Каталонская компания (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 21

— Долю в добыче ты не получишь, — говорю я ромею и приказывая каталонским пехотинцам, которые охраняли осадные орудия на случай вылазки турок. — Гоните его в шею!

Пехотинцы с удовольствием выполнили приказ. Заносчивость трусливых ромеев бесила их. По мнению каталонцев, заносчивым мог быть только смелый человек. По мнению ромеев, таковым мог быть только образованный человек. В обоих случаях смущало то, что заносчивых было намного больше, чем смелых и образованных вместе взятых.

На остальных «артиллеристов» процедура произвела должное впечатление. Тут же в мешок был заряжен камень нужного размера и еще раз проверен угол наклона противовеса. По моему приказу одновременно выстрелили все требюшеты и катапульты. От удара двух больших камней и пяти поменьше участок стены между двумя проемами начал медленно клониться наружу, а потом рухнул, рассыпавшись на большие куски. В этом месте можно было идти на штурм без лестниц. Я приказал ромеям перетаскивать осадные оружия к куртине, которая западнее ворот.

Ко мне подъехал Рожер де Флор. Как и положено рыцарю, он и два метра не пройдет пешком. Даже, как мне кажется, по нужде в кусты ездит на лошади.

— Быстро ты разрушил стену! — похвалил он. — Больше не надо, хватит и этого пролома.

— Хватит, — согласился я, — но турки не должны об этом знать. Пусть думают, что мы собираемся сделать еще один и только потом пойти на штурм, а на рассвете узнают, что ошиблись.

— Ромеи хорошо тебя научили, — произнес Рожер де Флор.

Не думаю, что это комплимент.

До темноты мы сделали два залпа по другой куртине и немного повредили ее. Ромеям я сказал, что завтра возобновим обстрел, а своим конным лучникам приказал:

— Как стемнеет, незаметно принесите в лагерь сходню. На рассвете будет штурм, но нас не предупредят. Так что внимательно следите ночью за каталонцами. Как только зашевелятся, разбудите меня.

Рожер де Флор не сообщил мне, что последует моему совету. Я догадался об этом по поведению рыцарей и альмогаваров. То ли командир считал, что я свое дело уже сделал, то ли хотел, чтобы лучшая часть добычи досталась отборным его войскам. В моих интересах было оказаться в городе в первых рядах. Тогда у нас будет шанс захватить что-нибудь действительно ценное и заныкать. В мои планы не входило отдавать лучшую часть добычи ромейскому императору и новоиспеченному дуку.

Ночью дул сырой ветер. Мерзкая погода. Вроде бы и не дождь, но одеяло быстро промокает. Одна радость — Рожер де Слор не храпит под ухом. После прибытия Лукреции, он расположился рядом с другими рыцарями, забрав из нашей телеги свои манатки. Получив плату за первые четыре месяца, руссильонец рассчитался со мной за коня и решил, наверное, что теперь дружба со мной ему не очень выгодна. Ночная кукушка ему так накуковала. Лукреции пришлось бы обслуживать нас всех и делиться добычей, которой она, по ее мнению, захватит больше. Чисто французский подход: дружбе заканчивается там, где перестает быть выгодной. С этой мыслью я и засыпаю.

— Боярин, — тормоша меня за плечо, шепотом произносит Аклан.

— Угу, — мычу я и несколько мгновений лежу под одеялом, не желая покидать теплое убежище.

Может, ну ее, добычу?! Пусть каталонцы бегают по сырому холоду, рискуют жизнью. Если бы не проинструктировал вчера своих бойцов, не подготовил их к штурму, наверное, так и поступил бы. Теперь придется страдать за свою инициативность. Я вылезаю из-под одеяла и первым делом выпиваю из фляги вина, чтобы взбодриться и согреться. Тегак помогает мне облачиться в кольчугу поверх стеганки, в которой я спал, и шоссы, затем в бригандину. Наручи и поножи надевать не стал, чтобы легче было идти. Я натягиваю на войлочную шапочку шлем. Оруженосец на ощупь расправляет кольчужную бармицу. Застегнув ремень, на котором висят сабля и кинжал, беру у Тегака щит.

— Отсюда не уходи, стереги наших лошадей, — напоминаю ему.

— Ага, — произносит оруженосец слишком быстро.

