Темный путь (СИ) - Кос Анни. Страница 7

Барабан бил и бил, звук его поглотил все посторонние слова и мысли, только ребятня ахала испуганно и восторженно, приветствую очередную десятку смельчаков. Удар барабана, разбег, прыжок, всадник, будто замерший на бесконечную секунду в воздухе, а затем снова удар ног о землю. И снова, снова, снова. Йорунн не заметила, когда вцепилась обеими руками в перила, как подалась вперёд, всем существом своим приветствуя этот танец силы и красоты. Она шумно дышала и щеки ее разрумянились. Утреннее солнце сияло золотыми искрами на вышивке одежды. В этот момент девушка была непередаваемо прекрасна.

Затем наступил черёд испытания на меткость. И тут тоже было на что посмотреть, ведь всадники стреляли из луков на ходу, целясь и прямо, и обернувшись через плечо, и даже свесившись из седла вниз, или пропуская над головой веревки, натянутые так, чтоб под ними едва могла промчаться лошадь.

Толпа приветствовала новобранцев возгласами и хлопками, бой барабана стал ускоряться, теперь уже люди, не скрывая азарта, громко кричали и размахивали руками, поддерживая всадников. Блестела на солнце наполированная упряжь, звенели обшитые стальными колечками куртки и кольчуги, наконечники копий бросали во все стороны золотые искры. Барабаны совсем обезумели, гулкий ритм звучал, казалось, отовсюду. Йорунн вынужденно сдерживала дыхание, чтоб хоть немного дать сердцу успокоиться. В бесконечном танце молодости, силы, ловкости и смелости теперь плескалась не только тревога, но и радость. Поднявшийся ветер не смог сбить точность прицела, кони не подвели седоков, и зрители ликовали.

К радости Лида, сегодняшнее посвящение прошли все. Дневное светило едва миновало зенит, когда стало ясно, что в этот раз не будет тех, кому придется скрыться под насмешки толпы. И это было хорошо — нет ничего, что объединяет сердца людей больше, чем общее успешно завершенное дело. Лид с нескрываемой гордостью и облегчением поздравил всех прошедших посвящение, а затем вручил каждому памятный знак. Новобранцы стояли все вместе в самом центре поля: уставшие, взъерошенные, но бесконечно счастливые и гордые.

Йорунн досталась честь объявить о начале пира. На улицу выкатили бочки с вином, накрыли столы, над ристалищем потек манящий запах горячего хлеба. На смену барабанам пришли свирели и рожки поменьше, зазвучали песни. Хольдинги праздновали день середины лета.

Для Йорунн оставшийся вечер смешался в одно облако из улыбок, танцев, смеха и веселья. До самого заката желающие проверяли на поле свою ловкость, кто-то в шутку устраивал состязания по скорости скачки, точности стрельбы или даже боя на коротких мечах. Она ещё помнила, как позволила увлечь себя в безумный хоровод между кострами, как пела вместе со всеми песни о славе жизни воина и радости боя. Как тяжело дышала, переводя дух после дикой скачки, в которой одержала победу над кудрявым темноволосым парнем. Он мялся и краснел, ему стыдно было проиграть девчонке, пусть даже и сестре конунга, но уходить не спешил.

— Есть ли среди вас храбрец, способный пустить стрелу на другой берег реки? — озорно спросила Йорунн, оглядывая своих новых знакомых.

— Я попробую, — вызвался кто-то, и его тут же поддержали еще несколько добровольцев: — и я, я тоже!

— Тогда на берег за мной! — она взмахнула рукой, указав в сторону широкого речного разлива.

— А награда? — крикнул светловолосый юноша из задних рядов. — Что достанется победителю?

— Ты что, наемник с большой дороги? — ехидно хохотнул кто-то. — Без монеты уже не готов с места подняться?

— Хочу награду, чтобы осталась на память, — упорствовал тот.

— Это верно! — поддержал говорившего высокий плечистый парень. — Жаль уходить с праздника, если ничего не получишь в итоге. И пусть обязательно вручит госпожа Йорунн!

Девушка вспыхнула, как маков цвет. Вино и события этого дня уже слегка ударили ей в голову, и она решительно дернула кончик косы, распуская волосы.

— Я отдам эту ленту победителю! Кто готов поспорить с остальными за такой дар?

Раздался одобрительный свист и хлопки в ладоши.

— Идем!

