Беру тебя напрокат (СИ) - Трифоненко Елена. Страница 13

Я подскакиваю к сестре и зажимаю ей рот рукой.

— Тихо, Женя!

Она пытается брыкаться, но звуков больше никаких не издает. Стук повторяется еще пару раз. Может, я, конечно, зря не открываю, может, это кто-то из персонала, но проверять не хочется.

Выждав почти минуту после того, как в нашу дверь перестают ломиться, я наконец отпускаю Женьку.

— И что это сейчас было? — фыркает она.

— Ничего. Просто я пока морально не готова ко встрече с Петровым. Мне еще с джетлагом, знаешь ли, справиться надо.

— Каким еще джетлагом? У нас с Генуей разница в один час.

— Для моего организма и час — стресс.

Сестра некоторое время косится на меня с подозрением, но таки уходит мыться.

Я снова включаю камеру и старательно нахваливаю каюту. Хорошо, что мой профессионализм уже достаточно высок, чтобы делать это на автомате. Потому что мысли мои крутятся очень далеко от всей этой роскоши вокруг. Я упорно перебираю в голове варианты гадостей, которые можно устроить Петрову. К сожалению, на ум никак не идет ничего достойного. Впрочем, это еще не повод расстраиваться: иногда классные идеи приходят по ходу дела.

Покончив с обзором номера и балкона, я вслед за Женькой принимаю душ и переодеваюсь. На смену серым брючкам, надетым в дорогу, приходит короткое розовое платье. Оно меня бесит посильней Петрова, но мои ноги в нем выглядят умопомрачительно.

— Просто Барби! — присвистывает Женька, когда я надеваю к платью кремовые босоножки на десятисантиметровом каблуке.

Я улыбаюсь и снова берусь за камеру:

— А теперь — гулять! Покажем моим подписчикам местные достопримечательности.

— А как же Петров?

— Подождет!

На третьем ярусе лайнера расположены улицы с магазинами и ресторанами. Я и Женька почти час бродим там с камерами, глазеем по сторонам. Над нами — вместо неба — удивительный потолок-экран, картинки на нем все время меняются. Иногда экран демонстрирует обычные облака, иногда звезды, а периодически — толщу воды с огромным китом.

Всюду царит радостная суета. У меня такое ощущение, будто я пришла к кому-то на день рождения, и праздник вот-вот начнется.

— Что-то есть хочется, — говорит Женя, принюхиваясь к сладковатому аромату духов, проходящей мимо нас женщины в шляпе.

— Ага, — киваю я. — И мне тоже. Пошли в буфет? Там, кажется, уже должен работать шведский стол.

Предчувствия меня не обманывают. Буфет не только работает, но и заполнен людьми почти под завязку. А пахнет там умопомрачительно! Свежей выпечкой, жареным мясом и копчеными нарезками. Я и Женька все же находим свободное местечко у окна и набираем себе гору вкусностей. Выбирать есть из чего — и это радует!

Женька тут же начинает «подчищать» свою тарелку, а я медлю.

— Чего не ешь? — спрашивает сестра, набив рот.

— Успею еще! — я раскладываю все набранные вкусняшки покрасивей и несколько раз фоткаю свою тарелку на телефон. — Так! Для «Инстаграма» контент раздобыли. Теперь сделаю обзор для канала.

— А? — Женька даже на мгновение перестает жевать. — Ты серьезно? Еще и видео будешь снимать?

— Ты как будто мой влог никогда не смотрела! Люди обожают пялиться на еду.

Сестра неуклюже роняет салфетку и хмурится:

— Да плевать мне на этих людей! Тебе хоть иногда надо делать перерывы, отдыхать от публичности.

— Сейчас вот сниму вкусняшки и передохну.

— Все остынет.

— И ладно! Мне не привыкать есть холодное.

Она осуждающе качает головой. Ну и бука! Я показываю сестре язык, а потом, включив камеру, направляю объектив в тарелку.

— Ну что, ребят, оценим, как готовят европейские повара? Я специально набрала себе разного, чтобы попробовать. Глядите, у меня тут хамон, красная рыба, немного карто…

В кадре появляется чья-то наглая рука и стаскивает с моей тарелки кусок хамона. Я от удивления даже зависаю секунды на три, а потом, окинув взглядом испуганное лицо Женьки, с замиранием сердца поворачиваюсь к обладателю той самой наглой клешни. Им (ну надо же!) оказывается Петров. Он стоит вплотную к нашему столу и разглядывает меня смеющимися глазами. И кто его научил так подкрадываться?