В его возрасте я бы тоже не усидел в лагере во время штурма. Будем надеяться, что не сунется, куда не надо, и не даст ничего украсть. Сброд под названием Каталонская компания оказался вороватым. Это не монгольская армия, где за такое убили бы весь десяток, а то и сотню.

Мои бойцы ждут меня со сходней. Это две толстые жерди, на которые набиты поперечные планки наподобие лестницы, только чаще. Нам по ним идти, а не подниматься. Каталонцы пересекут ров в том месте, где засыпали его, то есть правее проломов. Попав в город, сразу рванут к центру его, потому что там самые богатые дома. Мы вряд ли поспеем за ними. Поэтому переберемся левее. Меня интересует восточная, припортовая часть города. Там живут люди победнее, но зато расположены склады.

Мы движемся ко рву. Слева слышатся звуки идущих людей. Стараются шагать бесшумно, однако постоянно то там, то там звякает металл о металл. Мои бойцы ставят сходню на попа и тихо опускают ее с помощью веревок. Длины ее хватило, хотя делали на глазок. Первые два лучника на четвереньках перебираются на противоположную сторону рва. Я, закинув щит на спину, следую их примеру, не понтуюсь. Если свалюсь в ров с водой в доспехах, вынырнуть уже не смогу. Дождавшись, когда переберутся все, веду к пролому в стене. На валу валяются обломки стены. Издали они казались маленькими. Теперь перелезаю через них, хватаясь руками за острые и влажные края. Небо уже посерело. Я начал различать каталонцев, которые наступали метрах в двадцати правее. Странно, что турки до сих пор не обнаружили нас. Впрочем, они никогда не отличались дисциплиной

Только подумал это, как правее раздаются крики тревоги на турецком языке, а потом и рев каталонцев:

— Арагон! Святой Георг!

Мы сразу начали подниматься быстрее, не боясь привлечь внимание. Лезли на стену, а не внутрь города, где турки сражались с каталонцами. Рубка там шла жестокая. Пусть воюют. Вмешиваться я не собирался. Не для того нанялся, чтобы подставляться без нужды. Мы поднялись на дозорный путь уцелевшей части куртины. Там никого не было. Пробежали до северо-восточного угла, где повернули направо, к воротам, которые вели в порт. Впрочем, порт — это громко сказано. Галечный пляж, на который высовывали носы галеры и лодки, и производили погрузо-разгрузочные работы. Ворота были открыты. Через них промчался большой отряд всадников, которые направились вдоль берега на юг. Может быть, фактор неожиданности поможет им прорваться. Следом за ними по узкой улице от центра города скакал второй отряд, поменьше. В утренних сумерках они приняли нас, стоявших на стене, за своих и сильно удивились, когда мои лучники сбили с лошадей десяток человек. После нескольких мгновений замешательства, турки поскакали дальше, не отвечая на наши выстрелы. Среди всадников были женщины и дети. Еще кое-кому из них не повезло. Впрочем, я не уверен, что остальным удастся прорваться сквозь позиции каталонцев, расположившихся южнее города.

Возле ворот осталось десятка два лошадей. У некоторых к седлу были приторочены сумки и вьюки. Спустившись со стены, я показал своим бойцам на большой угловой двор, который, как разглядел сверху, был складом:

— Все трофеи туда. И поторопитесь, пока каталонцы не прибежали.

Одна створка толстых дубовых ворот, ведущих во двор, была распахнута. Слева от ворот был хлев для волов, сейчас пустой, если не считать кучи навоза, с сеновалом наверху, а дальше шло высокое помещение, примерно четверть которого занимала необработанная, овечья шерсть. Справа был второй склад, в котором стояли две арбы. Хотел бы я знать, зачем их туда затащили?! Напротив ворот находился жилой дом, двухэтажный, но вровень со складами. Построен из белого камня, хорошо обработанного. На первом этаже было две двери и три узкие бойницы, закрытые изнутри деревянными ставнями. Вдоль второго этажа шла галерея на каменных опорах, на которую вела деревянная лестница. Там была одна дверь и три окна, полукруглые сверху и застекленные. Стена над окнами выложена из трех рядов красновато-коричневого кирпича, образующих своеобразный узор — зубчатые дуги.