Пока землю не окутал вечерний сумрак, шумная компания спустилась к воде. За ними потянулись любопытные, в итоге на берег высыпала огромная многоголосая толпа. Один за другим под одобрительные крики собравшихся лучники стали демонстрировать свои навыки. Зрители ревниво следили за белыми росчерками, которые оставляли на воде стрелы участников. Кто-то приветствовал своих фаворитов, кто-то разочарованно вздыхал. В конце концов победитель определился. Им оказался светловолосый юноша, ещё по-детски нескладный с виду. Гордый и одновременно смущенный, он под одобрительные крики и хлопки товарищей прошествовал к девушке и, опустившись на одно колено перед ней, склонил голову в жесте, полном почтения. Йорунн демонстративно медленно распустила единственную ленту, которая удерживала над лицом плетеный ободок косы, и подняла вышитую полоску ткани повыше, чтобы все желающие могли ее рассмотреть. Золотые узоры засияли настоящим огнём под лучами заходящего солнца.

— Назови своё имя, воин конунга, — торжественно произнесла она.

— Меня зовут Кит из рода Кеттингов, — ответил парень. — И для меня честь быть здесь и принять этот дар из ваших рук, миледи, — дерзко добавил он.

— Тогда при свидетелях объявляю тебя, Кит из рода Кеттингов, победителем. В награду за умение и на долгую память вручаю тебе эту ленту. И пусть каждый, кто увидит ее у тебя знает, что получил ты этот дар в день середины лета, день воинского посвящения.

И под громкие одобрительные хлопки Йорунн привязала ленту к колечку на одежде Кита. Парень вспыхнул и склонился еще ниже.

Меж тем сгустились темные, как чернила, и густые, как патока, сумерки. В травах застрекотало невидимое воинство кузнечиков и сверчков, где-то бледно мерцали зеленоватыми огнями светлячки. В воздухе пахло нагретой за день землей, пылью и травами, над головой сиял молочный путь — все, что осталось от первого в мире пролитого кувшина. И горели костры на земле, споря со звездами в небе. И звучала музыка, снова били барабаны. Йорунн нашла в толпе брата и вместе с ним, рука об руку, начала древний танец.

Шаг назад, шаг вперед, почти вплотную прижаться к партнеру, затем развернуться, взмах — и руки скрещиваются, точно клинки, снова поворот. Ноги отбивают ритм, тело кружится, намечая сложный рисунок сближений и отступлений. Волосы Йорунн, распущенные по плечам, сияют в свете костров. А рядом Лид, сейчас не конунг, а лишь добрый любящий брат. Он молод, красив, его чистые серо-зеленые глаза похожи на закатную степь. Короткие чуть вьющиеся пряди уже спутаны ветром, на одежду налипли мелкие соринки и пыль — видимо молодой конунг уже не раз садился на землю или даже успел прокатиться по травам. Лид полон жизни, гибок и силен одновременно, на него смотрят сотни глаз. Кто-то с обожанием, кто-то с интересом, а кто-то с усмешкой. А мелодия набирает ритм, ускоряется, двое в центре уже не видят никого вокруг, стараясь не сбиться и не потерять друг друга. Люди смотрят, затаив дыхание. Шаг, поворот, прикосновение, поворот, шаг. И тут музыка стихает, а танцоры замирают, тяжело дыша. Спина к спине, но руки касаются друг друга ладонями. Толпа взрывается криками одобрения, а Лид обходит сестру, опускается перед ней на одно колено и целует ее руку в благодарность за танец.

Ночь в небе горит тысячами огней, а под небом внизу нет никого счастливее этих двоих.

4. Пробуждение

Следующий день начался для Йорунн очень поздно. После бурной ночи девушка спала так крепко, что пропустила и утреннее пение петухов, и щебет птиц на рассвете, и даже звуки просыпающегося дворца не потревожили ее. Из дремы вырвала духота, когда солнце пробилось в окно комнаты. Лето в степи редко бывает прохладным и свежим, а уж обеденные часы вовсе наполняются знойным безумием.

Йорунн с трудом приподнялась на локтях и со стоном тут же опустилась обратно на постель. После ночных танцев болело все тело, даже привычка часто и подолгу находиться в седле сегодня не спасла, а может причиной всему было вино, выпитое сверх меры. Но летняя жара была беспощадна, и пролежав недвижно еще несколько минут, девушка все-таки заставила себя встать, открыть окно, пустив в комнату немного ветра, и посмотреться в зеркало. Из отражения хмуро выглянул кто-то взъерошенный, бледный, в помятой одежде, с колосками и сухой травой, застрявшей в совершенно запутанных волосах, на щеке темнел длинный серый след то ли пыли, то ли копоти.