— Ничего так хамон, — говорит Петров с видом искушенного гурмана, а потом подцепляет с моей тарелки еще и кусок пармезана. — Но наша пастрома, конечно, лучше.

— Ты меня напугал, — кое-как выдавливаю я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Петров приподымает одну бровь, но ничего не говорит. Вид у него, впрочем, весьма довольный собой. Прожевав сыр, Никита садится на свободный стул.

— Так вот, значит, как мы соблюдаем договоренности, да? Я, значит, сижу в каюте, жду ее, рискуя сдохнуть от голода, а она тут рисуется перед подписчиками. Отличное начало сотрудничества — ничего не скажешь!

— Я была занята, — оправдываюсь я и киваю на Женьку. — У моей помощницы были проблемы с животом.

— У меня? — испуганно переспрашивает сестра с полным ртом спагетти и даже бледнеет.

Петров внимательно ее оглядывает, а потом ухмыляется:

— Но сейчас, я так понимаю, все прошло, да?

Женьку его усмешка явно задевает. Она быстро прожевывает спагетти и откладывает вилку:

— Не совсем! Легкая тошнота до сих пор присутствует. Лучше я, пожалуй, не стану есть, чтобы не усугублять.

— Ага, — киваю я. — Не стоит.

Женька вздыхает и с плохо скрываемой тоской косится на свою тарелку.

— От тошноты, говорят, кола, помогает, — глубокомысленно изрекает Петров и показывает пальцем в другой конец зала. — А вон там как раз стоят автоматы с газировкой, сходи угостись.

Сестра переводит вопросительный взгляд на меня. Я пытаюсь показать ей глазами, чтобы не вздумала оставить меня одну, но она делает вид, что не понимает, и уходит. Петров придвигается ближе и теперь слегка касается своим коленом моего. Меня охватывает странное волнение.

— Теперь, когда тебе ничего не мешает, обсудим план «знакомства»? — Никита смотрит на меня так, что ладони холодеют. — Какой ты видишь нашу первую встречу?

У меня на мгновение дар речи пропадает от такой наглости. Неужели этот гад решил перевалить на меня всю работу? Мало ему моего лица в кадре — он хочет, чтобы я ему еще и сценарий тут написала. Нет уж, дорогой! Сам старайся. Ты эту кашу затеял, тебе и ложкой работать. Из меня ты даже маленькой идейки не вытянешь — не заслужил.

Естественно, ничего из собственных мыслей я не озвучиваю. В моих планах — трепать Петрову нервы исподтишка.

— Мне все равно, как знакомиться, — сообщаю я с деланным безразличием. — Как скажешь, так и будет.

Петров как будто даже не верит:

— Серьезно? Что, совсем никаких предпочтений, никаких идей?

Наверное, он надеется взять меня на «слабо». Наивный! Я на такое никогда не поведусь.

— У меня, знаешь ли, плохо с фантазией, — говорю я и саркастично улыбаюсь. — Потому давай положимся на твои идеи. Или у тебя с воображением тоже проблема?

— Нет, у меня с ним о’кей, — Петров проводит ладонью по волосам, а потом в его взгляде пляшут чертики. — Если тебе все равно, как произойдет наша первая встреча, сделаем так. Ты ошибешься каютой и ввалишься ко мне. А я буду стоять посреди комнаты в одном полотенце…

— Что? — я ушам своим не верю. — В полотенце?

Петров несколько секунд наслаждается моей реакцией, а потом чуть пожимает плечами:

— Хорошо, если полотенце тебя смущает, убираем. Буду стоять полностью обнаженным, чтобы ты могла прямо с порога в меня влюбиться.

В воздухе повисает напряженное молчание. Он шутит? Или серьезно? А еще интересно, почему у меня пересохло во рту при мысли о том, как Петров выглядит без одежды? Мне, вообще-то, это безразлично. Вот совсем!

Никита наклоняет голову набок и смотрит почти серьезно:

— Тебе нравится мой сценарий? Или все же предложишь свой вариант?

Мне хочется надеть ему на голову тарелку с закусками, но вместо этого я натянуто улыбаюсь, делаю вид, что оценила шутку: