все детали римской свадьбы. Она на удивление похожа на наши свадьбы в Британии за исключением одного. — Диана поколебалась, потом смело бросилась вперед: — А кровавое жертвоприношение обязательно?

— Это освященный временем ритуал. Гости будут разочарованы, рабы начнут шептаться, что это плохая примета.

— Жизнь драгоценна. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то лишался жизни, — призналась она.

— Разве ты не ешь мяса и не носишь кожаной обуви, Диана? — тихо спросил он.

— Да, ношу. — Диана смущенно улыбнулась. — Я знаю, что непоследовательна.

— Выпей со мной вина.

Когда она налила вина и протянула ему его бокал, он задержал ее руку в своей.

— Если рабы желают рассматривать внутренности, я велю им это сделать на тех животных, что будут забиты для пира. Я не хочу ничем тебя огорчать в день твоей свадьбы. Пусть это будет самый счастли вый день в твоей жизни.

— Надеюсь, гости понимают, что процессии не будет?

— Ну разумеется. Мы устроим процессию через виллу и сад до флигеля. Колонны у входа будут увиты шерстью, двери смазаны маслом — это символы благополучия. Маркус перенесет тебя через порог, чтобы ты не споткнулась, поскольку это плохая примета, затем подаст тебе чашу с водой и горящую головню, чтобы показать, что тебе полагается защита наших семейных богов.

Она улыбнулась ему:

— Кроме защиты Маркуса, мне ничего не нужно.

Глаза Маркуса расширились от удивления, когда он увидел, как изменился Цирк Флавия. Все было сделано так, как описывал Нерон: горы, пещеры и даже лес. Хотя зверей еще не выпустили для охоты, их рев и рычание были слышны по всей арене.

Юлий сел между двумя влиятельными сенаторами, Маркус последовал его примеру. Ложу императора окружали охранники-преторианцы, но сам Нерон со свитой еще не прибыл. Поскольку охота устраивалась в честь императора, она не могла начаться до его прибытия.

Когда толпа начала волноваться, группа музыкантов вывела на арену танцующих обезьян на длинных цепочках. Их обучили цирковым трюкам, так что они сумели на некоторое время отвлечь внимание зрителей. Но вскоре они надоели толпе, и та разразилась криками, требуя начала представления. Тогда вдоль арены поставили гладиаторов-бестиариев, которые позднее должны были участвовать в охоте. Зрители начали выбирать себе фаворитов и делать ставки. Гладиаторы были вооружены по-разному. Некоторые держали копья, другие — луки и стрелы, третьи предпочли мечи или сети и трезубцы.

Наконец прибыл Нерон. Когда он подошел к краю ложи и поднял руки, толпа взревела. Петриус уселся прямо за Маркусом, наклонился и шепнул ему на ухо:

— Эта жирная свинья воображает, что они его обожают, на самом же деле им не терпится увидеть, как прольется кровь.