Малявка (СИ) - Драч Маша. Страница 11

— Предлагаю выпеть за Габриеля! — заявил уже, наверное, в сотый раз Мишка, поднимая свой стакан.

— За его талант и удачу! — поддержал Макс.

— Мы все хорошо поработали, — я криво улыбнулся и выпил еще виски. Мысли снова отбросили меня к малявке. Я пытался понять, что именно в ней влечет всего меня. Доля сексуального желания, жажда защитить, собственнический порыв сделать ее своей. Не могу и не хочу даже допускать мысли о том, что рядом с малой может ошиваться кто-то другой, кроме меня. Мозг, добивая меня, возрождает в памяти аромат ванили, кровь начинает бурлить.

— Ты чего такой серьезный? — вдруг спросил Миша, отпустив танцовщицу.

— Устал немного, — делаю очередную глубокую затяжку.

— С тобой что-то происходит, ты сегодня весь день был как сам не свой, — друг выразительно посмотрел на меня.

— И нихрена от тебя не скроешь, — иронично улыбаюсь.

— Так мы дружим уже столько лет, знаем друг друга как самих себя. Давай, выкладывай, что уже стряслось?

— Пустяки, — отмахиваюсь.

— Габ, когда дело действительно пустяковое, то ты уже трахаешь где-нибудь за углом одну из этих красоток, — Мишка указывает взглядом на танцовщиц, которые изящно кружатся на пилоне. — А тебя сейчас не узнать, рассеянный, в общем разговоре не принимаешь участия, хотя сегодня твой день по праву.

Друг был прав во всем, ничего не ускользнуло от его зоркого глаза и меня это возмутило. Не люблю, когда тебя вскрывают вот так просто и быстро, но с другой стороны, именно такие люди и не позволяют потерять связь с реальностью и могут одернуть в случаи чего.

— Давай выйдем на улицу, — предложил я, доставая из кармана пиджака пачку сигарет.

Стоим неподалёку от черного выхода и курим. На небе показались первые светло-серые блики, что предзнаменуют скорый приход рассвета. Вокруг тихо и прохладно, холод помогает проветрить пьяные мозги, образ Поли пред глазами становится четче.

— Ну, так? — начал Миша, стряхивая со своей сигареты пепел.

— Да что тут говорить? Познакомился с одной малой и, кажется, крепко накрыло меня.

— Так ты из-за бабы такой зачарованный? — друг хохотнул. — Должно быть, в постели еще та шалава, раз тебя так переклинило.

— Да в том-то и дело, что между нами ничего не было. Только поцеловались, а прошибло так, что самому дурно от всего этого.

— Габ, ты это серьезно? — в карих глазах Миши заметен смех. — Что-что, но это… Прекрати. Не поверю, что какая-то малолетка смогла подцепить такого искушенного человека как ты.

— Не говори о ней так, пожалуйста, — несмотря на то, что мои слова подразумевали под собой просьбу, голос прозвучал достаточно угрожающе.

— Прости, — Миша стал серьезным. — Не думал, что для тебя это так важно.

— Сам с себя в шоке, — делаю затяжку.

— А сколько вы знакомы?

— Не поверишь, двое суток, — из меня вырывается нервный смешок, но друг не разделяет со мной эту противоречивую эмоцию, он наоборот становится еще серьезней.

— Слушай, я не хочу раздавать тебе советы, когда ты об этом не просишь. Но тебе не кажется, что эта история уж очень похожа на ту, что случилась с Софией? — имя моей бывшей Миша произносит осторожно, прекрасно зная, как болезненно я на него реагирую.

— Малая, острые ощущения, маниакальная любовь, печальный исход, да уж… Всё прям под копирку, — разочарованно вздыхаю.

— Это твое дело и я бы об этом не вспоминал, если бы собственноручно не вытягивал тебя из того болота. Не хочу, чтобы это снова повторилось.

— Сам не хочу, поэтому столько лет держал вокруг себя исключительно взрослых женщин. Как видишь у меня на нежном возрасте особый пунктик, — кривлю губы в горькой ухмылке.

— Не загоняйся, — Миша похлопал меня по плечу. — У всех нас свои демоны. Давай лучше вернемся внутрь, выпьем еще по одной и домой, утро уже скоро, надо бы выспаться.

— Должно быть ты прав, — я докурил сигарету и уже хотел вернуться в клуб, но в кармане брюк вдруг завибрировал телефон. — Иди, я тебя догоню, — обратился я к другу и глянул на экран. Звонил Андрей. Внутри зашевелилось чувство отвращения, — слушаю, — стальным тоном проговорил я.

— Здравствуй, — тон лживо-вежливый с оттенком алкоголя. Похоже, Андрюха не привык себя ограничивать в пьянстве. Интересно где деньги берет? Бесконечно занимает? Выпрашивает у Поли? Или забирает у нее силой? От одного этого предположения хочется сломать хребет этому придурку.

— На часы давно смотрел? — приваливаюсь спиной к холодной кирпичной стене клуба.

— Ты это прости за такой ранний звонок, — чувствую, что Андрей всячески пытается подстроиться под меня. Раздражает.

— Чего надо? — не хочу тратить много времени на этого человека.

— Поля передала мне твою просьбу, чтобы я позвонил. Вот, собственно и звоню.

— Ах да, совсем забыл. Поздравляю, Андрей, ты у меня теперь на счетчике. Когда планируешь отдавать первые проценты? — смотрю в небо — светлеет.

— Что? Как? Габриель, мы же договорились, разве нет? — этот червь продолжает что-то истерить в трубку, а мне искренне весело оттого, что заставил говнюка запрыгать как ужа на сковороде. — Если тебе Полина не далась, ты только скажи, я быстро ее уломаю. Она вообще тихоня, но иногда умеет показать характер.

Меня охватывает дрожь, вызванная всплеском гнева, ослепляющего и невероятно мощного. Масла в огонь добавил еще и выпитый алкоголь, он обострил все чувства и теперь я гораздо восприимчивей, чем обычно. В голове еще слышатся отзвуки фразы Андрея: «Я быстро ее уломаю». Это я тебя скорей уломаю и сломаю, чем ты прикоснешься к малой. Заведенный всеми этими мыслями и давно забытыми чувствами, которые во мне возродила Поля, ощущаю, что нахожусь на пересечении нескольких граней. Если переступлю их, покину эту точку пересечений, то возврата назад уже не будет.

— Я сейчас приеду, — сбрасываю вызов и возвращаюсь в клуб.

Где-то отдаленно я понимал всю глупости ситуации. Такое ощущение, будто я бык, которому так не кстати показали красную тряпку. Нехер было Андрею говорить о том, что он способен причинить боль Полине, только бы она отработала его долг. Мне должно быть всё равно, но это мать его не так! Взбешен до немыслимых приделов, хочется убивать.

Нахожу Мишу, он сосётся с какой-то пышногрудой красоткой, которая уже тянет руку к его расстёгнутой ширинке. Кажется, здесь и без меня всем весело, так даже лучше.

— Мне нужно ехать, — заявляю я и выпиваю еще один стакан виски.

— Как? Уже? — Мишка пытается сфокусировать на мне свой туманный взгляд.

— Да, — хватаю со столика ключи от машины.

— Чего ты такой дерганный? Оксан, оприходуй нашего человечка, — обращается друг к женщине.

Танцовщица и вероятней всего еще и проститутка, встает с колен Мишки и плавной походкой подходит ко мне. Она пахнет удушливо-сладким ароматом духов, от которого становится тошно. Указательный палец с острым длинным ногтем, выкрашенным в кроваво-красный лак, описывает несколько кругов на моей груди. Чужое прикосновение к обнаженной коже вызывает у меня отторжение. Перехватываю руку и выразительно смотрю в густо накрашенные глаза Оксаны.

— Возвращайся к своему клиенту, — мой голос звучит зловеще, даже слишком, женщина послушно отходит в сторону.

— Габ, ну куда ты за руль пьяным сядешь, а?

— Отвали, окей? Выпивку запиши на мой счет, всё я ушел, — беру пиджак и выхожу на парковку.

Завожу двигатель и смотрю на себя в зеркало. Черные глаза горят опасным блеском, меж бровей пролегла глубокая вертикальная складка. Желание покалечить Андрея становится перманентным. Смотри, малая, до чего ты довела взрослого мужика. Еду на разборки как малолетка.

Я выжимал из своего внедорожника все соки, нарушив, наверное, с десяток правил. Мне было катастрофически необходимо, как можно скорей добраться до финишной точки. Уже и не знаю, что именно заставляло меня так лихорадочно топить педаль газа в пол: желание вмазать Давыдову по морде за его тупые мысли или увидеть малявку. Я честно пытался избавиться от ее влияния, но ни виски, ни кальян, ни полуобнажённые женщины не смогли освободить меня. Да… Всё повторялось в точности как с Софией. Мне сорвало крышу и тупо надеяться, что попустит, ведь знаю, что этого не будет. Такой уж я человек… Вроде бы не влюбчивый, ведь сейчас мной руководит какое-то другое чувство и оно явно не относится к любви. Эгоизм, помешательство, одержимость, какой-то животный инстинкт защитить, но уж точно не влюбленность. Но что это меняет? В сущности ничего. Понимаю, что в конце будет больно, и всё равно слепо поддаюсь этой «болезни» как в первый раз.