Десять «за»… (ЛП) - Куин Джулия. Страница 37

Ньюбури умыл руки и отказался от нее. Пока не поверил, что Себастьян действительно настроен серьезно. Теперь же дядя желает заполучить эту девушку больше, чем когда-либо.

Почему-то Себастьян считал, что дядюшкина ненависть все же имеет какие-то границы. По-видимому, он ошибался.

— Мы с мисс Уинслоу достигли взаимопонимания, — заявил ему Ньюбури.

— А вам не кажется, что это должна решать сама мисс Уинслоу? — непринужденно поинтересовался Себастьян.

У дяди в глазах вспыхнул гнев, и Себастьян даже подумал, что Ньюбури может попытаться ударить его снова. Но на этот раз, видимо, эффект неожиданности был не настолько велик и старику удалось совладать со своими чувствами, поскольку он всего лишь процедил:

— Наглец.

— Я всего-навсего пытаюсь сделать так, чтобы общество вновь приняло ее у своей любящей груди.

Ньюбури тут же уставился на грудь Аннабель.

Себастьяна замутило.

Дядюшка снова поднял взгляд на племянника, и выражение в глазах у него при этом было совершенно однозначное: гордость собственника.

— Вы не обязаны с ним танцевать, — тихо проговорил Себастьян. В гробу он видал ее родственничков и все ожидания высшего света вместе взятые. Ни одна леди не должна танцевать с человеком, который публично пялится на нее таким образом.

Но Аннабель, посмотрев на него с неимоверной тоской, прошептала:

— Боюсь, я должна.

Ньюбури одарил племянника торжествующей улыбкой, взял девушку за руку и увел.

Себастьян смотрел на них, горя изнутри и ненавидя это чувство, ненавидя, что все вокруг пялятся на него и ждут, что же он предпримет.

Он проиграл. Неясно что, но проиграл.

И на него накатило ощущение утраты.

Визиты. Аннабель буквально замучили визитеры.

Теперь, когда ею, как полагали, стали интересоваться одновременно и лорд Ньюбури, и мистер Грей, все общество ощутило неодолимую потребность повидать ее лично. И похоже, никакой роли не играло, что те же самые люди уже наносили ей визиты несколько дней назад, когда она являлось объектом их жалости.

К полудню Аннабель мечтала лишь о том, как бы вырваться из дома, поэтому придумала какой-то дурацкий предлог, — вроде срочной необходимости немедленно приобрести капор точно под цвет нового лавандового платья, — и бабушка наконец махнула рукой и сказала:

— Иди уж! Слышать больше не могу твоих глупостей.

Бабушку, казалось, совершенно не заботило, что Аннабель никогда раньше не выказывала столь горячего интереса к моде. И она даже не заметила, что при всей одержимости точностью совпадения оттенков, Аннабель не побеспокоилась взять с собой к модистке пресловутое лавандовое платье.

Оно и понятно: леди Викерс с головой погрузилась в свой пасьянс, и еще глубже в графинчик с бренди. Нацепи Аннабель индийский тюрбан, бабушка и то бы не заметила.

И вот Аннабель, в сопровождении своей горничной Нетти, направилась на Бонд-стрит, выбирая по возможности наименее шумные улицы. Дай Аннабель волю, она бы с этих тихих улочек вообще не уходила. Но нельзя же было вернуться домой, не приобретя совсем никакого головного убора! И девушка храбро двигалась вперед, надеясь, что свежий воздух поможет ей хоть немного развеяться. Ничего подобного, конечно же, не случилось, а в толпе ей стало еще хуже. Похоже, весь свет в этот день отправился за покупками, Аннабель постоянно толкали, пихали, она оглохла от гула голосов и ржания лошадей. А еще стояла жара и Аннабель задыхалась, будто вокруг не хватало воздуха.

Она в ловушке. Прошлой ночью лорд Ньюбури ясно дал ей понять, что все еще хочет на ней жениться. И очень скоро собирается официально объявить о своих намерениях.

А ведь она почувствовала такое облегчение, когда решила, что граф ею больше не интересуется! Конечно, она знала, что семье нужны деньги, но если бы он так и не попросил ее руки, ей не пришлось бы говорить «да». Или «нет».

И ей не пришлось бы связать свою жизнь с человеком, который вызывал у нее отвращение. И не пришлось бы отказывать ему, а потом до самой смерти мучится чувством вины за свой эгоизм.

Ко всему прочему, утром она получила письмо от сестры. Мэри была второй в семье по старшинству, они всегда очень дружили. По правде сказать, не подхвати Мери этой весной какую-то легочную инфекцию, она бы тоже приехала в Лондон. «Две по цене одной, — сказала бабушка, предлагая оплатить девушкам дебют. — Так всегда выходит дешевле».

Мэри написала ей веселое, очень светлое письмо, полное новостей о доме, о деревне, о местном благородном собрании, о дрозде, который случайно залетел в церковь и уселся прямо на голову викарию…

Письмо было замечательное, и Аннабель, прочтя его, почти нестерпимо захотела домой. Но Мэри писала не только о дрозде. Она постоянно упоминала о необходимости экономить, о гувернантке, которую пришлось уволить, об унизительном случае двухнедельной давности, когда в гости внезапно нагрянул местный баронет с женой, а на столе был всего лишь один вид жаркого.

Деньги таяли. Мэри не говорила об этом прямо, но все было ясно как день. При мысли о сестре, Аннабель издала глубокий, горестный вздох. Сейчас, наверное, Мэри сидит дома и воображает, как за Аннабель ухаживает какой-нибудь ошеломляюще красивый и сказочно богатый дворянин. Представляет, как сестра, сияя от счастья, привезет его знакомиться с семьей, и он осыплет их всех деньгами и решит все их проблемы.

А вместо этого за Аннабель ухаживает сказочно богатый и невероятно омерзительный дворянин и, скорее всего, бедный, но ошеломляюще красивый повеса. Который заставляет ее чувствовать…

Нет. Об этом она думать не может. Неважно, что заставляет ее чувствовать мистер Грей, поскольку мистер Грей не планирует делать ей предложение, а даже если бы и сделал, он вряд ли обладает достаточными средствами, чтобы помочь ее семье. Аннабель редко прислушивалась к подобным слухам, но по крайней мере двенадцать из восемнадцати сегодняшних визитеров сочли своим долгом указать ей на скромный достаток мистера Грея… не говоря уже о шрамах, которые оставила встреча в Уайтс.

Люди по-разному отзывались о мистере Грее, однако в одном сходились: он точно не обладает хоть сколь-нибудь заметным состоянием. По правде говоря, у него вообще нет состояния.

В любом случае, предложения он ей не делал. И не намерен.

С тяжелым сердцем Аннабель повернула на Брук-стрит, вполуха слушая болтовню Нетти о невообразимо экстравагантных шляпках с перьями, которые они видели в витрине на Бонд-стрит. Им оставалось пройти каких-то шесть домов до собственных дверей, когда Аннабель заметила, как с другой стороны к дому приближается большая карета.

— Стой! — она схватила Нетти за руку.

Горничная крайне удивилась, но замерла. И замолчала.

Аннабель с ужасом смотрела, как из кареты на мостовую тяжело вылез лорд Ньюбури и прошествовал по ступеням. Цель его визита не оставляла никаких сомнений.

— Ой! Мисс…

Аннабель повернулась к Нетти и только тут поняла, что мертвой хваткой вцепилась в руку собственной горничной.

— Прости, — пробормотала Аннабель, отпуская Нетти, — но домой я пойти не могу. Пока.

— Вы хотите еще одну шляпку? — Нетти опустила глаза на покупки у себя в руках. — Там была еще одна, с виноградной гроздью, но мне показалось, что она слишком темная.

— Нет. Я просто… просто… не могу идти домой. Не сейчас. — Аннабель в панике вновь схватила Нетти за руку и потащила прочь от дома, не останавливаясь, пока они не отошли на безопасное расстояние.

— В чем дело? — задыхаясь, спросила Нетти.

— Пожалуйста, не спрашивай! — взмолилась Аннабель. Она огляделась. По обе стороны улицы стояли жилые дома. Ей не удастся проторчать здесь весь вечер. — Ну… мы пойдем… — Она сглотнула. Куда они могут пойти? Возвращаться на Бонд-стрит ей не хотелось. Они только что ушли оттуда, и кто-нибудь наверняка это заметил, и этот кто-то страшно удивится, увидев, что она вернулась. — Мы зайдем в кондитерскую! — объявила она неестественно громким голосом. — Вот именно! Ты разве не проголодалась? Я прямо-таки умираю с голоду. А ты?